ЛИТПАМЯТЬ
В Краснодаре отметили 90-летие кубанского поэта Ивана Фёдоровича Вараввы (1925-2005). В городе состоялся творческий вечер «А молодость моя в продымлённой шинели[?]». В праздничном мероприятии приняли участие известные писатели, поэты, литературоведы, артисты, родственники и друзья Ивана Вараввы.
В эти дни исполнилось бы 90 лет со дня рождения легендарного ветерана «Литературной газеты» Галины Васильевны Сухаревой (1925–2014) – участницы Великой Отечественной войны, защитницы Москвы, охранявшей важнейшие государственные и культурные объекты столицы. А после войны она 45 лет работала в «ЛГ», была помощником знаменитых главных редакторов К. Симонова и А. Чаковского, хранителем истории и традиций нашей редакции.
ЛИТФАКТ
Уральский федеральный университет (УрФУ) выдвинул ямальскую писательницу Анну Неркаги на соискание Нобелевской премии по литературе. Анна Неркаги живёт и работает в Приуральском районе Ямала. Воспитывает приёмных детей, занимается фермерством. Первая её повесть «Анико из рода Ного» вышла в свет в 1977 году.
ЛИТПРЕМИЯ
В Екатеринбурге в шестнадцатый раз объявлены лауреаты Всероссийской литературной премии имени Бажова. В номинации «Краеведение и публицистика» победителем признана Татьяна Калужникова (Екатеринбург), в номинации «Поэзия» – Андрей Расторгуев (Екатеринбург) и Евгений Чигрин (Москва).
ЛИТЮБИЛЕИ
80-летний юбилей отметил драматург, сценарист и критик Даль Константинович Орлов.
85 лет исполнилось одному из основателей Белгородской писательской организации поэту Игорю Андреевичу Чернухину, заслуженному работнику культуры России, лауреату множества литературных премий.
ЛИТУТРАТЫ
В Москве на 61-м году жизни скончался сценарист и прозаик Валерий Залотуха.
В Бурятии ушёл из жизни поэт Жорж Юбухаев. Ему было 65 лет.
В Казахстане на 81-м году жизни скончался известный писатель, переводчик, критик Герольд Карлович Бельгер. Автор свыше шестидесяти оригинальных книг, около двадцати переведённых им книг классиков казахской литературы – Г. Мусрепова, А. Нурпеисова, А. Кекильбаева и др. Основоположник школы перевода России, Германии и Казахстана второй половины ХХ столетия. Лауреат Президентской премии мира и согласия Республики Казахстан, награждён государственными наградами Германии и Казахстана. Президент РК Н.А. Назарбаев выразил соболезнования семье покойного писателя. Герольд Бельгер завещал похоронить его на казахском национальном кладбище «Кенсай», что расположено вблизи Алма-Аты, в предгорьях Заилийского Алатау.
МЕСТО ВСТРЕЧИ
Российская государственная библиотека для молодёжи
Б. Черкизовская, д. 4, к. 1., м. «Преображенская площадь»
13 февраля
Литературный вечер «Лилия Газизова и друзья». Ведущий – Евгений В. ХаритоновЪ.
Начало в 19.00 .
Центральный дом литераторов
Б. Никитская, 53
16 февраля
Малый зал
Вручение Всероссийской литературной премии имени Н.С. Лескова «Очарованный странник» за 2014 год.
Лауреаты премии – Юрий Поляков (проза), Дмитрий Мизгулин (поэзия), Павел Кренёв (детская литература).
Ведущие – Сергей Соколкин и Игорь Смолькин.
Начало в 18.30 .
Толстовский центр на Пятницкой
ул. Пятницкая, 12, ст. метро «Новокузнецкая»
19 февраля
Творческий вечер Тимура Зульфикарова.
Начало в 19.00 .
Что случится на моём веку…
В преддверии 125-летия со дня рождения Бориса Пастернака мы задали поэтам, прозаикам, главным редакторам и культуртрегерам два вопроса:
1. Какую роль сыграл Пастернак в вашей жизни?
2. Как вы относитесь к недавно рассекреченным материалам ЦРУ, согласно которым "Доктора Живаго" на Западе раскручивали искусственно и помогли роману получить Нобелевскую премию?
Юрий ЩЕРБАКОВ , поэт:
1. Впервые я услышал стихи Пастернака в 1979 году, когда работал механиком на рыбном траулере. Это была радиопередача для рыбаков и моряков Дальнего Востока. Для меня его стихи стали потрясением.
2. Одно могу сказать - насколько мне нравятся стихи Пастернака, настолько же мне не нравится его проза. Поэт прекрасный, а прозаик – очень средний. В случае с раскруткой «Доктора Живаго» основную роль сыграла политика, а не литература. Рассекреченные материалы только это и подтверждают.
Инна КАБЫШ, поэт:
1. Очень хорошо помню тот маленький коричневый томик Пастернака, который откуда-то принёс мой первый муж и с которым мы «шатались по городу и репетировали». Пастернак ошеломил. Ошеломила форма стихов. А строки «Быть знаменитым некрасиво», «Жизнь прожить – не поле перейти», «Мы будем гибнуть откровенно», «Быть женщиной – великий шаг» вошли в плоть и кровь, стали частью моего личного символа веры. Кстати, при разводе единственное, что мы с мужем не смогли поделить, был тот самый коричневый томик.
2. Впервые «Доктора Живаго» я прочла самиздатовского: тонкие, как в протестантских Библиях, страницы, «слепой шрифт». Роман для меня сразу встроился в ряд классических русских романов, а Юрий и Лара умножили число любимых литературных героев. Потом – задолго до того, как роман вошёл в школьную программу, – я давала его на уроках. Даю и теперь. Новые материалы ЦРУ ничего не добавили и не убавили в моём отношении к книге Пастернака. Я любила бы её и без Нобелевской премии. Но хорошо, что кто-то помог её получить. Думаю, это был Бог.
Евгений В. ХАРИТОНОВЪ, поэт, культуртрегер:
1. Наверное, никакой. Пастернак для меня вообще открылся не в том возрасте. Его обычно для себя открывают с пятнадцати до двадцати лет, а я им заинтересовался где-то под тридцать. И смотрел на его тексты как филолог, а не как поклонник. Он был интересен мне скорее как историку литературы, а не как читателю или поэту.
2. Мы всё это подозревали, а теперь просто об этом знаем. Что же касается самого романа, то он хорошо сделан. Но не более того. Это явно не то произведение, которое достойно Нобелевской премии и вообще всей шумихи, которая поднялась вокруг него.
Александр ПРОХАНОВ, прозаик, главный редактор газеты «Завтра»:
1. ( Декламирует наизусть стихи Пастернака: «Разрыв», «Гефсиманский сад», «Волны».) В нашей родовой библиотеке были тонкие довоенные книжечки «Сестра моя – жизнь», «1905 год» и другие. Я читал это всё, ещё будучи молодым человеком. Поэтому, конечно, влияние было.
2. Отношусь нормально. Шла холодная война, которая и сейчас продолжается. А в политике всегда используются любые методы, в том числе и «культурные рычаги». Важно не ошибиться в выборе. Американцы не ошиблись. И в этом смысле личная катастрофа Пастернака повлияла на судьбу СССР.
Мария МАЛИНОВСКАЯ , поэт, студентка Литинститута:
1. Особой роли не сыграл, хотя многие независимо друг от друга усердно дарили мне его книги. А поскольку и дома их было достаточно, образовалась небольшая «библиотека в библиотеке» – Пастернака. Раннее его творчество меня скорее отталкивает – цветистостью и небрежностью, а вот некоторые строки из более поздних вещей приходят на память в разные моменты жизни.
2. Хочется верить, что как бы ни раскручивали хорошую книгу – или наоборот, как бы ни замалчивали, со временем она займёт то место, которого достойна. Считаю, что «Доктор Живаго» по художественной ценности достоин награды, которую получил, и по отношению к этой художественной ценности закулисные игры второстепенны.
Юрий КОЗЛОВ, прозаик, главный редактор журнала «Роман-газета»:
1. В общем-то, никакую. Его поэзия, вполне допускаю, что гениальная, не совпала с моими, вполне допускаю, что ущербными, представлениями об истинной красоте человеческих чувств и неограниченных возможностях русского языка. «Сплетенье тел» в поэзии Пастернака заслоняет для меня «свечу», которая «горела» на столе.
2. Жизнь и творчество Пастернака – это пособие по изучению чудовищных перепадов во взаимоотношениях художника и тоталитарного государства. Пастернак одним из первых среди советских поэтов воспел человека «размером с шар земной», а потом, как и Михаил Булгаков, жил под впечатлением неоконченного телефонного разговора с вождём, мечтая, что вождь снова вспомнит о нём и им наконец-то удастся поговорить «о жизни и смерти». Но Сталину это было неинтересно, хотя он в отличие от «оттепельного» Хрущёва поступил с Пастернаком (по тем временам) гуманно, произнеся ставшую хрестоматийной фразу: «Оставьте в покое этого небожителя». В человеке, «размером с шар земной», для Пастернака, как и для Булгакова, материализовались два вечных (противостоящих и трагически дополняющих друг друга) образа – Иисуса Христа, олицетворяющего высшую справедливость, и Понтия Пилата, вынужденно выносящего ей смертный приговор. Хрущёв был глупее Сталина и хуже разбирался в литературе. Он не понимал внутренней трагедии большого поэта, а потому санкционировал идиотскую кампанию под девизом: «Я Пастернака не читал, но осуждаю[?]» Что же касается ЦРУ, то в условиях холодной войны оно действовало абсолютно логично. Если бы Хрущёв вдруг решил запретить вторую часть «Поднятой целины», то на Западе было бы раскручено и объявлено шедевром именно это произведение. Лично меня в ситуации с романом Пастернака занимает поведение его собратьев по перу – советских писателей. Это было поведение библейской толпы, кричавшей: «Распни его!» Полагаю, уже тогда ЦРУ догадалось, что если грамотно «перенастроить» толпу, она точно так же «распнёт» и саму страну под названием СССР. Что и было со временем сделано.
