как представляется, данная мера (введение крепостного права) имела не столько фискальные мотивы, и не столько мотивы «усиления эксплуатации трудящихся со стороны господствующих классов», как писали ранее советские историки. Вероятно, она была в первую очередь направлена, во-первых, против наметившейся тенденции к обострению дефицита рабочей силы в ряде провинций, а во-вторых, против бегства крестьян из малонаселенных районов страны в густонаселенные, что в дальнейшем неизбежно приводило к их «варваризации». Точно так же, например, современное французское общество озабочено тем, что целые города и районы во Франции становятся не французскими, а почти полностью арабскими, и ассимиляции арабов, живущих в таких районах, во французское общество не происходит. Совершенно очевидно, что, если бы римским императорам удалось воспрепятствовать бегству крестьян из малонаселенных провинций в густонаселенные, то поселенные между ними варвары смогли бы намного быстрее ассимилироваться и изучить местный язык и обычаи. Но если это очевидно нам с вами сегодня, то это должно было быть очевидно и римским императорам, которые были весьма образованными людьми.
История введения крепостного права в разных провинциях Римской империи в IV–V вв. также подтверждает, что причиной этой меры были именно дефицит рабочей силы и опустошение западных провинций, а не что-то другое. Действительно, если предположить фискальные мотивы для введения такой меры, то, как бы они ни формулировались, государство должно быть заинтересовано в их применении на всей своей территории. И даже, пожалуй, в большей мере в густонаселенных провинциях, где расположена основная часть налогоплательщиков. Но в Римской империи мы видим обратное. Лишь спустя столетие, после того как сменявшие друг друга императоры принимали указы, подтверждавшие или усиливавшие крепостное право в западных и центральных провинциях, император Феодосий в конце IV в., как будто спохватившись, обнаружил, что крепостное право не введено в Палестине. И постановил своим указом, что в Палестине, так же как в других провинциях, крестьяне-арендаторы не должны покидать своего участка. Примерно такая же картина в Египте: в 415 г. выходят государственные указы о необходимости всем крестьянам (как арендаторам, так и собственникам земли) вернуться к своим местам регистрации. Но из этого указа не понятно, были ли до и после 415 г. ограничения свободы передвижения или нет, и если были, то какие именно — то есть ситуация де юре неясная. А де факте, ни в IV, ни в V, ни в VI вв. нет никаких признаков существования крепостного права в Египте: как указывает известный американский историк А.Джонс, большинство египетских крестьян-арендаторов в течение всех этих столетий заключало арендные договора с собственниками земли на короткий срок (наиболее часто — на 1 год), после чего они были вольны покинуть обрабатываемый участок ([131] рр.796–803). В то же время, мы сегодня знаем по археологическим данным и письменным источникам, что восточные провинции, и в частности, Сирия, Палестина и Египет были в IV–V вв. и по крайней мере до «чумы Юстиниана» в VI в. густо населены, и демографический кризис их не затронул, или затронул не очень сильно ([81] рр.352–354).
Совершенно иная картина — в западных и центральных провинциях: здесь крепостное право в IV–V вв. прочно утвердилось и де юре и де факто. В 371 г. был принят закон в отношении Иллирии, где специально оговаривалось (во избежание недоразумений в связи с отменой подушного налога), что колоны прикреплены к земле не из-за необходимости сбора налога, а просто потому, что они колоны, т. е. крестьяне-арендаторы ([80] р.289). А император Феодосий в конце IV в. дал аналогичное разъяснение для Фракии (см. выше). Из этого можно заключить, что и в Иллирии, и во Фракии, крепостное право в IV в. утвердилось очень прочно и уже не связывалось с какими-то временными фискальными нововведениями. То же самое можно сказать, например, и о Галлии, где, как указывают историки, варваров в IV в. селили в больших количествах в основном в качестве крепостных колонов ([ПО] рр.598–599; [80] р.280).
О том, насколько прочно утвердилось крепостное право в западных и центральных провинциях империи, свидетельствует также следующий факт, относящийся к следующему столетию. После краха Западной Римской империи в конце V века, спустя немногим более полувека, Восточная Римская империя присоединила к себе многие территории, которые ранее входили в Западную Римскую империи — Италию, Африку и юг Испании. И византийский император Юстининан (527–565 гг.) решил упорядочить законодательство, существовавшее в разных частях его обширной империи, с тем чтобы повсюду применялись единые законы и правила. В числе прочего им был введен закон, по которому рожденный от смешанного брака: один родитель — свободный, а второй — крепостной, — становился автоматически свободным. В сущности, речь шла лишь об упорядочении законодательства — ведь в прежние столетия именно такое правило применялось по отношению к рабам. Но это вызвало бурю возмущения крупных землевладельцев в Иллирии и в римской Африке, которые де факто к тому времени ввели другое правило (всех, кого только можно, превращать в крепостных). Они заявляли, что из-за нового императорского указа у них некому стало работать, и настаивали на восстановлении прежних порядков. Протесты землевладельцев не прекращались, пока Юстиниан, а затем его преемник Юстин (565–578 гг.) не пошли им навстречу и не восстановили прежнюю практику — но только для Иллирии и Африки ([131] р.801): Британия, Галлия и большая часть Испании к тому времени были окончательно утрачены империей, а в восточных провинциях в этой практике не было смысла, поскольку никакого крепостного права в реальности там не было.
Эти факты показывают, что введение крепостного права в западных и центральных провинциях не сопровождалось его введением в восточных провинциях империи, и что именно крупные землевладельцы западных и центральных провинций проталкивали эту меру, а их столь живая заинтересованность в ней была обусловлена нехваткой рабочих рук. По-видимому, введение крепостного права отражало и общую озабоченность государства фактом опустошения и «варваризации» ряда западных, северных и юго-западных провинций империи, поэтому они распространялись не только на крестьян-арендаторов (колонов), работавших на крупных землевладельцев, но и на многие другие категории населения, в том числе и на крестьян — собственников земли.
Что касается иммиграции варваров, то в целом можно сказать, что политика ассимиляции варваров, проводившаяся Римом, до поры до времени (до начала V в. н. э.) была довольно успешной. Если бы не иммиграция и ассимиляция варваров, то распад Западной Римской империи произошел бы, очевидно, намного раньше — из-за нехватки рабочих рук и опустошения целых областей и провинций. Особенно заметной нехватка людей была при наборе в армию, и здесь варварская иммиграция оказалась весьма полезной для империи. Уже в III в. варвары начинают играть заметную, а в IV в. — доминирующую роль в
