Незнание грамоты и является, похоже, главным козырем кандидата. Возьмем для сравнения нынешнего представителя НРБ в «Аэрофлоте» Алексея Навального: что ни день — разоблачительные интернет-посты. А толку?! Несмотря на то что творчество блогера пользуется успехом у аудитории, дивидендов «Аэрофлоту» и его акционеру Лебедеву это не приносит. Скорее наоборот. По версии самого Навального, «решение не выдвигаться — наше общее». Мол, ввиду многочисленных уголовных дел, возбужденных против оппозиционера, у того не остается времени для полноценного директорства: «Будет неправильно, если я переизберусь, но постоянно буду отвлекаться и пропускать заседания». Однако нельзя не отметить, что у возможного преемника график не менее напряженный: кормление, сон, смена подгузников...
К счастью для дитя, шансы на то, что его отдадут «в люди», не стопроцентны. Судя по всему, не так готов к этому и сам папаша. По словам Лебедева, всеми своими акциями он будет голосовать за другого своего кандидата — Сергея Алексашенко. Выдвижение «однолетнего капитана» — это, конечно, шутка. Точнее — адресованная власти фига в кармане. Мечтаете о беспроблемном директоре? Получите. Адресат, кстати, не заметив подвоха, заглотил наживку. «Ребенок ограниченно дееспособен... С правовой точки зрения он не может осуществлять управление компанией», — разъяснил уполномоченный при президенте РФ по правам ребенка Павел Астахов.
Между прочим, спорный тезис: никаких возрастных ограничений на участие в советах директоров закон не содержит. Даже необходимость формализовать трудовые отношения не является непреодолимым препятствием. В ряде случаев Трудовой кодекс разрешает заключать договор с лицами, не достигшими возраста четырнадцати лет — кинематографическим, концертным организациям, театрам и циркам. Вряд ли кто-то возьмется спорить с тем, что нынешние перевыборы аэрофлотовского совета директоров — полноценное цирковое представление.
Вы уволены, Бонд! / Политика и экономика / Те, которые...
Вы уволены, Бонд!
/ Политика и экономика / Те, которые...
Если — по классику — история человечества есть история войн, то история российско-британских отношений — не что иное, как многосерийная эпопея противостояния их спецслужб. Вот и теперь торгово-экономическая и прочая двусторонка зависла после гибели бывшего офицера ФСБ Александра Литвиненко. Он же, как выяснилось на состоявшихся в декабре предварительных слушаниях по делу, платный агент МИ-6, сотрудничавший еще и с испанской разведкой.
История запутанная, если не сказать — мутная, а «караван» из-за нее не идет: чиновников ограничивают в визах, дипломаты обмениваются колкостями. И это при том, что в британской столице уже «давно на четверть бывший наш народ»...
И лед, как и следовало ожидать, тронулся. Британский МИД попросил Высокий суд Лондона не рассекречивать ряд документов по делу об убийстве агента, дабы не «нанести ущерб международным отношениям Соединенного Королевства». Председатель ВС просьбе внял. Фитиль же у бомбы запалил адвокат жены Литвиненко, заявив о неких тайных договоренностях между Москвой и Лондоном по поводу спуска дела на тормозах.
На орехи от журналистов досталось всем — и Кремлю, и МИ-6, и Даунинг-стрит. Одни обвиняют премьера Кэмерона в том, что он танцует под дудку Москвы, разменивая британские принципы на российские коврижки. Другие считают, что во всем виноваты джеймс-бонды из британской внешней разведки, желающие скрыть собственное разгильдяйство в деле обеспечения безопасности своему агенту.
На одну лишь тему комментариев нет и вряд ли появятся: а имеют ли значение тайные договоренности между Кремлем и Даунинг-стрит? Ведь были они или не были, дело Литвиненко довели до полного абсурда сами британцы.
Начнем с того, что шпионские процессы и открытое правосудие — вещи несовместимые в принципе. Ведь в противном случае пришлось бы засветить и тайных агентов, и планы секретных операций. В таких делах куда прагматичнее руководствоваться политической целесообразностью и соображениями нацбезопасности. А поскольку официальные отношения между Москвой и Лондоном только-только пошли на лад, то нет никакого резона портить их из-за провалившегося агента. Как говорила заигравшемуся 007 всесильная Эм: «Вы уволены, Бонд!» «А как же торжество справедливости?» — спросите вы. В случае с Литвиненко оно именно в этом и заключается.
Отворотное зелье / Политика и экономика / Те, которые...
Отворотное зелье
/ Политика и экономика / Те, которые...
Президент Владимир Путин подписал антитабачный закон. Спустя 316 лет после введения табакокурения на Руси появился шанс справиться с «использованием табачных изделий в целях вдыхания дыма, возникающего от их тления». С 1 июня под угрозой штрафа уже не подымить на территориях и в помещениях, предназначенных для оказания образовательных, медицинских, спортивных и культурных услуг. Исчезнут курилки в аэропортах, зато появятся (при соблюдении санитарных норм) в многоквартирных домах, на круизных лайнерах. Ближе чем на расстоянии 15 метров нельзя «вдыхать дым» на вокзалах. Полный запрет — на детских площадках и на пляжах. Как, впрочем, и в поездах дальнего следования, а также в гостиницах и ресторанах. Но это ничто супротив отечественных традиций табакокурения!
Заразу, разумеется, завезли с Запада во времена Ивана Грозного. Народ втянулся, но ненадолго. В XVII веке было принято первое антитабачное законодательство. Борцом с «богомерзким зельем» стал родоначальник династии Романовых — Михаил Федорович. Кто ослушается — «чинити наказание болшое бес пощады, под смертною казнью, и дворы их и животы имая, продавати, а денги имати в государеву казну». Дело продолжил его сын Алексей Михайлович. За нюханье табака, в частности, полагалось резать носы, рвать ноздри и ссылать, куда Макар телят не гонял. Почти семьдесят лет россияне были в завязке, а потом, как известно, пришел незабвенный Петр Алексеевич, прозванный старообрядцами Антихристом. С 1697 года по его указу табак разрешили продавать «явно в светлицах при кабаках». Но история сделала очередной круг. Впрочем, может, вновь явится «антихрист» и опять все разрешит…
Залечат до смерти / Общество и наука / Медицина
Залечат до смерти
/ Общество и наука / Медицина
Отныне нас будут лечить по стандартам. Что это такое, не понимают пока ни Минздрав, ни врачи, ни пациенты
Начало года у чиновников из Минздрава явно не задалось. Впрочем, неприятность была такой же неожиданной, как и снегопады этой зимой. По Закону «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», в части, вступившей в силу с 1 января, медицинскую помощь необходимо организовывать на основе стандартов оказания врачебной помощи. Убери их — и вся конструкция, выстроенная в законе, рухнет. Однако выяснилось, что здание зашаталось еще до того, как его начали строить. Большинство стандартов, которых должно было быть 1200, до сих пор не утверждено в Минюсте. Но даже не это главная беда. Просто чиновники пока еще не решили, зачем стандарты нужны и кто их будет исполнять.
А нам это надо?
В самой идее медицинских стандартов нет ничего плохого. То, что они необходимы, стало ясно еще в 1991 году. Почему? Тогда развалилась советская медицинская система с ее жесткой регламентацией. «В условиях нищенской зарплаты и теневого медицинского бизнеса врачи развращались быстрее, чем работники бензоколонок, — говорит заместитель председателя формулярного комитета РАМН Павел Воробьев. — Однако мировой опыт показал, что репрессивные меры в борьбе с беспределом в здравоохранении неэффективны. Тогда и родилась мысль подготовить документы, которые регламентировали бы стандарты деятельности врачей».
Возможно, такие вещи еще долго были бы у нас экзотикой, если бы не экономическая необходимость. По подсчетам экспертов в области клинико-экономического анализа, в российских больницах в 90-е годы находилось до 80 процентов больных, которые могли бы лечиться дома. Стационар им просто не был нужен. Вдобавок деньги тратились и на устаревшие тесты, и на лекарства с недоказанной эффективностью. К примеру, биохимический анализ крови, чтобы стать по-настоящему информативным, должен был быть совсем другим. «С помощью стандартов мы хотели с позиций доказательной медицины решить две задачи: минимизировать затраты и одновременно выбрать из методик и практик наиболее эффективные», — рассказывает Воробьев. Работа была нелегкой — над каждым стандартом трудились крупнейшие отечественные врачи. Часто они придерживались разных взглядов, и необходимо было искать консенсус. Однако дело продвигалось. В 1997 году состоялась общая коллегия Минздрава, Госстандарта и Федерального фонда ОМС, которая ввела понятие «система стандартизации здравоохранения». Работу российских стандартизаторов отметили представители известных зарубежных агентств по оценке медицинских технологий. «Сейчас лучшими в мире считаются британские клинические стандарты, — рассказывает Павел Воробьев. — Но мне приятно, что самое, пожалуй, известное в мире британское экспертное агентство NICE сообщило, что использовало наш опыт стандартизации. На Западе любые технологии, прежде чем попасть в государственные программы, проходят клинико-экономическую оценку. Это транспарентная процедура, прописанная на законодательном уровне».
