Первые встречи
Первая встреча русских мореплавателей с тлинкитами относится к июлю 1741 года, когда 15 моряков с пакетбота «Св. Павел» пропали без вести в районе бухты Таканис на острове Якоби. Судьба пропавших моряков так и осталась неясной, как и точное место происшествия. Выдвигалось предположение о гибели их от рук индейцев. Однако наиболее распространенной является версия о гибели обеих шлюпок Чирикова в прибрежных бурунах, как то произошло в заливе Льтуа со шлюпками экспедиции Лаперуза в 1786 году. По другим версиям, пропавшие были перебиты индейцами или же уцелели и поселились среди них. Следующая встреча состоялась в июне 1788 года, когда шелиховский галиот «Три Святителя» под командованием штурманов Г. Г. Измайлова и Д. И. Бочарова вошел в Якутатский залив. Встреча эта прошла вполне мирно. Результаты этого плавания дали Г. И. Шелихову возможность выставить в выгодном свете свою деятельность перед государственными чиновниками, чтобы добиться для своей компании новых государственных субсидий и привилегий. По мере продвижения русских промысловых партий к югу тлинкиты принимали их все более и более неприветливо. Кроме того, что партовщики опустошали их традиционные охотничьи угодья, индейцев раздражало и то, что в состав этих партий входили не только кадьякцы и алеуты, но и их традиционные враги – эскимосы чугачи. Сами же тлинкиты в тот период весьма активно, как и следует экспансионерам-завоевателям, расширяли на севере собственную сферу влияния, включив уже в нее индейцев эяков. Всем этим и объясняется тот факт, что если первые встречи с русскими мореплавателями, посещавшими их земли с исследовательскими и торговыми целями, проходили у тлинкитов мирно, то открытие на их территории активного промысла и строительство опорных баз компании быстро привело к вооруженным столкновениям. Первое из них, впрочем, произошло в результате случайной встречи русской экспедиции с одним из тлинкитских военных отрядов. В ночь на 21 июня 1792 года воины Якутат-куана, вышедшие в набег против чугачей, атаковали встретившийся им на пути лагерь партии А. А. Баранова на остров Нучек. Индейцы подобрались к спящему лагерю в излюбленное ими для нападений время: «в самую глубокую ночь пред зорею». Хотя в карауле и стояли пять человек, но «за мрачностию ночи» тлинкитов заметили, только когда те были уже в десяти шагах. Со всех сторон ворвались индейцы в лагерь, пронзая копьями палатки и выбегающих оттуда полусонных людей. Шагнув из ночного мрака в своих диковинных доспехах, они казались русским «подлинно… страшнее самых адских чертей». Ружейная стрельба не могла сдержать их натиска, «ибо одеты они были в три и четыре ряда деревянными и плетеными куяками и сверху еще прикрывались лосиными претолстыми плащами, а на головах [имели] со изображением лиц разных чудовищ претолстыя шишаки, коих никакие пули наши не пробивали». Русские стали было метить по головам, но и тут пули были бессильны против этих страшных неприятелей.
Положение Баранова было тем более опасным, что больше половины из его людей было новичками-аборигенами, которым не приходилось еще попадать в подобные переделки. Тлинкиты же, «наблюдая совершенный порядок в движениях по голосу одного повелевающего, стройно к нам приближались, а часть только отделенная бегала туда и сюда, причиняя вред нам и иноверцам». Баранов выбежал со сна в одной рубахе, которая тотчас оказалась проколота индейским копьем. Чугачи и кадьякцы, видя, что их оружие бессильно против доспехов тлинкитов, в панике бросились к байдарам и поспешно отвалили от берега, а те из них, кто остался на берегу, «теснясь в нашем стане, отнимали действие рук». Даже три залпа из однофунтовой пушки не могли опрокинуть рвущихся вперед тлинкитов: «Два часа они стояли, и мы огонь по них производили до самого рассвета». Затем они отошли, унося своих раненых. Русских спас боевой опыт и канатные нервы нескольких опытных ветеранов. Баранов подсчитал потери. Из русских погибло двое, кадьякцев же пало 9 человек и еще 15 было ранено. Тлинкиты, отступая, оставили на поле боя тела 12 своих воинов. Встревоженный Баранов поспешил с возвращением на Кадьяк, опасаясь внезапного вторжения тлинкитов в Кенайский залив. Тотчас после такой встречи Александр Андреевич срочно затребовал у правления компании присылки оружия: «колчуг или пансырей сколко можно более… и ружья со штыками весма нужны в опасных случаях, сколко нибудь гранат и поболше пушки». С тех пор до самого конца своего пребывания в Америке Баранов не расставался с кольчугой, носимой им под верхней одеждой.
В период 1794–1799 годов русские промысловые партии все глубже проникали в страну тлинкитов, основывая там опорные базы и ведя промысел калана. В 1794 году на юг были отправлены Егор Пуртов и Демид Куликалов во главе партии, в состав которой входили 10 русских и более 90 кадьякцев и чугачей. Встречи и переговоры с тлинкитами Якутат-куана завершились вывозом на Кадьяк двенадцати аманатов, как мужчин, так и женщин. Там они были крещены священниками из только что прибывшей в колонии православной миссии. Они стали, формально, пожалуй, первыми христианами среди тлинкитов. В 1795 году А. А. Баранов на борту судна «Ольга» посетил Якутат и Ситку. В июле 1796 года в Якутате было основано первое русское поселение в землях тлинкитов – крепость Якутат и селение Новороссийск (Славороссия). В 1797–1798 годах портовщики уже промышляли в Хуцновском проливе (пр. Чатам), разделявшем соперничающие куаны Ситка и Хуцнуву. Из каждого похода на Кадьяк доставлялось до 2000 бобров. Однако осенняя непогода губила байдарки на обратном пути к Якутату. Зимовать же в местах промысла мешали «не совсем приязненные колоши». Требовалось создание новой постоянной базы в южных районах, необходимость чего подкреплялась и политической целью: «не допустить англичан и американцев к произведению торговли с дикими, кои доставляют и огнестрельные орудия, и не допускать их поселиться на местах, обысканных российскими мореплавателями». В итоге А. А. Баранов, по его собственному выражению, решил «во что бы то ни стало» основать русское заселение на Ситке. В апреле 1799 года с Кадьяка им была отправлена партия алеутских охотников в 55 байдарок, а вслед ей и три судна – «Екатерина», «Орел» и «Ольга». Начало экспедиции было неудачным: 2 мая у мыса Саклинг разыгралась буря. Затонуло 50 байдарок и 10 человек, а выброшенные на берег подверглись нападению индейцев эяков во главе с Якегуа и южных чугачей под предводительством Иркука. Обессилевшие в борьбе с холодными волнами, люди вряд ли были в силах сопротивляться. В итоге было убито и частью пленено от 26 до 30 человек. Но, несмотря на все преграды, 7 июля 1799 года «Ольга» вошла в Ситкинский залив, а за ней последовали и другие суда экспедиции. Положение Ситка-куана в этот период было непростым: наиболее влиятельный и могущественный ситкинский клан киксади вел войну с не менее сильным кланом дешитан из Хуцнуву-куана (остров Адмиралти). Видя в русских потенциальных союзников, вожди киксади дали согласие на основание поселения. 15 июля русские уже начали валить лес и обустраиваться на новом месте. Заложенное поселение было названо крепостью Св. Архистратига Михаила. Зима 1799/1800 года была тревожным временем и для русских, и для тлинкитов. Чтобы наладить добрые взаимоотношения с аборигенами, русские отчасти применялись к их же обычаям, устраивая званые пиршества с раздачей подарков, что должно было ассоциироваться у тлинкитов с традиционными потлачами. Тем временем пришел конец вражде киксади и дешитанов. Кланы примирились, и слишком тесная связь с русскими становится теперь для ситкинцев чересчур обременительной. И киксади, и русские почувствовали это весьма скоро. Тлинкиты из других куанов, во множестве посещавшие Ситку после прекращения там военных действий, насмехались над ее жителями и «хвалились свободою своей». Крупнейшая размолвка произошла на Пасху, однако благодаря решительным действиям А. А. Баранова кровопролития удалось избежать. Однако 22 апреля 1800 года А. А. Баранов отбыл на Кадьяк, оставив в новой крепости «начальствующим» В. Г. Медведникова. Это был человек храбрый, исполнительный, наделенный организаторскими способностями. Но, будучи неплохим исполнителем и руководителем небольших партий и экспедиций, он не проявил себя с тем же успехом на более ответственном посту. Несмотря на то что тлинкиты имели богатый опыт общения с европейцами, оказавший влияние на их военный менталитет в виде сильного вооружения, как холодного (и оборонительного, и наступательного), так и покупного огнестрельного, отношения между русскими поселенцами и аборигенами все более обострялись, что привело в конечном итоге к войне. У русских и англо-американских торговцев была в здешних водах одна цель, один главный источник прибыли – пушнина, мех морских бобров (каланов). Но средства достижения этой цели были различны. Русские сами добывали драгоценные меха, посылая за ними партии подневольных алеутов и основывая в районах промысла постоянные укрепленные поселения. Скупка шкур у индейцев играла второстепенную роль. Прямо противоположно поступали, в силу специфики своего положения, британские и американские (бостонские) торговцы. Они периодически приходили на своих кораблях к берегам страны тлинкитов, вели активную торговлю, закупали пушнину и уходили, оставив индейцам взамен ткани, оружие, боеприпасы, спиртное. РАК же не могла предложить тлинкитам аналогичных сделок из-за оружия. Действующий среди русских запрет на торговлю огнестрельным оружием толкал тлинкитов к еще более тесным связям с бостонцами. За свой гуманизм, оказавшийся эффективным в конечном итоге, то есть в долгой перспективе, русским – в краткосрочной перспективе – пришлось платить. Соседственные колюжи укоряли ситкинских в том, что они попущают малому числу русских властвовать над собою и что наконец сделаются их рабами. Они советовали истребить промышленных и обещали дать нужную для того помощь.
