Ландмейстер не стал выжидать, а сразу послал свои войска на приступ. Бой был жестоким и упорным, поскольку немцы «много къ стене лезли» (Псковская I летопись). В итоге штурм был отбит и фон Плеттенберг два дня стоял под городом, приводя свое потрепанное войско в порядок. Но время уже работало против него. Из Новгорода на помощь Пскову выступила великокняжеская рать. Большим полком командовал князь Даниил Щеня, а передовым – новгородский наместник В. В. Шуйский. Псковская I летопись именно их называет главными воеводами. Более подробное расписание полков и их командующих приводит Воскресенская летопись.
Едва фон Плеттенбергу стало известно о том, кто спешит к нему навстречу, как он быстренько поднял свою армию и отвел ее прочь от Пскова, желая избежать столкновения с превосходящими силами русских. Но запоздал. Около озера Смолина государевы воеводы настигли супостата. Понимая, что его прижали к стенке, ландмейстер решил принять бой. Будучи военачальником опытным, ливонский командующий осознавал, что в открытом бою русские его армию просто раздавят. Призвав на помощь весь свой боевой опыт, он решил прибегнуть к военной хитрости. Особенно не мудрствуя, фон Плеттенберг приказал оставить обоз на растерзание врагу.
В Псковской I летописи об этом сказано так: «Немцы кошъ свой поставиша опричь и молвиша: «толке де Русь ударится на кошъ, и мы де выидем изо Псковской земли; а толке же де и на нас, ино туто намъ головы покласти своя». Смысл задумки был таков – оставляем обоз. Как приманку. Пока русские грабят его, мы сумеем от них оторваться и уйдем в Ливонию. В противном случае, примем бой и падем смертью храбрых. Забегая вперед, скажем, что хитрость удалась, однако все прошло совершенно не так, как планировал ландмейстер. Но обо всем по порядку.
Если мы сопоставим сведения русских летописей и «Хроники провинции Ливония», то мы увидим довольно ясную картину сражения. Правда, сказочник Бальтазар не удержался и объявил численность русской рати в 90 000 человек. Мягко говоря, он погорячился. В лучшем случае русские могли превосходить ливонцев раза в три, не более, но и этих сил было вполне достаточно, чтобы расправиться с непрошеными гостями.
События развивались так. Как свидетельствует Воскресенская летопись, некие Данило Нащокин и Лева Харламов сообщили великокняжеским воеводам о том, что ливонцы отступают. После этого русская рать пришла движение и бросилась в погоню за якобы убегающим врагом. При этом боевой порядок рати безбожно нарушился, начался страшный разброд, что и было зафиксировано летописцем: «Люди великого князя многие исъ полковъ погониша, а полки изрушали» (Воскресенская летопись). Мы думаем, что подобная запись в комментариях не нуждается.
Висковатов А. В. Русское вооружение с XIV до второй половины XVII столетия. Ратник в бахтерце и в шишаке с еловцем
Дальше – больше.
«И Псковичи первое ударишася на кош, и потомъ Москвичи, и начаша межи собя дратися о бытеНемецком, а Чюдь кошевую всю присекоша» (Псковская I летопись). В переводе на современный язык это означает: захватили обоз, перебили обозную прислугу, а затем передрались между собой из-за барахла. Сопоставляя источники дальше, мы можем увидеть довольно интересную вещь – часть русских войск занимается грабежом и выяснением отношений между собой, а другая пошла в наступление на ливонцев. Бардак творился несусветный, никаких боевых порядков не было и в помине, о чем с горечью поведал летописец: «И пришли на Немецкие полкы, а Немци стоят въоружены, и великого князя людей не многых избиша, которые пришли изрывкою, а сами ся отстояли, потому что у великого князя въеводе плъки ся изрушали» (Воскресенская летопись).
Все происходит так, как и должно происходить в подобной ситуации, – русские войска вступают в бой частями, срываясь на обыкновенный навал, а ливонцы развернули боевые порядки и полностью готовы к бою. Никуда не спешат, выжидают, когда противник запутается окончательно. «Так как магистр видел, что ему никуда со своими людьми уйти нельзя, то он ободрился и сначала велел стрелять по русским из орудий, которые в русских хорошо попали; потом он чрезвычайно храбро и смело бросился на неприятеля и силою три раза пробился чрез толпу войск, убил много русских, а остальных с Божиею помощью обратил в бегство» (Хроники провинции Ливония).
То, что сейчас происходит на поле боя, это классика жанра. Заманить атакующего противника на пушки, накрыть его прицельным артиллерийским огнем, а затем контратаковать – что может быть убийственнее!
Русские не смогли выдержать натиска «божьих дворян», заколебались, а потом и вовсе побежали. Псковская I летопись четко отмечает скоротечность сражения: «И Немцы въ то время сступишася на съ Москвичи и со Псковичи, и бысть с Немцы сеча, а не велика». А иначе и быть не могло, поскольку в этой же летописи сохранилась запись о том, как псковское ополчение шло в атаку: «И князь Псковской Иван Горбатой нача заганивати Псковичь, чтоб не ехали розно, а они вси по закустовью». Командующий пытается собрать своих воинов в один кулак, а те через кусты бредут сами по себе, не соблюдая никакого строя. Хороша картинка…
Однако не все было так плохо, поскольку, как свидетельствует Сигизмунд Герберштейн, ландмейстер не смог организовать преследование разбитого противника и сразу довести столь успешно начатое дело до конца. Причина была проста: «…Так как победители были слишком немногочисленны сравнительно с количеством врагов и к тому же обременены слишком тяжелым вооружением».
Подобное решение имело для ливонцев самые печальные последствия, поскольку русские оправились от первого удара и пошли в контратаку: «Московиты, поняв, в чем дело, и собравшись с духом, построились снова и решительно двинулись на пехоту Плеттенберга, которая в количестве около 1500 человек встретила их фалангой, разбили ее» (Сигизмунд Герберштейн). Судя по всему, нанеся поражение вражеской пехоте, русские решили не вступать в бой с главными немецкими силами, а покинуть поле боя.
Но фон Плеттенберг снова не стал их преследовать, не рискнув безоглядно броситься в погоню: «Но так как он со своими людьми был совершенно утомлен, то не мог далее преследовать неприятеля» (Хроники провинции Ливония). Ливонцы еще целый день простояли на поле боя, отдыхая и приводя в порядок свои войска, а затем ушли в Ливонию. Получается, что формально победу одержали «божьи дворяне», поскольку поле битвы осталось за ними.
«Магистр в порядке удалился к границе и навеки уставил торжествовать 13 Сентября, или день Псковской битвы, знаменитой в летописях Ордена, который долгое время гордился подвигами сей войны как славнейшими для своего оружия» (Н. М. Карамзин).
Теперь обратимся к извечному вопросу – о потерях. Автор «Хроники» верен себе и своим принципам освещения данной войны: «В этой битве легло много тысяч русских. Магистр же всадников потерял не много, а только 400 служилых людей с их начальником Матфеем, перновцем, поручика и фенриха (прапорщика). Некто же, по имени Лука Гамерстеде, схватил барабан и с ним лукавым образом перебежал к неприятелю». Ай да Бальтазар, ай да Руссов! Приведя объективные потери ливонцев и сосчитав даже украденный барабан, он моментально меняет подход к делу, как только речь заходит о противнике – «много тысяч русских». И все!
В Псковской I летописи конкретно указано, что бой длился недолго, в Воскресенской летописи четко прописано, что «не многых избиша», а в «Хрониках провинции Ливония» недвусмысленно отмечено, что погони за русскими не было. Так откуда они, многотысячные потери? Это косвенно подтверждает и тот факт, что ландмейстер увел свои войска в Ливонию, а не развернулся и не пошел снова в атаку на Псков или Изборск. Русские были побиты, но не разгромлены. Поэтому и не стал с ними фон Плеттенберг опять связываться.
Теперь подведем итоги. Судя по всему, и до ландмейстера наконец дошло, что с его литовскими союзниками кашу не сваришь. Не потерпев в войне ни одного поражения лично и выиграв две битвы, он с удивлением обнаружил, что все его стратегические успехи равны нулю. Ни Псков, ни Изборск так и не были захвачены. Силы Ливонии были истощены, продолжать войну не имело смысла. Что же касается Ивана III, то ему этот конфликт не был нужен изначально, а потому заключение перемирия между враждующими сторонами стало вполне логичным шагом. В апреле 1503 года было заключено перемирие сроком на шесть лет, которое впоследствии неоднократно продлевалось, вплоть до Ливонской войны Ивана Грозного.
Бальтазар Руссов, который не только рассказал нам немало сказок, но и сообщил массу действительно важных фактов, сделал очень интересное наблюдение по поводу того, почему после битвы у озера Смолина Иван III согласился на мир с Ливонией. «Причиною же того, что Московит так легко заключил мир с ливонцами, было не одно это поражение, но и то, что у него в то время были еще другие враги, и он хотел посетить еще другие земли, именно королевство казанское, княжество смоленское, княжество псковское и еще другие, которые еще в то время не находились в его власти». Как говорится, не в бровь, а в глаз!
