— Взрывай мост! Немедленно! Где подрывники?
— Но, товарищ генерал...— Я указал в сторону переправы — она была забита войсками и техникой, отходившими на восточный берег.— Ведь он еще нужен. Лучше заминировать подступы к нему.
— Молчать! — закричал на меня генерал.— А если немецкие танки прорвутся на ту сторону? Под расстрел захотел? — Он действительно уже расстегивал кобуру своего пистолета. — Выполняй приказ!
Мысленно я не одобрял решение генерала, но приказ есть приказ, особенно подкрепленный угрозой расстрела на месте, и самые опытные минеры взвода — Левин, Нагулин, Захаров и Настасиенко — бросились выполнять задание. Меня по-прежнему одолевали сомнения в целесообразности уничтожения моста, по которому переправлялись наши отходившие части. Но я не знал и не мог знать замысла командования — любой ценой остановить отступление, окопаться и занять оборону на этом берегу канала. А пока мы минировали опоры и пролеты моста, замыкали заряды электрической цепью и тянули дублирующий бикфордов шнур — на это потребовалось время,— обстановка перед ним резко изменилась в нашу пользу: с левого берега подошли резервы, отход частей прекратился, окружив себя минными полями, пехота зарылась в землю и закрепилась на плацдарме, а немцы неожиданно повернули на север. Короче говоря, мост мы не взорвали и приказ генерала не выполнили. Говорят, он потом разыскивал меня, но, оказывается, не для расправы, и через его ординарца я узнал зачем: генерал хотел поблагодарить меня за неисполнение приказа.
Случается же такое... Воистину — ирония судьбы.
Венгерская зима — не российская. В Венгрии климат умеренно-континентальный. Средние годовые температуры положительные, бывают, конечно, поздней осенью и зимой морозы, но по крепости уступают нашим российским, обильные снегопады редки.
Вот и зима 45-го оказалась вполне терпимой для русского солдата. Но в сложнейших и труднейших условиях, в каких пришлось выполнять особо ответственное задание командования, зима 45-го для нас показалась очень жаркой.
В сохранившемся моем письме сестре, датированном 18 февраля 1945 года, я писал:
“...Дорогая сестра Катя! Дни и ночи проходят на боевых заданиях... Немцы с отчаянным упорством сопротивляются. Приходится с большим трудом выживать их с опорных пунктов. Ты уже знаешь, что Будапешт полностью очищен нашими войсками... Наше соединение тоже получило благодарность Сталина за взятие Будапешта. Вот где были битвы!..” (Оригинал письма хранится в Музее Вооруженных сил.)
Тишина и музыка
Т ринадцатого апреля после упорных боев советские войска овладели Веной,
оказавшись тем самым на южных подступах к фашистской Германии.
Весна в разгаре. Пожалуй, самая красивая пора времени. Солнце стоит высоко в зените и оттуда своими лучами прогревает воздух и землю. В небе ни облачка, оно чистое и ясное. Площади и парки Вены покрыты густо-зеленым изумрудным ковром, всюду цветы... цветы... цветы. Чувствуется благоухающий их запах. В нашем военном городке началось обильное цветение садовых деревьев — яблонь, груш, черешни, слив, абрикосов. Зацветает душистая сирень. Дышится легко, свободно, по-моему, даже расширилась грудь, лишь чуточку кружится голова, наверное, от избытка кислорода.
Сама природа просит тишины и покоя. Только война — антипод всему сущему на земле. Она несет смерть, разрушения. Это страшный бич, охватывающий все бедствия и все преступления человечества. Ужасы войны уже испытали на себе многие народы. Мне не раз приходилось выслушивать в нелицеприятном тоне высказывания солдат о жестокости и тяжести, причиняемых войной людям, о бессмысленности и нелепости убивать друг друга. По выражению известного мыслителя прошлого Вольтера, “война превращает в диких зверей людей, рожденных, чтобы жить братьями”. Есть над чем задумываться солдатам.
— Вот закончим Отечественную, заживем мирно на сотни лет!
— Я бы эту войну поглубже закопал в могилу и поставил дубовый крест. Война отняла мою молодость!
— Говорят, что на войне приобретают славу. Обман! Какая это слава — убивать десятки, сотни человек, большею же частью страдают женщины, дети, старики.
— Ну, братцы, как хотите, а добывать счастливый мир нужно другим путем!
Понимаю их, “неполных восемнадцатилетних”,— навоевались, познали, что такое война. Теперь скорей ее закончить. А хватит ли нашему поколению желания остановить войны? Вот философский вопрос!
Раннее утро 9 мая 45-го. Еще до конца не проснулся, слышу сначала выстрелы одиночные, нарастающие с каждой минутой, потом шквальный огонь из автоматных очередей.
— Ефрейтор Нагулин, что случилось, нападение?
— Товарищ старший лейтенант, только что позвонил дежурный из штаба батальона и сообщил новость: “Закончилась война!”
Собираюсь по тревоге, раскрываю настежь окна, успеваю выпалить одну обойму. На поверочной линейке, на площади перед штабом батальона появляются солдаты, офицеры, выскакиваю из коттеджа и присоединяюсь к этой стихийно нарастающей массе людей в военной форме.
Как огромная морская волна, словно девятый вал захлестнул нас всех, когда прослушали Указ Президиума Верховного Совета СССР об объявлении 9 мая Праздником Победы, в котором говорилось:
“В ознаменование победоносного завершения Великой Отечественной войны советского народа против немецко-фашистских захватчиков и одержанных исторических побед Красной Армии, увенчавшихся полным разгромом гитлеровской Германии, заявившей о безоговорочной капитуляции, установить, что 9 мая является днем всенародного торжества, Праздником Победы. 9 мая считать нерабочим днем”.
Не нахожу слов, чтобы выразить то ликование, радость, счастье, которые охватили солдат и офицеров: палили в воздух из автоматов, пистолетов, ракетниц, поздравляли друг друга, обнимались, колотили друг друга кулаками, как шальные драчуны, кричали, горланили, пили вино, поднимали заздравные тосты кружками и котелками в честь нашей Победы, за Красную Армию, за советский народ, за товарища Сталина. Желали ему доброго здоровья, долгих лет жизни. Сбылись его пророческие слова: враг будет разбит, победа будет за нами и на нашей улице будет праздник. Сталин всегда был с нами, в душе каждого, и это придавало силы, стойкость, мужество в жестокой битве с фашизмом. Благодаря его титаническому труду, гениальности и прозорливости ума, неустанной заботе о судьбе народа, об армии мы выиграли войну самую страшную, самую жестокую. Слово “Сталин” у всех, я это знал, было на устах — это была вера! Как знал и видел то, что каждый солдат и офицер был горд тем, что причастен к великой Победе и его заслуги не забудутся перед отечеством.
Вместе с нами ликовали венцы. Город нарядился, как невеста перед венцом: на домах и дворцах флаги, на улицах плакаты и транспаранты, в раскрытых окнах живые цветы. Оттуда льется торжественная, бравурная музыка великих музыкантов Моцарта, Бетховена, Генделя, Баха, Россини, Штрауса. Город заполнен людьми. Повсеместно “Гитлер капут!”, “Виват Победа!”, “Виват Сталин!”. Кое-кто даже пытался запеть нашу “Катюшу”.
Такое не забывается.
(Продолжение следует)
А.Казинцев • Как слышите, Владимир Владимирович? (окончание) (Наш современник N7 2001)
Александр Казинцев
Как слышите, Владимир Владимирович?
Россия и СНГ: левые возвращаются
Еще одно явление, которое придется учитывать Путину, — левая возвратная волна. Ее наивысшее достижение — победа коммунистов на парламентских выборах в Кишиневе и избрание лидера ПКРМ Владимира Воронина президентом Молдовы. Итоги выборов в крошечной республике, находящейся на периферии постсоветского пространства, отозвались громким эхом в Москве. Левые объявили их триумфом идеологии марксизма-ленинизма: “Новый век начинается триумфальной победой коммунистов на парламентских выборах в Молдове... Именно за идеологию компартии... в открытую высказалось подавляющее большинство населения” (“Советская Россия”. 27.02.2001). Буржуазная пресса захлебывалась злобой: “Так было. Так есть. Так будет: на обломках империи почти всегда возникают не менее варварские государства. Считанным единицам из них удается сохранить независимость и вырулить на цивилизованный путь развития. После прихода к власти молдавских коммунистов мы можем купить эту страну “с потрохами”. Можем присоединить к Союзному государству России и Белоруссии. Тогда одна нищая страна будет содержать две еще более нищих” (“Известия”. 27.02.2001).
