Николай АЛЁШКИН
Руза
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Совместный проект "Подмосковье"
Цитата
Граф С.Д. ШЕРЕМЕТЕВ. Село Остафьево . – М., 1903.
В семи вёрстах от уездного города Подольска Московской губернии, недалеко от старой калужской дороги, находится село Остафьево. Первым его владельцем был князь Андрей Иванович Вяземский. Когда он приехал для осмотра имения, ему бросилась в глаза липовая аллея и так ему понравилась, что он решился на покупку и тотчас же приступил к постройке нынешнего дома. Это прочный, поместительный, удобный каменный дом в два этажа, с фронтонами и колоннами, соединённый крытыми галереями-колоннадами с двумя каменными флигелями, также двухэтажными. Дом этот так просторен, что в нём могут поместиться несколько семейств, не стесняя друг друга…
Верхний этаж весь состоит из жилых помещений. Низенькие комнаты с широкими подоконниками. В этом же этаже и карамзинская комната. В ней три окна в стороне Десны и одно большое – в сад. Здесь, у этого последнего окна, стоял некогда письменный стол Карамзина, а комната эта была тем его рабочим кабинетом, в котором написано им девять томов «Истории государства Российского». Из окна вид на сад. Кругом деревья и часть горизонта.
Впечатление успокоительное, тихое, располагающее к усидчивому труду. Влево отсюда поле с двумя берёзовыми рощами; вправо овраг с засохшим руслом Любучи и опять поля. Прямо за садом старая берёзовая роща. Отсюда вид на поля и на извилистую ленту реки Десны. На горизонте когда-то тянулись леса, ныне вырубленные. Тут же недалеко ряд курганов и сельское кладбище. С другой стороны дома пруд с плотиною, за ним церковь, белая, с зелёной крышей, вокруг них берёзы с обычными гнёздами и стаей грачей; тут же сейчас крестьянские избы. Это – село Остафьево.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии:
Гладиолус, люпин и другие граждане
Совместный проект "Подмосковье"
Гладиолус, люпин и другие граждане
ИСКУССТВО
Известное высказывание «каждый художник видит мир по-своему» я бы сократила: «каждый художник видит мир». Видеть мир – большое счастье, и для многих это недосягаемая роскошь. Порой даже для того, кто может объехать весь земной шар. Объехать, посмотреть и… ничего не увидеть. Художник Дина Ельцева относится к тем счастливчикам, кто хотя и не видел «рожденье циклона на Антильской узкой гряде», но в капле, падающей с крыши, может разглядеть целый океан чувств.
Разноцветная ниточка её жизни протянулась к белеющим вершинам настоящего искусства из подмосковного Королёва. Родители были художниками, отец занимался графикой, а мать – декоративно-прикладным искусством. Валерий Ельцев, сам бывший ученик изостудии при ЦДК им. М.И. Калинина, в 1970‑е годы привёл сюда свою дочь Дину. Она и не помнит себя вне художественного бытия, вне событий, связанных с искусством. Поступление в МСХШ, затем в Суриковский институт, учёба в мастерской Таира Салахова… В начале 1990-х она становится членом МООСХ России.
Работы Дины Ельцевой искусствоведы часто относят к одному из направлений примитивизма – наивному искусству. И это тем более удивительно, что все выдающиеся представители этого направления были самоучками: и Пиросмани, и бабушка Мозес, и Мария Примаченко… А может ли профессионал исполнить художественную сюиту в стиле «наив»? И где профессионалу взять незамутнённое «первочувство», открытую, чистую «первомысль»? Ведь если они и возникают, то удержать их, успеть запечатлеть в первозданном виде сможет не всякий.
Когда Дина Ельцева познакомилась с произведениями югославского художника-примитивиста Ивана Генералича, они показались ей очень близкими, в каком-то смысле родственными. Взору открылись райские цветы, чистые краски и говорящие линии. Это было похоже на озарение!
В детстве Дина с родителями каждое лето уезжала в деревню. И теперь прототипами персонажей её наивно-лубочных сюжетов стали хорошо знакомые люди – мужики, бабы, детвора. Деревенская жизнь, её многоплановость и вместе с тем простота бытия уложились в работы Ельцевой, словно в матричную заготовку. Эта жизнь заполнила все пустоты и «недомолвки» холста так, что кажется – переместишь две-три фигурки, и всё распадётся и посыплется, словно горох в подставленную ладонь. Многофигурные композиции держатся так крепко, будто элементы связаны неким притяжением и движутся по единственно возможным орбитам. А центральные персонажи разные – то гладиолус, то люпин, то огромный помидор, то тыква… С ними «человечки» производят различные действия: режут, пилят, катят… Причём каждый деревенский житель хорош по-своему, имеет характер, цвет и, кажется, даже судьбу. По картине можно сочинить целый рассказ или сказку.
Миниатюрные размеры каждого отдельно взятого героя ничуть не умаляют важности и ценности его в общем строе и ладе картины. Часто люди в этих чудо-снах радуются, широко раскинув руки, и удивляются, как дети, пронзительно живо реагируя на всё вокруг, словно происходящее здесь и теперь – последнее впечатление их жизни. Огромное яблоко посреди заснеженной деревни собрало вокруг себя множество народу. И стар, и млад пришли в воскресенье на базар, а тут чудеса, да и только. Большой урожай – девать некуда. Руками разводят – удивляются. И дети – руки в стороны – чуть поодаль на коньках катаются. Будто хотят охватить руками урожай, удержать, чтобы не голодать, а в сытости да радости жить-поживать! Всё это создаёт впечатление хоровода, некой общинности: вот-вот возьмутся за руки и пойдут в круг. А кто знает? Сон ведь…
Сны и плачи – таковыми видятся мне две ипостаси творческого дара Дины Ельцевой. В снах она грезит о рае, который лежит в основе фольклора. И напротив, плачи её – о деревне гибнущей, пьющей, исчезающей. Примечательна в этом смысле работа «Когда рак на горе свистнет». Огромный, усатый, страшный речной рак на высоком холме за деревней сложил клешни и пронзительно свистнул. И что же? Как пили под косматым деревом, так и пьют. Магазин призывно распахнул пасть перед незадачливым трактористом. Бабы заняты своей повседневной работой – надо же кому-то и дело знать. А рак свистит. Поднял клешни и свистит. В чём же притча? А в том, что никакие чудеса заморские не заставят нас оглядеться, опомниться.
Особое место в работах художника занимают цветы. Всем известные гладиолусы, георгины и прочие, живущие рядом с нами на подмосковных грядках. Поэтическое воображение Дины Ельцевой рисует их такими, какими они предстают в разговорах соседок-пенсионерок. На её картинах люпин, выросший до неба, не только является центром композиции, но и преобладает колористически, что уже близко к чувственно-эмоциональному, сенсорному, фактическому восприятию. Люпин вырос прямо на дороге, он словно шёл-шёл и в деревню пришёл – здравствуйте и встречайте. Даже облака в удивлённых небесах стали розовыми, под стать цветку, и одежды людей, и крыши домов. Кто знает, может, люпин постоит, постоит, да и пойдёт дальше, в соседнюю деревню, что виднеется там, на пригорке…
Люди на картинах живут не только рядом, но вместе с цветами, плодами, овощами и животными. И всё это для сельчан априори обладает ценностью, изначально красиво, и лишь поэтому значительно для художника, и вследствие профессионализма последнего обладает художественной энергетикой и способно заинтересовать зрителя. А вот ценности временные, «общечеловеческие» (каковыми являются деньги и прочее), те, как листва на деревьях, осыпаются в мёрзлый российский грунт. Об этом повествует одна из недавних картин Дины Ельцевой, где сельские жители в лесу за деревней нашли чудо-дерево, сплошь усыпанное купюрами. Вот это урожай! Некоторые побросали корзинки и побежали потрогать необычную листву своими руками, а то и сорвать. Самый шустрый влез на лестницу и давай агитировать, мол, берите, пока дают и никто не охраняет. А на первом плане две старушки как собирали грибы да ягоды, так и собирают, и даже одна рукой махнула, дескать, говори, говори, а своё делать будем.
«Всякому лицу, действующему в картине, дайте роль, слова даже…» – советовал своим ученикам П.П. Чистяков. И гладиолус, главный герой одноимённой картины Дины Ельцевой, будто выступает перед согражданами, чуть наклонив все свои чашечки-цветочки. Стихийный митинг у дороги опять напоминает сход, древний способ решать насущные дела всем миром.
