В августе 1934 года состоялся первый Всесоюзный съезд советских писателей. Развивалось искусство, архитектура. В Москве выросли современные высотные здания, были возведены дворцы, построен метрополитен. К сожалению, это делалось за счёт частичного уничтожения памятников старины. Большой резонанс в обществе вызвала ликвидация храма Христа Спасителя, возведённого на средства русских людей в ознаменование победы над Наполеоном. Предлагалось снести храм Василия Блаженного, под предлогом, что он мешал проведению демонстраций трудящихся на Красной площади…
Большие средства выделяло правительство на народное образование. В 1930-е годы оно начало вводить всеобщее начальное, а затем и семилетнее образование. Быстро развивалась сеть вузов и техникумов, для широкого охвата высшим и средним специальным образованием трудящихся масс внедрялись вечерняя и заочная формы обучения. Правительство держало под контролем образование советских людей, прежде всего через общественные науки. При личном участии Сталина была создана новая концепция отечественной и всемирной истории, разработаны основы философии, и, благодаря единственному учебнику, каким стал «Краткий курс истории ВКП(б)», они внедрялись в систему образования.
Более однородной стала социальная структура общества. Были ликвидированы остатки эксплуататорских классов, а также нэпманских элементов. В годы индустриализации возросла социальная мобильность населения: представители рабочего класса пополняли ряды советской интеллигенции, особенно её инженерно-технического отряда и руководящего слоя. В свою очередь, рабочий класс был буквально размыт многомиллионными массами крестьянства, которые в начале 1930-х годов хлынули из деревни в города.
Пропагандировались традиционные российские ценности: патриотизм, крепкая семья, забота о подрастающем и старшем поколениях. Были запрещены аборты и затруднена процедура разводов. Велась пропаганда достижений русской истории и культуры.
Сформированная в 1930-е годы система плановой экономики, подкреплённая идеологией и культурой, в 1940-е выстояла в Великой Отечественной войне перед натиском колоссальной военной машины Германии, а затем смогла ответить на вызов американской «атомной дипломатии».
Геополитическое позиционирование
Левые — Троцкий и Зиновьев, дали последний бой «правому крену» на XVI съезде ВКП(б) в 1927 году. Но проиграли. И с этого момента лидерами становятся Бухарин и Сталин. Но Сталин уже начинает понимать то, чего не понимали Бухарин, Зиновьев и Троцкий, а именно: что надеяться на мировую революцию просто наивно.
Можно предположить, что окончательное прозрение у Сталина, Молотова и некоторых других произошло вследствие неудачи революции в Китае (Кантонское восстание), на которую, после провала революции в Европе, возлагалось столько надежд. И они решили брать курс на индустриализацию страны. А догматиков ни поражение германской революции, ни китайская неудача ничему не научили. Даже в 1934 году, когда у власти в Германии был Гитлер, Зиновьев, уже устранённый из Коминтерна и лишённый всех партийных постов, продолжал упрямо доказывать, что со дня на день в Германии победит пролетариат и установится советская власть.
Бухарин, как и прочие правые — Томский, Рыков, — был догматиком не хуже Троцкого, и тоже свято верил в мировую революцию, но в отличие от левых полагал, что её не надо торопить: она запаздывает, однако рано или поздно неминуемо произойдёт. А Россия в её ожидании должна максимально развивать свою аграрную экономику; до целей более высокого уровня Бухарин подняться не мог. Он так и писал:
«Соединение самой могучей техники и промышленности Германии с сельским хозяйством нашей страны будет иметь неисчислимые благодетельные последствия. И та и другая получат громадный толчок в развитии».
Все вожди в конце 1920-х поддерживали идею быстрой и решительной коллективизации сельского хозяйства. Но только (немного утрируя): Троцкий и другие левые видели в ней условие создания продовольственной базы для могучих пролетарских армий, которые пройдут с боями по всему Земному шару; Бухарин считал аграрность магистральным путём России и до, и после мировой революции; Сталин искал в крестьянстве ресурс для индустриализации.
Примерно с 1927-го по 1930 год лидерство в нашей стране принадлежало дуумвирату: Бухарину и Сталину, именно в такой последовательности, ибо Бухарин был более известен и влиятелен. Борис Бажанов, сбежавший за границу секретарь Сталина, писал:
«„Правда“ задаёт тон всей партии и всем партийным организациям. Мехлис в „Правде“ начнёт изо дня в день писать о великом и гениальном Сталине, о его гениальном руководстве. Сначала это произведёт странное впечатление. Никто Сталина в партии гением не считает, в особенности те, кто его знает.
В 1927 году я не раз заходил в ячейку Института красной профессуры. Это был резерв молодых партийных карьеристов, которые не столько изучали науки и повышали свою квалификацию, сколько изучали и рассчитывали, на какую лошадь поставить в смысле делания своей дальнейшей карьеры. Потешаясь над ними, я говорил: „Одного не понимаю. Почему никто из вас не напишет книги о сталинизме. Хотел бы я видеть такой Госиздат, который эту книгу не издаст немедленно. Кроме того, ручаюсь, что не больше чем через год автор книги будет членом ЦК“. Молодые карьеристы морщились: „Чего? О сталинизме? Ну, ты уж скажешь такое — циник“…
В 1927 году употреблять термин „сталинизм“ — это казалось неприличным. В 1930 году время пришло, и Мехлис из номера в номер „Правды“ задавал тон партийным организациям: „Под мудрым руководством нашего великого и гениального вождя и учителя Сталина“. Это нельзя было не повторять партийным аппаратчикам на ячейках. Два года такой работы, и уже ни в стране, ни в партии о товарище Сталине нельзя было говорить, не прибавляя „великий и гениальный“. А потом разные старатели изобрели и много другого: „отец народов“, „величайший гений человечества“ и т. д.»…
По этой, в частности, причине с 1930-го Сталин постепенно начал выходить на роль лидера, и между ним и Бухариным обострились споры по поводу путей дальнейшего развития. Но развития чего и для чего? По Сталину — России ради её геополитического позиционирования в мире; по Бухарину — мировой революции ради мировой революции. Строить социализм в одной, отдельно взятой стране Бухарин был согласен, но — ожидая революцию в промышленно развитых странах. Для него предложение Сталина: самим стать промышленно развитой страной, — означало просто отказ от мировой революции, а согласиться с таким истинному догматику-ленинцу было невыносимо.
И ведь можно понять, что произошло. Группа Сталина — состоящая из людей, ничуть не более умных или нравственных, чем группы других фракционеров (Троцкого или Зиновьева, Бухарина или Рыкова) просто вышла на уровень более высоких целей, чем они. Мы писали об иерархии целей в главе «Накануне нового цикла „русских горок“». Вот эти цели: собственное сохранение властителей; военная защита страны, либо нападение на соседей (имеющая «дипломатический» вариант; в общем случае её-то и можно назвать целью геополитического позиционирования); создание достойной этой цели экономики с соответствующим уровнем образованности общества; поддержание и развитие идеологии сообразно изменяющимся внешним условиям. Но для достижения целей высокого уровня нужна не только способность высшей власти к таким действиям, но и крайне важен способ правления; в России в момент рывка он должен быть «византийским», и никак иначе, чтобы сдержать самовластие элиты, суметь собрать все силы страны ради единой цели.
Вот почему народ, при всех «перегибах», так полюбил Сталина: не за внешность, не за красивую походку, не за умение складно говорить. Нет: за то, что, в представлениях народа, Сталин был его, народа, защитником перед лицом элиты. И это при том, что элита (как и при Иване Грозном, как и при Петре I) всё равно позволяла себе злоупотребления, а Сталин оставался человеком элиты, играл по её правилам!
Высшую элиту страны составляли в то время около трёхсот человек. Это были первые секретари обкомов и крайкомов, члены Совнаркома или Политбюро. Власть была вроде как советская, — высшим её органом с 1922 по 1936 год был Съезд Советов СССР, но состоялось всего семь съездов; восьмой, чрезвычайный (принявший новую Конституцию), был уже неурочный и последний. В периоды между съездами руководил Центральный исполнительный комитет — подобие парламента. Но и он почти не собирался в полном составе, а постоянно функционировал лишь избранный им Президиум, в который входили только члены Политбюро и Совнаркома. Итак, партия обсела все советские органы власти, а в самой партии высшим органом по сути был Пленум, поскольку он мог снять с должности кого угодно, вплоть до генерального секретаря.
