И только потом — в зависимости от результатов — нас распределяли по двум комнатам ожидания, разделенным стеклянной перегородкой. В одну — с подозрением на ковид. В другую — всех остальных. Кресла там, конечно, стояли в соответствии с необходимой социальной дистанцией, да и вообще комната была почти пустой. Но узкий коридорчик, где надо было проходить первоначальный осмотр, был один на всех. Вновь приезжающие пациенты также толпились в нем. Ситуация для передачи новой инфекции окружающим была идеальная.
Конечно, все при этом были в перчатках и масках. Конечно, медсестра, принимавшая пациентов, меняла перчатки и маску после каждого из нас. Конечно, для каждого из нас распечатывали новый целлофановый пакет с измерительным устройством. Конечно, на каждом углу висели различные емкости с санитайзерами и проспиртованными салфетками. Но то, что распределение по комнатам ожидания осуществлялось только после осмотра и опроса, а до этого все пациенты находились рядом в маленьком помещении, вызвало у меня недоумение. Тем более что среди присутствовавших были люди с явными признаками высокой температуры, кашлем и слабостью. Некоторые из них садились в кресла на колесиках, будучи не в состоянии дойти от машины до медсестры самостоятельно.
Потом уже все было хорошо. В приемном покое меня поместили в отдельную палату, сделали кардиограмму, несколько раз взяли кровь на анализ, сделали еще какие-то тесты. Усталая, но веселая докторша провела со мной несколько бесед на тему моих симптомов и их возможных причин, а здоровенный медбрат принес легкий ужин и пару бутылок воды. Потом появился дежурный кардиолог, который сказал, что в больнице мне делать нечего, все у меня в порядке и он отпускает меня домой без каких-либо сомнений в его медицинской душе. Мне вручили целую пачку бумаг — результаты тестов, рекомендации по здоровому образу жизни и укреплению сердца (на всякий случай), а также обязательный теперь пакет буклетов по профилактике коронавируса. Все это заняло примерно три с половиной часа, большую часть которых я играл с телевизионным пультом, безуспешно пытаясь найти приемлемую телепередачу.
Однако на выходе из больницы меня ждала новая засада: покидать ее нужно было только через ту же дверь, через которую я входил несколько часов назад. Коридор на выход, к счастью, был отделен от коридора на вход стеклянной стеной, однако дверь-то была одна. И в ней я столкнулся с сильно кашляющей старушкой, которую ввозили на каталке. Мы с трудом разошлись в маленьком пространстве. Я ехал домой и думал, что эта больница символизирует всю американскую медицину: вроде все замечательно и высокопрофессионально, но обязательно найдется слабое звено, которое сводит на нет усилия врачей. К счастью, все обошлось, ничего я не подхватил. Оставалось только дождаться счета из больницы, который приходит по почте через пару месяцев. Благодаря наличию медицинской страховки счет — вне зависимости от количества и сложности проделанных со мной процедур и тестов — был стандартным, прописанным в контракте для такого рода случаев, то есть 100 долларов. Но опыт, как говорится, дороже.
Отцы и дети
Романтические переживания, во все времена свойственные молодым людям и связанные с первыми взрослыми отношениями, сегодняшней молодой Америкой все чаще воспринимаются как опасное, рискованное предприятие без каких-либо гарантий. Лично мне это не нравится. По моим — далеким, конечно, от объективности — наблюдениям, это не нравится и немалой части молодых американцев, вынужденных подстраивать свою жизнь под стандарты новой политкорректности. Особенно забавно, что эти стандарты сегодня устанавливаются и внедряются людьми старшего поколения, которые были молодыми в весьма либеральные 1960–1980-е годы и имели возможность насладиться всеми открытиями, приключениями, ошибками и грехами молодости. Есть в этом определенная несправедливость. Не говоря уже о том, что требования политкорректности входят в прямое противоречие с Первой поправкой к Конституции США о свободе слова, что, безусловно, не есть хорошо. Конечно, все это относится не только к молодым американцам. Сколько уже карьер и проектов оказались разрушенными из-за одного неаккуратно сказанного слова или двусмысленного жеста! Я не говорю здесь о действительно неподобающем поведении, настоящем харассменте, безусловном насилии, доказанном использовании служебного положения по отношению к подчиненным, а также давлении на личность и преследовании. Все это в США запрещено многочисленными законами и справедливо карается весьма жестко. Я веду речь о действиях и словах, которые могут быть лишь интерпретированы как нарушение политкорректности. Новости о подобных случаях появляются в американской прессе практически ежедневно. Страна меняется, меняются ее этические и нравственные стандарты, и этого нельзя не признавать. Но становится ли жизнь американца от этого лучше, чище, спокойнее и безопаснее?
К счастью, новые веяния не в состоянии отменить потребности в любви и желания молодых американцев создавать семьи — пусть таких случаев и становится все меньше по отношению к общей численности населения. Государство, в свою очередь, стимулирует вступление в официальный брак, в том числе через налоги. Супружеская пара, оформившая свои отношения, платит меньше налогов, если муж и жена платят налоги вместе (то есть единой налоговой декларацией), чем пара, которая не вступила в официальный брак и делать это не может. Предусмотрены налоговые льготы для молодых семей, семей с детьми, семей, впервые покупающих себе дом, и т. д. В разных штатах размер и конфигурация таких льгот отличаются друг от друга. Трудно сказать, насколько они эффективны с точки зрения демографической политики государства, но в бюджете молодой ячейки общества они могут играть существенную роль. Например, в 2021 году американцы с несовершеннолетними детьми получили от федерального правительства налоговый кредит на 250 долларов.
Тем не менее американцы все реже и все позже вступают в официальный брак, Америка продолжает оставаться в числе лидеров по количеству разводов, а политическую повестку США на каждых выборах с разной степенью ожесточенности разрывают вопросы о законности абортов и росте подростковой беременности. Постоянно увеличивается количество американцев, живущих в одиночестве или только в компании со своими домашними животными. Специалисты-демографы даже говорят, что одинокое житье больше соответствует индивидуализму американской культуры и психологии. Я в этом не уверен, однако с фактами спорить трудно. Демографическую статистику Америки здорово «исправляют» в этом вопросе волны иммигрантов, которые привозят на Новый континент свою семейную культуру и традиции. У американцев, являющихся выходцами из других стран мира, — самые большие семьи, где живут вместе несколько поколений родственников.
А «местные» американцы сравнительно быстро начинают
