окружающего мира.
Правда – это в первую очередь справедливость, а затем уже все остальное. Истинно не то, что есть, а то, что должно быть. Должно быть согласно высшему смыслу существования Мироздания. Не замечая уродливого, мы способны уничтожить его.
Правильное всегда захватывающе красиво, а красота всегда истинна. Чем эстетичнее научная теория, тем глубже она и точнее. Недаром в греческом языке слово «космос» произошло от «космео» – украшение. И тот прискорбный факт, что мы, возможно, мало что знаем об устройстве Мироздания, не мешает нам любоваться дивной его соразмерностью и стремиться чувствовать себя счастливыми.
По скудоумию своему я не вижу, где и в чем погрешил против истины. Чувствую лишь, что затронул, возможно, чересчур много вопросов и потому не осветил толком ни одного.
Понимаю, что исторические и публицистические этюды скорее не описывают и не оценивают события, а интригуют вскользь брошенными эпитетами и сравнениями. Признаюсь, что не хочу их расширять потому, что уже через несколько лет наши социальные ожидания и стремления могут коренным образом измениться. Не хочу я создавать произведение-однодневку, схожее с газетной передовицей.
Да, но и центральный этюд – о русском национальном характере – лаконичен до неприличия. Почему?
Потому, что проблемы этнической идентификации для узкого круга читателей. Возможно, когда-нибудь я посвящу этим вопросам специальную книжку. Но сейчас мне это не интересно. Меня волнуют иные загадки. Среди них: как Иоанн Богослов написал бы в наше время свой «Апокалипсис», как сформулировал бы Мах свой принцип зависимости инертной массы от метрики пространства, и так далее. А в данную минуту больше всего я хотел бы прочитать произведение, подобное этому, написанное каким-нибудь чудаком лет эдак через сто или двести. Жаль только то, что в те годы чудесные жить не придется ни мне, ни тебе.
