С Германом Иванцовым и его соратниками мы попытались пробить стену между гражданами и властью в связи с фантастическими нарушениями в ВАО, в его префектуре. Мы подготовили и направили депутатский запрос мэру Москвы о беззаконии, от которого пострадали очередники на жилье, участвующие в программе. Поводом для такого обращения было решение Комиссии МДГ по жилищной политике от 24.04.2003 г., которая отказалась принять отчет Контрольно-счетной палаты Москвы по проверке расходования средств Фонда «Комбиинвест» — управляющей компании по ВАО. Были отмечены нарушения финансовой дисциплины, повлекшие значительный ущерб интересам государства и правам граждан. При этом московская власть не шелохнулась. Руководитель органа управления программы, заместитель префекта Волков К.А. продолжил возглавлять Фонд, нарушения прав граждан не были прекращены.
Посредством депутатского запроса я пытался побудить власть ответить на вопросы, волновавшие граждан, которые были подобраны Германом Иванцовым и обработаны и систематизированы мной и моими помощниками. Их этих вопросов следовало, что бюрократы префектуры и махинаторы из КЖИ составили альянс против граждан и использовали программу «Комбиинвест», чтобы присвоить бюджетные деньги. Удобным поводом для этого оказался «дефолт» 1998 года, позволивший осуществить масштабные хищения и отказ от обязательств перед гражданами, которым ни в какой форме о продолжении программы сообщено не было. Без гарантий сохранности средств мало кто решался бросать их в топку кризиса. Тем более, что программа потеряла в АКБ «Возрождение», который являлся учредителем КЖИ около 1,5 миллионов долл. Были и другие проблемы: отсутствие конкурса подрядчиков, завышение себестоимости, распугивание очередников-инвесторов, переброска средств на другие объекты.
Мой запрос Лужков отправил префекту ВАО. По старой номенклатурной схеме: пусть жалобщикам отвечает тот, на кого жалуются. Кому префект поручил подготовить ответ на мой запрос? Вероятнее всего, своему заму, которого этот запрос непосредственно касался. Потом подготовленный текст ответа поступил снова Лужкову, и он этот ответ подписал, не вникая в обстоятельства дела. Мне пришлось вновь писать Лужкову о том, что сотни участников программы, многие годы ожидавшие получения жилья в муниципальной очереди, оказались без квартир. Они были лишены возможности оплатить строящееся жилье со льготами, как им было обещано. Причиной этого граждане считали злоупотребления чиновников, о чем и формулировали свои вопросы, полностью проигнорированные в ответе Лужкова.
Меня крайне удивила присылка мне вместо ответа многостраничных документов, точнее, «слепых» ксерокопий, в которых я, будто бы, сам могу найти ответы на поставленные вопросы. О том, что это не так, говорит хотя бы тот факт, что из 62 листов приложения мной было получено только 57 листов (что зафиксировано Отделом прохождения документов и делопроизводства Госдумы). На невнимательность специалистов, готовящих проект ответа Лужкова, указывало упоминание об остатке в 140 млн. рублей, который обнаружился уже после закрытия программы «Комбиинвест». В то же время множество участников программы оказались обманутыми и не получили жилья. Каким же образом можно было закрывать программу, когда обязательства перед гражданами не выполнены, а средства программы позволяли эти обязательства выполнить? Почему эти «лишние» деньги не отражались в отчетности и были «обнаружены» только после обращений граждан в Администрацию Президента?
Ложь содержалась в проценте переданных очередникам квартир — почти половина. Но это квартиры, которые в определенной доле оплачены гражданами и городскими субсидиями. А при застройке по обычным нормативам предприниматели передавали городу от ЗО до 50 % квартир бесплатно. Получается, что программа, заявленная как льготная, стала способом увода из бюджета значительных средств и присвоения средств граждан, обесцененных до исчерпания программы. В первых восьми домах 70 % жилья было продано по коммерческим ценам и без учета 1500 договоров с очередниками. Доходы были использованы не в интересах участников программы. Они выводились из нее для финансирования иных проектов КЖИ. В двух последних домах программы договоры на инвестирование квартир на льготных условиях заключались не с теми сотнями очередников, в интересах которых город передал земельные участки под застройку бесплатно, а с новыми очередниками — только с теми, кто имел право на почти 90 % субсидии. Фактически город распределил выделенные льготы не гражданам, участвующим в программе, а неким избранным лицам, а также управляющей компании.
Лужков не заметил, как подмахнул откровенную чушь. Якобы, он не в состоянии получить расчеты от депутатов, которые огласили сумму пропавших средств. Эти расчеты не раз ложились на стол Департамента жилья в префектуре ВАО, поступали помощникам префекта ВАО. Они без всяких проблем могли быть запрошены у участников антибюрократического сопротивления, которые многократно представляли их в различные инстанции. Не потому ли, что авторы расчетов из объединения «Москвичи» подвергались репрессиям — прямым посягательствам на квартиры, которые должны были им поступить по программе?
Мне пришлось вновь повторить все вопросы, а также приложить те расчеты, которые всесильный мэр Москвы не мог раздобыть. На этот раз бюрократия, сообразившая, что я не отцеплюсь и буду добиваться ответов на все поставленные вопросы, подготовилась серьезнее. Казалось, что над ответом Лужкова трудилась большая группа, искавшая способ надежно оградить коррупционеров от возможных преследований. Ведь те же самые вопросы могли быть заданы в суде.
Формализм бюрократических аргументов гласит: все проверено, никаких нарушений не найдено. Проверяли «Комбиинвест» Контрольно-счетная палата Москвы и Главное управление государственного финансового контроля города Москвы. Что касается протокола Комиссии по жилищной политике МДГ, то в ее протоколе не сказано, что отчет Контрольно-счетной палаты не принят. То есть, якобы, возражений не было.
Отсутствие решения о принятии отчета по здравой логике и есть непринятие. Логика бюрократии иная. Бюрократов не смущает даже тот факт, что вместо принятия отчета было решено рассмотреть вопрос о социальной эффективности программы «Комбиинвест». То есть, сама программа поставлена под вопрос. Бюрократия считает, что в этом нет для нее никакой угрозы, а даже поощрение. Обман граждан, участвующих в программе, был представлен в ответе на запрос не как нарушение (или упущение) со стороны чиновников, а как сознательный выбор граждан, которые, будто бы, по своей воле отказались от участия в программе. Будто бы, 53 человека (по состоянию на 01.07.2004) отказались внести дополнительные средства по обязательству оплатить 50 % расчетного размера объема инвестиций, и деньги им будут возвращены. Получается, что граждане отдали в программу свои сбережения только для поддержки программы и совсем не хотели получать квартиры и положенные по программе внебюджетные субсидии. Помимо этих странных людей, как выяснилось, бюрократия склонила ряд граждан, приостановивших платежи в программу В связи с очевидным обманом, продолжить инвестирование со своей стороны, но уже не в ранее причитавшиеся квартиры, а в квартиры «из числа свободных».
Вроде бы все логично: люди перестали платить; за это их вывели из программы. Но в реальности издевательство: гражданам предлагали бросать деньги в бездонную бочку, не предоставляя никаких гарантий. В кризисе 1998 года огромные суммы исчезли, другие суммы, собранные из бюджета и от граждан, «гуляли», где им вздумается. Узнавшие об этом резонно рассудили: как же платить, когда вся программа — «пирамида»? Когда граждане начали обращаться во всевозможные инстанции, «пирамиду» переоформили, деньги вернули, а особо активных граждан просто выбросили из программы. Именно поэтому образовался остаток средств, который при снятии кассы в магазине однозначно бы означал возбуждение дела о финансовых махинациях. А для строительной корпорации бюрократия предлагала считать это в порядке вещей.
Полностью перевернули чиновники с ног на голову и ситуацию с утверждением бизнес-плана, который, якобы, был готов к середине 1996 года, когда были выделены земельные участки под застройку. Полгода Попечительскому совету понадобилось, чтобы принять его за основу. Потом без всяких причин окончательное утверждение было отложено до конца 1999 года — то есть почти на два года. Но и этого мало. В дальнейшем бизнес-план еще дважды перерабатывался. Никаких объяснений тому чиновники не представили. А как к этому должны были относиться граждане? Как к «пирамиде» с участием московских властей.
Чиновников также не смущало, что решение МГД, требующее открыть счет целевого внебюджетного фонда, было реализовано Попечительским советом только через год, а префектурой — еще позднее. И как раз разразился банковский кризис. В результате деньги были «заморожены» в уполномоченном банке Правительства Москвы «Возрождение» с августа 1998 до марта 1999 года. Потери Фонда были компенсированы фактически за счет граждан-инвесторов и бюджета города путем коммерческой продажи части квартир. Потери были оценены чиновниками в 480 тыс. долл. США. Чиновники не уточнили, на какие суммы при этом они провели коммерческие продажи и сколько было потеряно средств в результате «замораживания» счета и всплеска инфляции. По расчетам очередников были безвозвратно потеряны 1,5 млн. долларов докризисных средств. Кроме того, на сумму примерно в 6 млн. долларов были осуществлены коммерческие продажи жилья, подлежащего использованию в рамках программы.
