Для осуществления указанных мероприятий необходимо в составе Управления Войсковой Разведки Генерального Штаба Красной Армии сформировать три специальных радиодивизиона со средствами мешающего действия, рассчитанных для забивки основных радиостанций важнейших группировок противника.
Прилагая при этом проект постановления Государственного Комитета Обороны, прошу вашего решения.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР Л. Берия
Предложение Берия было настолько актуальным, что Сталину не потребовалось много времени, чтобы издать соответствующее постановление ГКО. Уже 16 декабря 1942 г. вышло постановление ГКО № 2633сс «Об организации в Красной Армии специальной службы по забивке немецких радиостанций, действующих на поле боя»:
Постановление Государственного Комитета Обороны Об организации в Красной Армии специальной службы по забивке немецких радиостанций, действующих на поле боя.
Для создания помех (забивки) работающим на поле боя радиостанциям немецкой армии Государственный Комитет Обороны ПОСТАНОВЛЯЕТ:
1. Организовать в составе Управления Войсковой Разведки Генерального Штаба Красной Армии отдел по руководству работой радиостанций мешающего действия как в центре, так и на фронтах.
2. Обязать НКС (тов. Пересыпкина) в 10-дневный срок сформировать три радиодивизиона со средствами, необходимыми для забивки работы радиостанций противника, действующих на длинных и коротких волнах.
Укомплектование дивизионов опытными кадрами специалистов возложить на Управление Войсковой Разведки Генерального Штаба и Главное Управление Связи Красной Армии.
3. Обязать НКС (тов. Пересыпкина) обеспечить специальной аппаратурой для забивки работы радиостанций противника существующие при фронтах радиоразведывательные дивизионы Управления Войсковой Разведки Генерального Штаба.
В двухмесячный срок разработать образцы радиостанций для забивки раций противника, действующих на ультракоротких волнах.
4. Обязать НКС (тов. Пересыпкина) радиостанции мешающего действия типа «Пчела», имеющиеся в ведении Наркомата Связи, использовать для укомплектования формируемых радиодивизионов.
И. Сталин
На основании указанного постановления ГКО директивой начальника Генерального Штаба № 4 869 948 от 17 декабря 1942 г. были сформированы 130, 131 и 132 отдельные радиодивизионы специального назначения (ОРДН СН), а в июле 1944 г. ещё и 226 ОРДН СН.
Отдельные радиодивизионы специального назначения принимали участие во всех фронтовых и армейских операциях 1943–1945 гг. Они одновременно осуществляли как эффективные радиопомехи, так и радиоразведку, а также радиодезинформацию, радиодемонстрации на ложных участках фронта, где имитировалось сосредоточение войск для прорыва обороны противника.
Одного из наиболее ярких результатов отдельные радиодивизионы специального назначения добились в ходе Кёнигсбергской операции. При штурме советскими войсками крепости Кенигсберг главная радиостанция окруженного гарнизона противника пыталась в течение суток последовательно вести радиопередачи на 43 частотах, но все они забивались нашими ОРДН СН. После этого уже 9 апреля командующий окруженной в Кенигсберге группировки немецких войск генерал-полковник Ляш вынужден был передать открытым текстом приказ о капитуляции. Находясь в плену, Ляш показал: «В результате ужасающей артподготовки проводная связь в крепости была выведена из строя, Я надеялся на радиосвязь с Курляндией, с Землянской группировкой и с Центральной Германией. Но эффективные действия завивочных радиосредств русских не давали возможности использовать радиосредства для передачи радиограмм, и мои действия не могли координироваться Ставкой Верховного главнокомандования. Это послужило одной из причин капитуляции»!
Это ли не лучшая оценка того, чем на самом деле занимался донельзя оклеветанный и оболганный Лаврентий Павлович Берия?!
Миф № 4. Во время войны Сталин, не считаясь с потерями, приказывал брать города к праздничным датам, что являлось не только бессмысленным, но и приводило к большим жертвам
Миф № 5. Сталин приказал взять Киев к 7 ноября 1943 г., вследствие чего погибло очень много солдат и офицеров
Первый из этих мифов существует давно. Основное место его циркуляции — так называемые интеллигентские круги. Тут он приобрел невесть откуда взявшийся статус «не нуждающегося в особых доказательствах общеизвестного факта». Впрочем, у нашей интеллигенции чуть ли не все ее маловразумительное противостояние с государством построено именно на «общеизвестных фактах». Однако, мягко выражаясь, эта странная манера постоянно держать в кармане «общеизвестную фигу» против государства и его истории не выдерживает даже тени намека на какое бы то ни было соприкосновение с реальными фактами истории.
Прежде всего, потому, что наша интеллигенция попросту не умеет читать мемуары ветеранов, которые и явились как бы первоисточником для появления такого «общеизвестного факта». «Как бы» в силу следующей причины. В советские времена официальная пропаганда истории Великой Отечественной войны понатыкала в ней немалое количество белых и черных пятен, обрамленных громадной «логической цепью» всевозможных умолчаний, передергиваний и искажений. Хотела того официальная пропаганда или нет, но в результате неизбежно возникал мощный информационный вакуум. Его-то и заполняли воспоминания фронтовиков, оказывавшие, в силу захватывающей яркости описаний очевидцев, едва ли не шокирующее воздействие на читателей и слушателей. Или, по меньшей мере, очень сильное воздействие. Возникавший при этом резкий диссонанс между официальной историей и воспоминаниями ветеранов войны по давно бытующей, фактически испокон веку существующей в России привычке вполне серьезно объяснялся сугубо в пользу письменных и устных мемуаров участников войны. Хуже того. Они и воспринимались-то в буквальном смысле слова безоговорочно, без какого-либо критического осмысления, за любую попытку которого «награждали» клеветническими обвинениями в безнравственности (?!).
Нет никакой нужды отрицать того непреложного факта, что и мемуары имеют право не только на жизнь, но и на статус первоисточников. К слову сказать, воспоминания ветеранов войны во многих случаях действительно позволяли восстановить историческую правду или, по крайней мере, обеспечивали точными «лоциями» в прокладке верного курса в исторических исследованиях. Но это если к ним относиться честно и объективно, то есть постоянно проверяя и сверяя их с архивными документами, не говоря уже о том, что и с другими мемуарами, а также исследованиями тоже.
Иное же дело, когда все это отсутствует. Причем не просто отсутствует, а отсутствует в исторически сложившейся в России уникальной ситуации. По наследству от Византийской империи в России как в государственных структурах, так и в обществе воцарилась идеократия, то есть власть идей (первоначально православных). Более того. Воцарение этой традиции сопровождалось причудливой гибридизацией с азиатским наследством — этократией, то есть властью обычаев. В результате сложился один из российских феноменов — обычай (априорной) веры в идеи! К тому же на эмоциональном уровне. Наверное, еще не все забыли, как во времена Ельцина предлагали голосовать за него не разумом, а именно же сердцем. Так прямо и назывался предвыборный лозунг «Голосуй сердцем!». Хуже того. Вдобавок ко всему сложился ещё и чрезвычайно сильный, практически неискоренимый обычай (априорной) веры в неофициальную идею.
Так вот в том-то все и дело, что мемуары фронтовиков воспринимались именно же в силу обычая верить посторонним, особенно неофициальным идеям, к тому же эмоционально. Не говоря уже об эффекте усиления такого восприятия, которое оказывала официальная историография. Дело в том, что она постоянно пыталась с помощью не перевариваемого варева из полуправды, полулжи, полуумолчаний, полупередергиваний и полуфальсификаций (как правило, за счет подтяжки трактовки тех или иных фактов под необходимые, преимущественно сверху заданные рамки) дать какие-то разъяснения информации, почерпнутой обществом из мемуаров. В результате имеем то, что имеем, потому как эффект от усилий официальной пропаганды был как минимум нулевой, но, как правило, отрицательный. В результате любая попытка критического осмысления воспоминаний фронтовиков, что-де такого числа — как правило, накануне какой-либо красной даты в советских календарях — командир и комиссар его части, выступая перед бойцами, призвали их взять такой населенный пункт, воспринимается по меньшей мере как якобы безнравственное неверие тем, кто на себе испытал все ужасы войны. По сути дела, в гражданском обществе в сфере идеологии воспроизводится знаменитый в свое время религиозный принцип «веруй, но не умствуй», который, к слову сказать, с обратным успехом применяла советская пропаганда в постсталинское время. Проще говоря, попросту провоцировала именно «умствование» вместо верования на основе неоспоримых доказательств. Потому как последние не предоставлялись.
