— В одном из своих интервью вы упомянули о четырех неофициальных китайских банках в Москве. Сказали, что есть такие же финансовые структуры в Приморье, Иркутске. Между тем известно, что китайский бизнес уже даже спонсирует угодных ему кандидатов в местные органы власти дальневосточных субъектов Российской Федерации.
— Это естественно. По слухам, Законодательное собрание Читинской области было наполовину избрано на китайские деньги еще в 2004 году. Поймите, это бизнес: без дружбы с властью в России вы его развивать просто не сможете. Если вы бизнесмен, вам нужен свой депутат. Китайцы неохотно берут гражданство Российской Федерации. Это как нам брать гражданство Нигерии или Габона.
— Говорят, что были аналогичные примеры и в таком городке, как Благовещенск.
— Благовещенск — это вам не городок, а столица субъекта Российской Федерации. Конечно, если сравнивать с тем, что выросло по другую сторону Амура, на китайском берегу, то да, это городишко. Но то, что по другую сторону Амура почти все построено на деньги Благовещенска, — это факт. И туда некоторые наши люди ездят не на работу, они на китайском берегу Амура живут. Потому что уровень бытового насилия там на порядок меньше, а общественного порядка — на порядок больше. Недвижимость стоит копейки на наши деньги, цены на рынках — много ниже, и жить в целом — лучше. А работать они ездят в Благовещенск, через Амур.
— Некоторые эксперты считают, что Россия уже перемолола миграционные потоки с Украины, Молдовы. До 2020 года она будет принимать узбеков, таджиков, киргизов, а после 2020-го останется один миграционный ресурс — китайцы. Вы как-то сказали, что в Китае безработных вдвое больше населения России. Если хотя бы половина, пусть даже треть из них ринется к нам, это же будет Вавилон!
— Ни половина, ни треть не ринется. Для китайцев Россия — это холодно и страшно. Те, что крутятся здесь, — ничтожно малая, крошечная доля китайского общества. Это своего рода авантюристы, люди, готовые рисковать.
Конечно, приток китайцев растет. Я каждый год езжу в Китай, общаюсь там с разными людьми. И у нас была года три назад любопытная дискуссия на тему, сколько же на самом деле китайцев в Российской Федерации.
Наши официальные пропагандисты исходили из цифры Росстата — 300 тыс. Китайцы же еще три года назад легко называли «миллион». С большим скрипом соглашались на цифру «два миллиона». А когда я настаивал: нет, ребята, вас все-таки у нас не два, а три миллиона, они сильно напрягались, а потом говорили: «Ну ладно, может быть. Мы готовы согласиться, но это с учетом тех, кто одномоментно находится на российской территории, не живет там, а приезжает на пару недель, на месяц, на два — в рамках челночной торговли». А российские чиновники до сих пор любят оперировать показателем 300 тысяч, который дала перепись 2002 года.
— У нас также любят говорить о том, что мигранты вывозят и высылают из России довольно крупные суммы денег, на эти деньги живут их семьи, учатся дети. Это ведь так?
— Это не критично. Ну, назывались совокупные цифры в пределах максимум 20 миллиардов долларов в год. А что такое 20 миллиардов долларов? У нас сейчас 435 миллиардов долларов валяется без движения за пределами Российской Федерации. Банк России 100 миллиардов долларов вкладывал в ценные бумаги американских ипотечных компаний, которые были на тот момент на грани банкротства. И пенять несчастным мигрантам, что они 20 миллиардов вывели из страны (на самом деле, я подозреваю, меньше), — это какую же совесть надо иметь?! Да, 20 миллиардов — это немало, если сравнивать с нашими зарплатами. Но относительно макрофинансовых потоков — крохи. Да, конечно, хотелось бы, чтобы и эти деньги остались в России. Но если бы они остались, наше славное государство все равно бы их из России куда-нибудь вывело. Так пусть уж лучше на них дети в Таджикистане и Молдавии себе еды купят.
Да, мигранты реально несут нам проблемы. Первая — порча рынка труда. Вторая — коррупция. Третья — нарушение этнокультурного баланса. Четвертая — варваризация российского общества. Пятая — уголовная преступность (преступления против личности). Шестая — политическая неопределенность.
При этом нужно еще учитывать, что этнокультурный баланс разрушается не только в силу нелегальной миграции, но и в силу абсолютно легальной. Я имею в виду миграцию граждан Российской Федерации с Северного Кавказа. Это отдельная тема. Те же таджики не устраивают стрельбу в центре Москвы и не убивают своих деятелей на федеральной правительственной трассе. Мы Таджикистану дань не платим, хотя он как государство, насколько можно понять, в значительной степени контролируется наркомафией. Сейчас, кстати, и Киргизия идет по этому пути — там наркомафия тоже рвется к власти. Но на фоне поставок к нам наркотиков из Афганистана — это детский сад. А вот своим северокавказским республикам, где, к слову, русских почти не осталось, мы действительно платим дань. Это называется финансовая поддержка регионов — без должного контроля над расходованием бюджетных денег, об этом уже даже Президент Медведев говорить начал. И даже если мы завтра всю нелегальную миграцию легализуем, то ни одна проблема от этого не уйдет.
Нужно четко фиксировать, что конкретные люди — мигранты — ни в одной из этих проблем не виноваты. Да, они создают угрозы, но вины их в том нет. Вот ведь парадокс. С другой стороны, даже без таджиков, киргизов, граждан других бывших союзных республик наш Северный Кавказ все равно продолжит поставлять в центральную Россию проблемы, включая преступность.
— И Северный Кавказ, наверное, не единственный проблемный регион.
— Помимо него есть еще бурятский, якутский, хакасский, тувинский факторы, которые существенно менее заметны, но там тоже усиливается национализм. И оттуда люди уезжают в Центральную Россию. Я вам напомню: первый кризис на национальной почве на территории РСФСР был в Туве, по-моему, еще в конце 80-х. Так вот, многие русские оттуда уже уехали, поскольку нет работы. Скоро по этой же причине уедут и тувинцы. Это не есть проблема с точки зрения этнокультурного баланса, потому что тувинцев мало. Но это есть будущая проблема с точки зрения диаспор — раз и с точки зрения регионов, которые приходят в запустение, — два.
Что касается тех же якутов, у них культура весьма высока. Там, можно сказать, самый приятный национализм на территории Российской Федерации. Идет группа молодых парней (якутов) по улице, болтают на своем языке. Спрашиваешь: сколько времени? Один вам отвечает на русском, и остальные в разговоре между собой тут же переходят на русский язык. Хотя бы потому, что вы старший, а при старших положено говорить так, чтобы они понимали. Правда, когда вы приходите в местный краеведческий музей, формулировка «русская оккупация» является канонической, нормальной. Я прекрасно знаю, чем было для Якутии ее освоение царской Россией, читал о двух якутских восстаниях против советской власти и представляю, как они подавлялись, хотя якуты в своих краеведческих музеях об этом не рассказывают. Но знаю и другие факты: например, какими угрозами поселок Мирный с его алмазами присоединялся при распаде СССР к Якутской ССР. Его население хотело жить в Красноярском крае, а их определили в другую республику.
К несчастью, у нас полностью утрачена национальная политика. Скажем, в Бурятии есть общины, принявшие православие в царской России. И сейчас, когда идет возрождение буддизма, эти люди (буряты по национальности) оказались на положении отверженных, стали изгоями. Но ведь они сделали шаг навстречу русской культуре, и уже хотя бы в силу этого мы им обязаны.
А вообще, мы имеем в целом выморочную территорию к востоку от Урала. За исключением нескольких оазисов — Ханты-Мансийского округа, Тюменской, Новосибирской, Томской областей (и то не полностью), Иркутска, далее — Комсомольска-на-Амуре.
— Чей опыт миграционной политики России лучше всего взять на вооружение?
— Был когда-то очень позитивный опыт у Америки и Австралии, но он основывался на полном запрете миграции из нежелательных стран. Австралия была «плавильным котлом», но только для европейцев, для белых. Из Папуа — Новой Гвинеи туда не могли попасть. И в Соединенные Штаты до начала 70-х въезд представителей иных культур был очень жестко ограничен.
Хороший опыт у Великобритании. Англичане додумались, что им нужны не просто мигранты, а мигранты высокообразованные. Для окончивших приличные бизнес-школы проблем не будет. В любой западной стране есть программа миграции по линии «выдающийся деятель культуры», «выдающийся деятель науки». Единственное условие — собирайте справки, что вы — «Эйнштейн». Кстати, они стоят не очень дорого. После этого в любую закрытую страну Запада (не знаю только точно насчет Швейцарии) въезжаете на белом коне, и вас там стараются трудоустроить. Другое дело: знание местного языка, обычаев, да и возможность найти работу…
