иные требования и запреты. Вместе с тем, как указывает Д.Расселл, уже тот факт, что христианство запретило аборты и детоубийства, был способен резко увеличить количество детей в христианских семьях ([190] р. 166).
Следует отметить, что, конечно, не все канонические законы католической церкви, относившиеся к регулированию семьи и личных отношений между людьми, были столь примитивны и прямолинейны, как те, что были описаны. Так, в последующие столетия, по мере роста населения и смягчения анти-сексуальных законов католическая церковь разработала новую духовную концепцию семьи. В соответствии с ней брак мог существовать лишь тогда, когда супруги испытывали взаимные чувства. Если их не было, брак не считался таковым, а секс между такими псевдо-супругами считался развратом ([73] I, р.383). Можно привести немало других примеров, когда христианская церковь выполняла другие важные духовные и гуманитарные миссии. Но в основном эти миссии будут решаться в последующие столетия. А тогда, в VII–VIII вв., без сомнения, лишь чрезвычайные обстоятельства могли заставить католическую церковь, а также королей и аристократию принять столь примитивные законы, смысл которых состоял в том, чтобы искусственно навязать обществу, потерявшему способность к воспроизводству, жесткие правила самосохранения, и не допустить его уничтожения.
О том, как сильны были эти чрезвычайные обстоятельства, свидетельствует постоянный страх конца света, апокалипсиса, присущий западноевропейскому обществу в раннем средневековье. Как пишет Р.Лопез, «чувство, что Бог гневается, сохранялось в течение столетий, усиливаясь с каждым вторжением, возобновляясь с каждым голодом, создав психоз Антихриста, который, похоже, принимал человеческий облик в лице каждого, творящего зло. Этот страх исчезнет лишь постепенно вместе с Ренессансом позднего средневековья, и станет объектом насмешек только в XVIII веке…» ([149] р.25). Спрашивается, могло ли быть иначе в обществе, жившем в состоянии упадка в течение многих столетий. Ведь уже в III в. н. э. живший в Северной Африке святой Киприан писал: «Мир постарел и потерял былую силу… Зима уже не дает достаточного количества дождя, чтобы прорастало зерно, а лето не дает достаточного количества солнца, чтобы вызревал урожай, карьеры опустошены и дают мало мрамора, шахты выработаны и дают мало золота и серебра… в полях не хватает крестьян, в море — матросов, в армии — солдат… нет больше ни справедливости в судах, ни компетентности в профессиях, ни дисциплины в быту… эпидемии косят человечество… настает День Страшного Суда» ([149] р.25). Как видим, даже такое явление, как разрушение систем орошения в Северной Африке, святой Киприан был склонен приписывать божьему гневу (зима уже не дает дождя). Но, с другой стороны, вера в Бога и продолжение жизни человека на небесах, и даже в реинкарнацию, которая также являлась частью раннего христианского учения, помогала людям жить и выживать в мире раннего средневековья, мире непрекращающегося упадка и запустения.
Следует отметить, что вымирание римлян, о котором выше говорилось, привело не только к упадку и запустению на огромной территории, входившей некогда в Западную Римскую империю. Оно дало шанс на будущее народам, поселившимся на опустевших землях — англосаксам, фризам, франкам, вестготам, остготам и т. д. В отличие от галлов, иберов и многих других народов, сначала завоеванных и романизированных римлянами, а потом исчезнувших вместе с ними, эти новые иммигранты, смешавшись с местным населением, дали начало современным европейским нациям: англичанам, голландцам, французам, испанцам, итальянцам и т. д.
Но крушение античного мира, которое дало такой шанс вновь вышедшим на историческую сцену народам, обернулось катастрофой как для римлян, так и для некоторых других народов Римской империи, привыкших пользоваться благами античной цивилизации и не готовых к новым условиям, наступившим в раннем средневековье. Например, кельты Британии были завоеваны римлянами уже тогда (I в. н. э.), когда рабство в Римской империи как массовое явление стало отмирать. Во всяком случае, как известно, рабства в Британии в римский период практически не было. Зато оно появилось, и в широких масштабах, после иммиграции туда англосаксов в V веке. Для англосаксов проживавшие в Британии кельты на несколько столетий стали постоянным источником рабов, которых они использовали на сельскохозяйственных работах и в качестве прислуги. Слово «кельт» («wealh») у них стало синонимом слова «раб», в соответствии с англосаксонскими законами любой кельт имел более низкий социальный статус, чем англосакс ([166] рр.265–266). Археологические работы показали, что в англосаксонских деревнях, кроме дома хозяина-англосакса, обычно были еще помещения для рабов или прислуги, а кельтские женщины, возможно доставшиеся в качестве «военной добычи», часто жили, очевидно, в качестве рабынь или наложниц, среди англосаксов ([177] рр. 139, 29). Известно и о существовании детей от сожительства между англосаксами и кельтами.
Как писал Х.Лойн, «кельтские рабы с Гебридских островов, из Ирландии, из Уэльса помогали осваивать новые сельскохозяйственные земли», отмечая далее, что современные исследования групп крови в Англии подтверждают наличие существенной доли кельтского элемента в современном английском населении ([199] р.16). При этом, в английском языке практически нет кельтских слов, что указывает на то, что англосаксы, в отличие от франков в Галлии, вестготов в Испании и остготов в Италии, не видели необходимости понимать язык местного населения, которое они приравнивали к рабам. Таким образом, вопреки расхожим фразам марксистских историков, писавших о падении Западной Римской империи как об окончательном крахе «рабовладельческого общества», в Британии оно привело как раз к появлению рабовладельческого общества, которого там никогда не было в эпоху античности.
Судя по всему, кельты, хотя и оказывали упорное сопротивление англосаксам в течение нескольких столетий, но не могли противостоять им в военном и, возможно, в организационном отношении, если их родовой строй был до этого разрушен под влиянием римской цивилизации, и были вынуждены постепенно сдавать свои позиции. В дальнейшем кельтское население сохранилось лишь в Уэльсе, Шотландии и Ирландии. Возможно, эта межнациональная война и широкое использование кельтов в качестве рабов (что, очевидно, не способствовало у них высокой рождаемости), объясняют, почему население Британии, которое было довольно значительным в начале раннего средневековья по сравнению с континентальной Западной Европой, в последующие столетия росло очень медленно, и никакого демографического взрыва там не происходило. По оценкам английских историков, население Британии уменьшилось с 5 миллионов во II в.н. э. до 2 миллионов в конце VI в. ([177] рр.140, 152) На этом фоне в V в. в Англию иммигрировали нескольких сотен тысяч англов, саксов и ютов, для которых она стала новой родиной; а в последующие несколько столетий туда иммигрировало еще довольно большое число скандинавов. Тем не менее, несмотря на такую иммиграцию, население Англии в течение средних веков (то есть за 1000 лет) выросло очень слабо и в первой половине XVI в., согласно довольно точным оценкам, сделанным на основе приходских книг, составляло
