рок. В конце 1922 года его арестовали по подозрению в получении взяток. Следствие не подтвердило предъявленных обвинений. и в 1923 году наш герой был освобожден под поручительство. В октябре 1923 года он устроился на работу в редакцию газеты «Известия», где подал заявление о приеме в РКП(б) и вскоре стал кандидатом в члены большевистской партии.
В декабре 1923 года Яков Серебрянский был зачислен на службу в качестве особоуполномоченного Закордонной части ИНО ОГПУ. Так началась новая страница в биографии нашего героя.
Одним из первых и интересных заданий в огромной череде секретных миссий Якова Исааковича была секретная миссия на территории Палестины.
Основные задачи в деятельности палестинской резидентуры были таковы:
• сбор информации о планах Великобритании и Франции на Ближнем Востоке;
• изучение всех местных революционных и национальных группировок;
• внедрение в сионистское движение, особенно в его нелегальные боевые организации;
• создание собственных антибританских подпольных (в том числе боевых) структур;
• работа в среде русской белогвардейской эмиграции.
Если исходить из смысла задач, можно предположить, что палестинская резидентура ИНО ОГПУ одновременно являлась и резидентурой Коминтерна. Это тем более вероятно, что Блюмкин совсем недавно был активным оперативником ИККИ.
Накануне отъезда обоих Яковов принял первый заместитель председателя ОГПУ Вячеслав Менжинский, который, напутствуя их, рекомендовал делать за границей «все, что будет полезно для революции». Тем самым разведчикам не только было оказано большое доверие, но и даны, по сути, неограниченные полномочия в выборе методов и средств работы. По воспоминаниям ветеранов, подобное доверие оказывалось и другим выдающимся разведчикам, сделавшим немало для Родины. Это одна из причин, почему состоялась «эпоха великих нелегалов».
В декабре 1923 года Блюмкин и Серебрянский выехали из СССР в Палестину. До сих пор открытых данных о маршруте их следования нет. Известно только место прибытия — город Хайфа, главные морские ворота Палестины. Из Хайфы они направились в Яффу (Яффо), где тогда проживали около 35 тысяч человек, и треть из них составляли евреи. Пригородом Яффы считался новый еврейский квартал Тель-Авив, который представлял собой один из центров приема евреев, прибывающих в Палестину, главным образом выходцев из Польши и России. Под именем Моисея Гурфинкеля (Гурсинкеля) Блюмкин открыл в Яффе прачечную, которая стала штаб-квартирой резидентуры. Были у него и два оперативных псевдонима — Джек и Живой.
В описываемый период в результате всплеска антисемитизма в Польше и Венгрии началась очередная волна репатриации евреев в Палестину («Четвертая алия»). В числе переселенцев из Польши был человек, который впоследствии станет одним из выдающихся советских разведчиков. Звали его Леопольд Треппер. Позднее он вспоминал о доминирующем политическом климате в Палестине:
«В 1923 году трудящиеся Кракова восстали против нищенских условий своего существования, объявили всеобщую забастовку и заняли город. Правительство бросило против восставших подразделения конной полиции. Кровавые стычки продолжались несколько дней. Будучи одним из самых активных участников этих событий. я впервые, как говорится, на собственной шкуре, в полной мере испытал жестокость полиции. И теперь, оказавшись в “черных списках”, я уж и вовсе не мог рассчитывать на получение работы. Я стоял перед выбором: либо уйти в подполье, либо уехать в Палестину в надежде построить там социалистическое общество, в котором уже не будет никакого “еврейского вопроса”. <…>
В апреле 1924 года, имея на руках вполне приличный паспорт, в составе группы из пятнадцати человек, которым, как и мне, было примерно по двадцать лет, я отправился в Палестину. У нас не было ни гроша за душой. и все наше убогое барахлишко мы везли в узлах, переброшенных через плечо. <…>
Молодой иммигрант, я прибыл в Палестину для строительства нового мира, но скоро понял, что сионистская буржуазия, дорожа своими привилегиями, хочет увековечить как раз те социальные отношения, которые мы страстно желали ликвидировать. Под прикрытием разглагольствований о национальном единстве евреев я обнаружил все ту же классовую борьбу, и мой безмятежный идеализм начал испаряться».
Знакомство Треппера с представителями советских спецслужб все же состоялось. Есть две версии: либо на него вышел Яков Серебрянский, либо, что более вероятно, сотрудник Коминтерна Иосиф (Ицхак) Бергер, и произойти это могло не ранее 1925 года, когда Треппер стал членом компартии.
Сам Треппер в воспоминаниях этого периода достаточно скуп:
«Коммунистическая партия Палестины, основанная в 1920 году Иосифом Бергером, в 1924 году была официально признана Исполнительным комитетом Коммунистического Интернационала. Большая часть членов этой новой партии эволюционировала от сионизма к коммунизму».
Перед Яковом Серебрянским в Палестине встала исключительная по сложности задача — создание глубоко законспирированной региональной агентурной сети, в первую очередь в боевом сионистском движении. И с этой задачей наш герой справился: он сумел создать сеть из тридцати нелегалов, в числе которых было несколько членов «Хаганы», созданной в 1920 году Еврейской сионистской военной подпольной организации, которая после создания Государства Израиль в 1948 году стала основой Армии обороны Израиля. Кроме того, в 1924–1925 годах Яков сумел привлечь к работе на советскую разведку несколько человек из бывших белогвардейцев, осевших в Палестине: А. Н. Ананьева, Ю. И. Волкова, Р. Л. Рачковского, Н. А. Захарова, А. Н. Турыжникова. После вывода этих людей в СССР в 1927 году они стали его надежными помощниками в разведывательнодиверсионной деятельности, составив ядро руководимой Серебрянским специальной группы.
В конце 1924 года в Палестину приехала Полина Серебрянская. Разумеется, ее приезд был согласован «в инстанциях». В помощь супругу она была направлена по личному указанию начальника ИНО М. Трилиссера.
Ветеран разведки полковник в отставке, кандидат исторических наук Э. П. Шарапов пишет:
«В 1924 году, когда Серебрянский уже почти год был за границей, Трилиссер, бывший в то время начальником ИНО ОГПУ, вызвал к себе его жену — Серебрянскую Полину Натановну.
— Вам нужно ехать к мужу, — сказал Трилиссер. — Ему трудно. Вам надо быть рядом.
— Не поеду — боюсь.
Несколько затянувшаяся беседа Серебрянской и Трилиссера закончилась очень просто. После уговоров и объяснений Трилиссер положил свою ладонь на руку Серебрянской и мягко, но твердо сказал:
— Ну вот что, Полина Натановна. Или вы поедете за границу к мужу, или вам придется положить на стол партийный билет.
Для нее, члена партии с 1921 года, работницы Краснопресненского райкома партии, это было просто немыслимо, и она поехала. И была с мужем в Палестине, во Франции, в Германии, США и Бельгии, везде помогая ему в трудной и необходимой для страны работе».
С 31 марта по 2 апреля 1925 года в Риге прошло совещание военных и секретно-политических представителей Польши, Латвии, Румынии, Финляндии и Эстонии, которое стало развитием плана по созданию единого фронта против СССР. Ведущую
