зависят один от другого»
83.
Так, например, в 1933–1934 гг. в Германии побывали конструкторы-моторостроители Харьковского завода, зани-мявшиеся разработкой нового танкового двигателя. В результате была закуплена лицензия на двигатель БМВ мощностью 500 л.с. Уже в 1934 г. было развернуто производство среднего танка Т-28 с мотором этого типа84. Советские специалисты изучали германскую авиационную промышленность, исследовали прокатку стальной проволоки на заводах Круппа и т. д.85. В начале января 1934 г. Радек говорил немецким журналистам: «мы ничего не сделаем такого, что связывало бы нас на долгое время. Ничего не случится такого, что постоянно блокировало бы наш путь достижения общей политики с Германией. Вы знаете, какую линию политики представляет Литвинов. Но над ним стоит твердый, осмотрительный и недоверчивый человек, наделенный сильной волей. Сталин незнает, каковыреальныеотношениясГерманией. Он сомневается. Ничего другого и не могло быть. Мы не можем относиться к нацистам без недоверия»86.
В условиях мирового экономического кризиса и растущей напряженности в Европе Германия сама была крайне заинтересована в развитии экономических отношений с СССР. Американский посол в 1934 г. отмечал: «рейхсвер, министерство иностранных дел и сторонники империи все дружно настаивают, чтобы Гитлер заключил пакт с Россией, как это было сделано с Польшей в 1933 г., что удивило весь мир. Их цель — изолировать Францию и приобрести рынок для сбыта немецких товаров, как уже сделала однажды Германия при прежнем режиме… Все это, — по мнению У. Додда, — предвещает мир на несколько лет, то есть до тех пор, пока Германия не будет готова занять господствующее положение в Европе»87.
В Советском Союзе, очевидно, придерживались анало гичной точки зрения. Не случайно в том же 1934 г. Литвинов вместе с Л. Барту предложил заключить «Восточный пакт» — вошедший в историю как «Восточное Локарно». Пакт дол жен был стать развитием французского проекта создани «Балканской Антанты» — союза Югославии, Румынии, Греции и Турции. Ответной реакцией Германии стала инициатива создания… антисоветского блока, провозглашенная вторым лицом в министерстве иностранных дел Бюловым: «Мы хотим созыва конференции великих держав… и заключения мирного договора между Германией, Францией, Англией, Италией и Соединенными Штатами». У Додд давал по этому поводу свои рекомендации в Вашингтон, «Я согласен с тем, что такая замена литвиновского «Восточного локарнского пакта» может быть целесообразна»88. Помимо Вашингтона, меры, направленные на развал планов (Восточного локарнского пакта», предпринял и Лондон. Они основывались, прежде всего, на усилении антисоветской пропаганды в балканских странах, в целях подрыва их отношений с Советским Союзом. Точку на проекте «Восточного токарно» поставило убийство 9 октября 1934 г. в Париже Л. Барту и короля Югославии Александра I, организованное при участии немецких нацистов и хорватских усташей. Новый французский министр иностранных дел П. Лаваль был сторонником политики «умиротворения».
Наследие Барту — советско-франко-чехословацкий пакт был подписан уже по инерции в мае 1935 г. На странности пакта указывал уже Л. Троцкий. По его мнению, он давал Франции несравненно больше выгод, чем Советам. «Обязанность военной помощи СССР имеет безусловный характер; наоборот, помощь со стороны Франции обусловлена предварительным согласием Англии и Италии…»89. Таким «разом, фактически Франция, а вслед за ней и Англия получили односторонние советские гарантии. СССР в свою очередь, подписав антигерманский пакт, превращался в прямо «врага Германии.
Почему же тогда СССР пошел на подписание пакта? Литвинов отвечал на этот вопрос несколько лет спустя в беседе с американским послом Д. Дэвисом, поведав ему о двух главных страхах советского правительства: первый страх — гитлеровская жадность «к завоеваниям» и к «европейскому господству», второй страх — возможность «некоторого улаживания спорных вопросов между Францией, Англией и Германией»90. Союз с Францией, пусть даже и односторонний, служил для России предохранительной мерой от попытки развития локарнских соглашений.
Мало того, Сталин надеялся на присоединение к пакту… Германии. В апреле 1935 г. У Додд в очередной раз отмечал: «генералы рейхсвера требуют заключения договора с Россией именно теперь, когда Франция понемногу сближается с Советским Союзом. Такова единственная возможность ликвидировать окружение Германии, создаваемое Францией, Англией и Италией. Гитлер сильно обеспокоен и очень боится вести переговоры с Россией — единственным своим врагом, с которым он предпочел бы никогда не иметь дела. Однако, как говорит Рейхенау, он сказал одному из представителей рейхсвера: «Что ж, ради Германии я готов заключить договор с самим дьяволом»91. Фюрер был вынужден пойти на крайние меры предложив в марте 1935 г. Советскому' Союзу льготный, бартерный кредит в размере 200 млн. марок [13]. Заказы СССР включали оборудование для фабрик, машины, аппараты, изделия электропромышленности, оборудование нефтяной и химической индустрии, транспортные средства, оборудование лабораторий и т. д.92.
А 29 марта 1935 г. состоялся весьма примечательный разговор Сталина с Иденом:
«Иден: Как вы себе мыслите пакт взаимной помощи — с Германией или без Германии?
Сталин: С Германией, конечно, с Германией… Мы тим жить с Германией в дружеских отношениях. Германцы — великий и храбрый народ. Этот народ нельзя было долк удерживать в цепях Версальского договора… Повторяю, такой великий народ, как германцы, должен был вырваться из цепей Версаля. Однако формы и обстоятельства этого освобождения таковы, что способны вызвать у нас серьезную тревогу… Страховкой является Восточный пакт, конечно, с Германией, если к тому имеется какая-то возможность. Вот вы, господин Иден, только что были в Берлине, каковы ваши впечатления?
Иден: Я ответил бы на этот вопрос одним английским изречением: я удовлетворен, но не обрадован… Да, Гитлер (еще) заявлял, что он очень обеспокоен могуществом вашей Красной армии и угрозой нападения на него с востока.
Сталин: А знаете ли вы, что одновременно германское правительство согласилось нам поставлять в счет займа такие продукты, о которых как-то даже неловко открыто говорить, — вооружение, химию и т. д.
Иден: Как? Неужели германское правительство согласилось поставлять оружие для вашей Красной армии?
Сталин: Да, согласилось, и мы, вероятно, в ближайшее время подпишем договор о займе.
Иден: Это поразительно. Такое поведение не свидетельствует в пользу искренности Гитлера, когда он говорит другим о военной угрозе со стороны СССР..»93
Французское правительство предприняло срочные встречные меры, и после подписания советско-франко-чехословацкого пакта, 4 июня 1935 г. СССР получил возможность выпустить в Чехословакии гарантированный ее правительством 6 % — ный заем на 250 млн. крон сроком на 5 лет — под заказы для чехословацкой промышленности. «Известия» в те дни писали: «Заключение кредитного соглашения будет служить делу мира, за которое с величайшими усилиями борются правительства обеих стран»94. В результате очередное немецкое предложение миллиардного кредита, сделанное в конце июня, сроком на десять лет советское правительство отклонило95.
Тем не менее в июле 1935 г. Сталин
