Когда евреи стали приезжать в страну Израиля в конце прошлого века, они свободно покупали землю и селились на ней. К 1948 году 15 % земли принадлежала евреям. После 1948 года большая часть оставшихся земель была конфискована и стала собственностью государства, земельного управления, Национального фонда. Государство отпустило огромные угодья киббуцам и мошавам. Но обычному человеку, который хотел бы купить участок поля и жить там, у источника, в сени своей смоковницы, государство не хотело ни дать, ни продать землю. Так возникла искусственная нехватка земли; так, обезземелив палестинцев, израильтяне обезземелили самих себя.
При социалистических правительствах до 1977 года земля была практически исключена из оборота, как в странах Восточной Европы. Она раздавалась, как феодальные угодья – приближенным к власти, либо коллективам. После 1977 года государство стало понемножку продавать землю – участками по 300-400 м, для строительства коттеджей. Но, поскольку 90 % земли были изъяты из оборота, рыночная цена на оставшиеся 10 % была высокой. Государство продавало свою землю по "рыночной" цене, невероятно высокой по любым меркам. Участок для строительства дома в захудалом городке развития, вроде Бейт-Шемеша стоит 20-30 тыс. долларов. Цена бетонного дома, окруженного несколькими метрами сада на расстоянии от 5 до 25км от Иерусалима – от 100 до 300 тысяч долларов – при средней зарплате 500 долларов в месяц.
Теоретически вся земля принадлежит еврейскому народу. Практически она недосягаема. Министры, помощники министров получают землю на льготных условиях: так, Ариэль Шарон получил почти бесплатно огромное угодье на юге, где он основал скотоводческую ферму. Мы пытались купить или арендовать участок земли в горах, близ источника, чтобы жить плодами рук своих, как феллахи Палестины. Такая скромная мечта: овечка, олива, виноградник; ее могли осуществить наши деды при турках или англичанах – но после массовой конфискации земель вся страна оказалась в руках одного хозяина, бюрократии, которой нет нужды продавать или сдавать землю.
Бюрократия не хочет расстаться с землей, потому что в ней – один из залогов власти. Авторитарному режиму легче справляться с людьми, организованными в коллективы, не владеющими ничем. Возникшая безземелица повлияла на развитие израильского народа. Современные израильтяне – народ безземельный, привыкший ютиться на пятачке посреди пустых гор, дети "поселков городского типа", жильцы многоэтажных домов, которые могли бы стоять где угодно, от Уганды до Харькова. Неизвестно, правда, многие ли израильтяне предпочли бы жизнь свободных феллахов. Все-таки две тысячи лет евреи живут в городах, занимаясь торговлей, банковским делом, "гешефтами" и изучением Священного Писания. Безземелье ведет к сохранению этого устоявшегося положения и здесь.
Оно же погнало тысячи израильтян на оккупированные территории – не в поисках новой Эн-Синии, но во имя дома и клочка земли. Если бы не искусственное безземелье – никто бы не кинулся с бульдозерами в сердце Нагорья. Сама идея изъятия земли из оборота, чтоб избежать спекуляции, была неплохой – если б земля была передана производителям, с возможностью последующих переделов в зависимости от потребности и от степени используемости. Но переделы в зависимости от степени используемости происходят лишь если владелец земель – палестинец, в рамках общей программы грабежа земель. Земли в Иерусалимском коридоре были переданы киббуцам и мошавам. И хотя большая часть земли ими не используется, расстаться с ней они не намерены – денег она не стоит, налогом не облагается, в будущем, они надеются, их дети смогут ее использовать.
Киббуцы и мошавы контролируют местные органы управления – районный совет Матэ Иегуда. Когда израильтяне хотят поселиться свободно, не в рамках коллективов, районный совет это пресекает. Так произошло с людьми, поселившимися около Абу-Гоша. Они пробовали найти кусок "народной" земли. "Народ", в лице Земельного управления, ответил отказом – народная земля предназначена для подрядчиков, связанных с правящей партией, для групп, организованных в соответствие с идеологией сионистского истэблишмента. Они смогли купить участок земли у арабов. Районный совет поднялся на баррикады – происшедшее прямо нарушало монополию властей на землю, на право поступать с людьми, как заблагорассудится. Столкновения между советом и свободными поселенцами чуть не дошли до кровопролития – хотя земля была законно куплена. Это ставили им в вину – в прочих местах землю у палестинцев отнимали.
Похожие вещи происходят и в северном горном районе страны Израиля – в Галилее. В Галилее нет счета пустым долинам и горам, но все они расписаны меж киббуцами и мошавами – кроме тех, что принадлежат палестинцам. И в Галилее, когда свободный поселенец попытался основаться в удаленном вади, разбил себе шатер и завел одну овцу, киббуцники из киббуца, которому по разделу земель принадлежало вади, пошли и силой выбросили его. Поселенца безрезультатно защищал министр сельского хозяйства, сам киббуцник.
В Галилее больше земель принадлежит палестинцам, чем в иерусалимском коридоре, и поэтому в Галилее больше евреев смогли свободно поселиться на ее лесистых холмах. Свободные поселенцы основали несколько поселений в Галилее, и все они построены на земле, проданной им палестинцами. Еще одно общее свойство – все свободные поселенцы живут в мире со своими палестинскими соседями. Если бы в дни Авраама существовало земельное управление, он бы и по сей день мечтал о пещере Махпела. Если бы при турках и англичанах были бы нынешние порядки, евреев в Палестине не было бы. Но и в сегодняшнем Израиле свобода находится там, где есть палестинцы. Она исчезает, там, где они изгнаны. И сегодня палестинцы – это отдушина: иерусалимцы бегут в Абу Гош, единственное арабское село на израильской территории в окрестностях (до ''67)за хлебом круглыми лепешками-питами – и в Пасху, и даже землю смогли найти только там, в Абу Гоше.
Если бы жители поселений на Западном берегу покупали свою землю у местных жителей, а не конфисковали задарма – видимо, не было бы и острого конфликта между поселенцами и крестьянами. Получившие бесплатно землю от израильского государства поселенцы не всегда понимали, что земля – отнята у крестьян; а когда поняли, то создали свою идеологию, по которой палестинская земля – бесхозная. Если бы им пришлось платить за землю, они смогли бы купить то, что крестьяне согласны продать, и они бы больше ценили приобретенное.
ГЛАВА XXV. СОСНА И ОЛИВА
Большинство израильских апологетов изгнания 1948 пытается оправдать его справедливость давними правами евреев на Землю Израиля и обменом населения с арабскими странами, то есть приемом миллиона восточных евреев вместо изгнанных палестинцев. Но я не собираюсь спорить о справедливости или несправедливости, лишь о целесообразности. Я утверждаю, что изгнание ''48 оказалось трагедией для Святой земли и для евреев Израиля, а не только для палестинцев, что ничего хорошего из грабежа земель не вышло, что сегрегация палестинцев породила сегрегированность различных еврейских общин, и, наконец, что евреям нет будущего в стране Израиля без гармонизации меж собой и страной Израиля.
Мы увидели Сатаф, превращенный в музейный экспонат, Субу с ее заброшенным источником, Эн Карем с домами, ставшими источником ненависти. Продолжим прогулку по Иерусалимскому коридору, по местам несказанной крастоты и тоски. Западные пригороды Иерусалима – бетонные кубики Кирият Иовель, Кирият Менахем и прочих – тянутся по направлению к “Гадассе” и Эн Карему. За Эн Каремом – огромная оливковая роща с древними оливковыми деревьями. Над Эн Каремом – густо посаженный сосновый лес, как бы символ столкновения двух культур и двух народов.
Леса росли на холмах Иуды и Эфраима в глубокой древности, и в свое время Иисус Навин (17:17) призвал дом Иосифа расчистить лес для посадок. С тех пор местные жители сажали в основном деревья и кустарники, способные прозябать в засушливом климате Святой земли: оливу и виноградники. Им не требуется орошения – достаточно дождей. Олива требует ухода – землю вокруг нее нужно тщательно боронить, нужно смотреть чтоб мыши не обглодали, нужно снимать плоды. Олива не поддается интенсивным методам ведения сельского хозяйства – горные террасы слишком узки, чтоб можно было использовать машины, цены на маслины и оливковое масло не оправдывают больших капиталовложений, уборка требует большого количества рабочих рук.
