В тот же вечер по телевидению транслировали футбольный матч на парижском стадионе. На трибунах возникла драка, и пытавшегося остановить ее полицейского офицера болельщики добивали ногами. Я завелся и, вспомнив рутинную проверку, подумал: «Мальчик, вот где твое настоящее место. Выручил бы своего коллегу!». А потом, поразмыслив, решил, что зря я взъелся на юного полицейского. Просто он с молодых лет правильно понял службу.
Спецотряды и крайние меры
Какой-нибудь дока-юрист, хитро прищурясь, меня спросит: «А не вводите ли вы в заблуждение почтенную публику? Конечно, все, что вы рассказали о французской полиции, верно, но вы несколько передергиваете карты. Ведь существуют спецподразделения, где полицейские не только умеют стрелять, но и имеют на это право».
Да, действительно, такие подразделения существуют. Думаю, что личная охрана президента Франции, или отряд, который обеспечивает безопасность глав иностранных государств во время их официального визита во Францию, имеют право открывать огонь на поражение. Но тут дело касается сильных мира сего, поэтому демократию просят немножечко подвинуться. Впрочем, и простых французов не забывают. Например, в Париже есть бригада по борьбе с бандитизмом. Там работают настоящие профессионалы, отчаянные ребята, которые не боятся рисковать ни головой, ни карьерой. А риск всегда присутствует, причем в таком деле никогда не знаешь, где поскользнешься.
…Лет пятнадцать тому назад Франция пережила дикий шок. В Нейи, ближайшем предместье Парижа, вооруженный до зубов бандит ворвался в детский сад, закрыл все двери и объявил, что берет детей и персонал в заложники, пока не выполнят его требования. Разумеется, детский сад был оцеплен полицией, сразу прибыли ребята из бригады по борьбе с бандитизмом (их даже показывали по телевидению: в черных масках, со снайперскими винтовками, они разместились на крышах соседних домов), а власти приступили к переговорам. Бандит требовал очень крупную сумму денег, машину и самолет. Представители властей, как обычно бывает в подобных случаях, тянули время, ссылаясь на разные технические трудности: дескать, сложно достать такую сумму, да еще в мелких купюрах, и самолеты все на линиях, и в какую страну прикажете лететь? Так ведь надо сначала добиться согласия, чтоб вас там приняли! Однако бандит понимал эту тактику проволочек и ужесточал требования: теперь он угрожал убивать каждый час по ребенку, если власти продолжат волынку. Франция застыла в ужасе у экранов телевизоров, где ежечасно шел короткий репортаж из Нейи. Можете себе представить, что творилось с родителями тридцати малышей, которые были взяты в заложники в детском саду! К полуночи каким-то чудом удалось договориться с бандитом. В шесть утра ему обещали машину, деньги, самолет в Ливию, а пока детей, под присмотром воспитательниц, уложили спать. Бандит был настороже, бандит ожидал подвоха, бандит не смыкал глаз. Никто не знал, чем встретит их утро. Ведь бандит, в случае невыполнения условий, обещал привести свою угрозу в действие.
И никто не знал, что полиции удалась подмена: место одной из воспитательниц заняла молодая женщина из бригады по борьбе с бандитизмом. Устроившись рядом со спящими детьми, она внимательно наблюдала за бандитом. Часа в четыре утра она увидела, что голова бандита упала на грудь, он задремал. Моментально, по миниатюрному радио она дала условный сигнал, и через три секунды в детский сад ворвались снайперы и застрелили бандита.
Все средства массовой информации восторгались прекрасно проведенной операцией. Тогдашний президент Франции Миттеран лично поздравил отряд по борьбе с бандитизмом с успехом, а женщину из отряда представил к награде.
Прошло несколько месяцев, страсти поутихли, и тогда левые газеты сменили тон. Появились статьи, которые упрекали полицейских из отряда по борьбе с бандитизмом в жестокости: дескать, зачем надо было убивать бандита, ведь он-то никого не убил, а только угрожал. И вообще, это не бандит, а несчастный человек, разорился, хотел поправить свое финансовое положение. Родители бандита, которые боялись от стыда высунуться из дома, теперь встрепенулись и даже потребовали от государства материальной компенсации. Однако социалист Миттеран знал, как утихомирить левую прессу. И потом у бандита была подозрительная фамилия, похожая на немецкую: Шмидт. Но окажись на месте Шмидта какой-нибудь негр или араб, тогда скандал не удалось бы замять даже Миттерану, и героев-полицейских пришлось бы увольнять из бригады.
На моей памяти произошла история с Месрином. Да, я застал еще другую Францию, в которой никто не слыхал о горячих пригородах, полицейских уважали или боялись, а за убийство полицейского при исполнении им служебных обязанностей, суд приговаривал к смертной казни. Лишь один человек не уважал и не боялся полицию: знаменитый бандит Жак Месрин. Не сосчитать, сколько он ограбил банков, а если его ловили (полиция в ту эпоху умела работать), то каждый раз он убегал из тюрьмы. Как? До сих пор загадка. В конце концов его объявили «врагом № 1». (Вот это истинная слава! В Советском Союзе было огромное количество врагов, но кто из них занимал первое место, не припомню. Разве что бывший нарком армии и флота Лев Троцкий…) Интервью с «врагом № 1» охотно печатали популярные журналы и газеты. В интервью Жак Месрин издевался над тупостью полиции. Получалась странная ситуация: журналисты могли найти Месрина, а полицейские — никак нет. Все это изрядно надоело тогдашнему президенту Франции, Валери Жискар д'Эстену, и он дал секретный приказ: арестовать Месрина любой ценой. Полицейским было хорошо известно, что Месрин первым открывает огонь, без предупреждения, а в интервью он похвалялся, что живым не сдастся. Операцию против Месрина возглавил тоже знаменитый полицейский (были тогда знаменитые полицейские), комиссар Бруссар. Люди Бруссара выследили «врага № 1», и комиссар принял смелое, но очень рискованное решение: устроить засаду Месрину там, где тот никак не ожидал. Среди бела дни, на городской площади, искусственно организовали затор и расстреляли Месрина с двух сторон. Правда, была ранена любовница Месрина, которая вела его машину. Потом в машине Месрина обнаружили набор стрелкового оружия, а у ног его лежала граната. То есть запоздай полицейские на пару секунд, на площади случилась бы кровавая баня.
С тех прошло больше двадцати лет. О Месрине написаны десятки книг, снят фильм, а споры не утихают. Левые интеллектуалы доказывают, что полиция убрала Месрина преднамеренно, а полицейские оправдываются: дескать, открыли огонь, когда увидели, что Месрин потянулся к гранате.
Справедливости ради, надо заметить, что комиссара Бруссара не наказали, и он благополучно дослужил до пенсии. Но, во-первых, довольно скоро стало известно о секретном приказе президента — «любой ценой»; во-вторых, левацкая теория, мол, преступниками становятся из-за трудных социальных условий или тяжелого детства, к Месрину никак не подходила — он воспитывался в буржуазной семье, а в бандиты подался, можно сказать, из чистой любви к искусству. И в третьих, в данном случае никак нельзя было заподозрить полицейских в расизме.
Ну, может, я сам помешался на этом вопросе? Может, мне всюду мерещится? Если бы…
Опять же, немного истории. Был во французской полиции спецотряд мотоциклистов, в задачу которого входило — нет, не стрелять, а ловить воров и зачинщиков уличных беспорядков. Дело в том, что парижские хулиганы очень организованы и натренированы. Разбивают витрину магазина, хватают что под руку попадется, и моментально разбегаются в разные стороны. Или поджигают машину, переворачивают ее и скрываются в толпе. Нерасторопным полицейским-тихоходам их никак не поймать. А в этом отряде все как на подбор были мастера мотоциклетного спорта, на скорости маневрировали в узких парижских переулках — и ловили! Спецотряд мотоциклистов хулиганы и грабители боялись как огня. Но однажды случилась трагическая накладка: гнались за хулиганами, увидели арабского парня, прятавшегося в подъезде, и огрели его несколько раз дубинкой. А парень оказался не при чем, к тому же больным. И пока его везли в госпиталь, он умер по дороге. Повторяю, трагическая ошибка! Увы, от таких ошибок никто не застрахован. В прессе поднялся жуткий вой, полицейских всех скопом обвинили в расизме, и отряд расформировали. Теперь каждая демонстрация в Париже, по какому поводу она бы ни была организована, заканчивается разбитыми витринами, ограбленными магазинами, сожженными автомашинами. Все знают, что это дело рук «кассёров» (от французского глагола «ломать, крушить»), специально затесавшихся в ряды демонстрантов, но их никто и не пытается поймать.
Остановим наш рассказ. Как в кино, сделаем стоп-кадр. Нарядная парижская улица после прохода «кассёров» напоминает печально известные кварталы Южного Бронкса в Нью-Йорке. Разграблен магазин радиотехники. Среди битого стекла в витрине ювелирного магазина валяются лишь ценники. Из магазина спортивной обуви нагло уволокли половину коробок. Порушены столики в кафе, напуганы посетители. Бармену оказывают первую медицинскую помощь — он получил удар железным прутом по голове. Овощи и фрукты, которые хозяин арабской лавчонки каждое утро заботливо раскладывает по стеллажам, сметены на тротуар, растоптаны, превратились в грязное месиво. (Если бы кто-то украл яблоко или банан, чтоб поесть, еще можно было бы это понять, но в домах у «кассёров» полно продуктов — их родители получают пособие по безработице и на воспитание детей, — а сами «кассёры» предпочитают воровать что-нибудь более существенное: часы «Сейко», магнитофоны «Сони», кроссовки «Адидас» и т. д.) Спрашивается, за что такое наказание лавочникам? Ведь они, в отличие от государственных служащих, работают не 35 часов в неделю, а как минимум, 50. А арабский зеленщик — 12 часов каждый день, шесть дней в неделю — иначе ему не выдержать конкуренцию с большими магазинами. И вот теперь вся их работа псу под хвост. Может, страховка что-то вернет ювелиру или владельцу радиомагазина (увеличив следующие взносы), но трудяга-араб не получит ни сантима. Где же тут хваленая во Франции социальная справедливость? Почему полиция не защищает трудящихся от вандалов, которые никогда не работали и, по их собственным признаниям, сделанным в прессе, не собираются работать?
