На пути к победе - Мартиросян Арсен Беникович

Весна и осень 1945 года ознаменовались окончательным разгромом главных агрессоров во Второй мировой войне — Германии и Японии. Особой гордостью для россиян является тот факт, что Победные точки в этой войне и на Западе, и на Востоке были поставлены Вооруженными Силами СССР.

В первые месяцы 1945 г. военно-политическое положение главных виновников Второй мировой войны резко ухудшилось. В результате зимних кампаний вооруженных сил союзников по антифашистской коалиции распался агрессивный блок в Европе, начал агонизировать нацистский режим в Германии. Все более неблагоприятной становилась ситуация на Тихом океане и в Юго-Восточной Азии для Японии. После же близкого разгрома Германии Токио оставался единственным членом развалившейся фашистско-милитаристской коалиции, продолжавшим сопротивление союзникам. Тем не менее, перспективы окончания Второй мировой войны на Востоке были еще весьма туманными.

Важное значение для координации усилий по разгрому агрессоров на завершающем этапе Второй мировой войны сыграли Крымская (Ялтинская) и Потсдамская (Берлинская) конференции руководителей СССР, США и Великобритании. Огромная ответственность при этом ложилась на плечи Советского Союза. Вынесшему основную тяжесть кровопролитной борьбы на театре войны в Европе Советскому Союзу в полном соответствии с международно-правовыми нормами предстояло еще разгромить костяк японской армии — миллионную Квантунскую группировку войск, внести тем самым существенный вклад в достижение общей Победы.

1. Обстановка на театрах военных действий союзников против Японии на завершающем этапе мировой войны

Поражение японского флота в Филиппинском морском сражении в октябре 1944 г. привело к завоеванию военно-морскими силами США полного господства на море, а потери японцев в авиации в ходе последовавших сражений и утрата ими аэродромов на Иводзиме, Окинаве и Филиппинах позволяли США перебрасывать в зону досягаемости японской метрополии истребители поддержки стратегических бомбардировщиков, летавших ранее на бомбёжки японских городов без прикрытия и активизировать воздушную войну против Японии [180].

Добившись господства на море и в воздухе, вооруженные силы США и их союзников получили реальную возможность свободно выбирать направления переброски к Японским островам сухопутных войск, которых, однако, катастрофически не хватало.

Нарушение морских коммуникаций сыграло важную роль в сокращении военно-экономического потенциала Японии, который почти полностью зависел от импорта.

Военная экономика Японии уже не могла в полной мере обеспечивать потребности войск, флота и авиации в вооружении и боевой технике, а также горюче-смазочных материалах. Особенно сказалось сокращение ввоза нефти и нефтепродуктов, доставка которых шла теперь в ограниченном количестве только через Китай [181].

Итак, после многих лет затяжных военных действий союзное командование с начала 1945 г. прочно удерживало на Тихоокеанском ТВД стратегическую инициативу, эффективно осуществляло блокаду Японских островов со стороны океана, но еще явно не задушила агрессора в своих объятиях. Япония по-прежнему не помышляла о безоговорочном прекращении военных действий и развернула, не свертывая сопротивления на других фронтах, подготовку для отпора американо-британскому наступлению непосредственно на Японских островах, а также к обороне в Корее и на северо-востоке Китая. Она еще располагала многомиллионными вооруженными силами, прежде всего опытной армией, способной, как показал опыт боёв за о. Тарава, Окинава и Филиппины, к длительной и упорной обороне.

В конце января 1945 г. всем командующим японскими силами на Азиатско-Тихоокеанском театре войны была разослана директива следующего содержания: «Императорская ставка предполагает сломить боевой дух врага путем разгрома американских сил вторжения и тем самым обеспечить надежную оборону империи с метрополией, находящейся в её центре» [182].

Понимая, что союзники рано или поздно выйдут на ближайшие подступы к Японским островам и начнут готовить вторжение на японскую территорию, императорская ставка решила превратить район Японии, Кореи, Маньчжурии и оккупированной части Китая в «неприступную крепость», чтобы вынудить противника нести большие потери при ее штурме, всеми силами затянуть войну, избежать безоговорочной капитуляции и добиться компромиссных условий мира [183].

Эту задачу призваны были выполнить сухопутные войска Японии, которые были сосредоточены на Азиатско-Тихоокеанском театре войны в четырех стратегических группировках: Экспедиционные силы в Китае, Квантунская группировка войск, 5-й фронт на Сахалине, Курилах и Хоккайдо, 1-я и 2-я Объединенные армии национальной обороны в метрополии. Кроме того, действовали Южная группа армий, 8-й и 10-й фронты на Тихоокеанских островных территориях, Объединенная воздушная армия [184].

Наряду с увеличением численности вооруженных сил до более чем 7 млн человек, военно-политическое руководство Японии приняло меры по повышению эффективности вооруженной борьбы. Начались фанатизация боевых действий, популяризация самоубийств при угрозе плена, поощрение «тактики поголовной гибели». Усиленно готовились смертники — лётчики-камикадзе, водители человеко-торпед («кайтэн») и взрывающихся скоростных катеров, боевые пловцы. В сухопутных войсках появились отряды (бригады) смертников, в основном для борьбы с танками.

В подобной обстановке планы сторонников (к ним в США относились председатель ОКНШ адмирал У. Леги, главнокомандующий ВМС, начальник морского штаба адмирал Э. Кинг и командующий ВВС армии генерал Г. Арнольд) принудить Японию к капитуляции действиями только флота и авиации, которых ранее придерживалось практически все политическое и военное руководство Соединенных Штатов Америки, в том числе президент, были квалифицированы как «стратегия ограниченных целей», и было признано, что последняя играет вспомогательную роль. Морская блокада и бомбардировки японских городов, предпринятые американцами, не давали скорого эффекта. Для обеспечения полного истощения Японии требовались огромные силы, средства и длительное время. К тому же с началом массированных бомбардировок японцы стали рассредоточивать свою промышленность, строить подземные заводы, усиливать противовоздушную и береговую оборону. «Эта стратегия, — говорилось в документе ОКНШ, — не даёт гарантий в том, что она приведет к безоговорочной капитуляции или разгрому» [185].

Однако до конца марта 1945 г. у США и их союзников вообще не было единого плана завершения разгрома Японии. Лишь 29 марта 1945 г. ОКНШ утвердил план под кодовым названием «Даунфол». Высадку американских войск на острова Японии предполагалось осуществить в два этапа: сначала в южной части о. Кюсю (операция «Олимпик»), намеченную на 1 ноября 1945 г., а затем на остров Хонсю (операция «Коронет»), которая планировалась на 1 марта 1946 г. По расчетам американского и английского командования, для вторжения на Японские острова требовалась 7-миллионная армия. К январю 1945 г. США и их союзники имели на всем театре войны с Японией лишь 2458 тыс. человек, 19 300 самолетов и 711 кораблей основных классов, и накопление сил и средств протекало крайне медленно. Так, на втором совещании военных делегаций на Крымской конференции (6 февраля) начальник штаба армии США генерал Дж. Маршалл заявил, что переброска американских войск из Европы начнется лишь через неделю после окончания войны в Европе [186]. Великобритания даже в июле 1945 г. заявляла о своей готовности послать для высадки на Японские острова «самое большее три дивизии и позже, возможно, еще две» и разместить на Окинаве в октябре 1945 г. две и в начале 1946 г. десять эскадрилий авиации. В то же время, по оценке У. Черчилля, в метрополии находилась «хорошо обученная, хорошо вооружённая и исполненная фанатичной решимости драться до конца» японская армия, имевшая только на главном острове Хонсю более миллиона человек регулярных войск, не считая многочисленный личный состав военно-морского флота [187].

Окончание военных действий на островах собственно Японии планировалось поэтому в лучшем случае на конец 1946 г., а по более глубоким расчетам (так, на овладение Филиппинскими островами, где оборону занимали лишь 250 тыс. японских военнослужащих, американцам потребовалось более восьми месяцев) — в 1947 г. [188]. Считалось, что при этом потери американских вооружённых сил составят более 1 млн, английских — свыше 0,5 млн, а японские потери достигнут 10 млн человек [189].

Конечно, не японские потери волновали американцев. Для США, не имевших общих границ с противниками и ведших войну вне пределов своей основной территории, даже сравнительно небольшие общие потери за весь период Второй мировой войны примерно в 285 тыс. человек, из них около 100 тыс. убитыми [190], были весьма чувствительными.

В войне на Тихом океане явно создавалась тупиковая ситуация, при которой ни та, ни другая стороны не находили, опираясь только на участвовавшие в вооруженной борьбе в то время силы, быстрого, не связанного с огромными потерями и эффективного решения, ведущего к окончанию военных действий.

По мнению многих военных авторитетов союзников, заставить японцев капитулировать в короткий срок можно было только путем нанесения решающего поражения какой-либо крупной стратегически важной группировке японских войск. Ахиллесовой пятой Японии был маньчжуро-корейский район с его более чем миллионной группировкой войск, промышленной и сырьевой базой и крупными стратегическими запасами. Этот район играл роль связующего звена Японской метрополии с континентом. Союзники хорошо понимали, что, потеряв этот важнейший стратегический район, Япония лишится большинства необходимых средств продолжения войны и неизбежно запросит пощады. Решить эту задачу в короткий срок могли только советские войска. Поэтому ряд видных военачальников союзников связывал свои планы с обязательным вступлением в войну против Японии Советского Союза. С другой стороны, руководители США и Великобритании хорошо понимали, что «если бы Россия всё ещё оставалась нейтральной», то «огромная японская армия в Маньчжурии могла бы быть брошена на защиту самой Японии» [191].

2. Драматизм ялтинских и потсдамских решений по войне против Японии

Военно-политическое руководство США и Великобритании уже давно указывало в своих решениях, что после разгрома стран оси в Европе оно во взаимодействии с руководителями других государств Тихоокеанского бассейна и, если это будет возможно, с Россией направит все ресурсы на достижение в минимально короткий срок безоговорочной капитуляции Японии [192]. Этим же задачам были призваны служить тегеранские договорённости руководителей трёх великих держав о вступлении Советского Союза в войну против Японии вскоре после разгрома гитлеровской Германии, что было «одной из главных целей» американской делегации на конференции в Тегеране (28 ноября — 1 декабря 1943 г.) [193]. По той же причине на Крымской (Ялтинской) конференции руководителей СССР, США и Англии (4–11 февраля 1945 г.) мнение американской делегации было также единодушным: при всем нежелании роста популярности СССР в Азии она, писал Э. Стеттиниус, хотела прежде всего вступления Советского Союза в войну против Японии [194]. Подчеркивая важность участия СССР в этой войне, начальник штаба армии США генерал Дж. Маршалл в то время отмечал, что именно это участие может оказаться той решающей акцией, которая вынудит Японию капитулировать [195]. Специальное Соглашение, подписанное на Крымской конференции руководителями делегаций 11 февраля, предусматривало поэтому вступление Советского Союза в войну против Японии через 2 или 3 месяца после капитуляции Германии [196].

Казалось бы, на конференции в Крыму вопросу перспектив вооруженной борьбы на Азиатско-Тихоокеанском театре войны было уделено незначительное внимание. Гораздо острее стояли проблемы завершения разгрома Германии и её сателлитов в Европе, а ещё больше осуществления сложнейшего, учитывая разность интересов каждого из союзников и народов — жертв агрессии, процесса политического и территориального переустройства этой части земного шара и всего послевоенного миропорядка. Однако весьма важной задачей для участников переговоров, в первую очередь США, была выработка стратегии завершения борьбы с японским агрессором. 2 февраля «будущие кампании в Юго-Восточной Азии и в районе Тихого океана», свидетельствует У. Черчилль, были, наряду с другими операциями, рассмотрены в преддверии встречи с И. В. Сталиным руководителями США и Великобритании на Мальте, где они остановились по пути в Крым, по итогам трехдневных заседаний членов смешанного американо-британского комитета начальников штабов (САБКНШ). «По всем военным вопросам, — отмечает британский премьер, — была достигнута значительная степень согласия, и переговоры оказались полезными», поскольку удалось ознакомиться со взглядами друг друга, «прежде чем начать переговоры со своими русскими коллегами» [197].

Следует отметить, что британскую делегацию вопросы войны на Тихом океане волновали гораздо меньше, чем американскую. «Дальний Восток не играл никакой роли в наших официальных переговорах в Ялте», — отмечал У. Черчилль в своих мемуарах [198]. Кроме того британский премьер острее, чем президент США Ф. Рузвельт, чувствовал рост авторитета и влияния Советского Союза в мире и очень опасался его дальнейшего усиления, в том числе в Азиатско-Тихоокеанском регионе, что неминуемо должно было, по мысли Черчилля, привести к трениям между ведущими державами мира после войны. В откровенной беседе вечером 8 февраля со Сталиным, характеризуя уровень сотрудничества союзных держав, он сказал: «…Мы понимаем, что достигли вершины холма, и перед нами простирается открытая местность. Не будем преуменьшать трудности. В прошлом народы, товарищи по оружию, лет через пять — десять после войны расходились в разные стороны» [199]. Однако У. Черчилль понимал трудности США в Тихоокеанской войне и не меньше Ф. Рузвельта осознавал необходимость подключения к ней России.

Советскому Союзу, у которого, по справедливой оценке У. Черчилля, на его «колоссальном фронте» происходили в период проведения Ялтинской конференции «самые ожесточенные бои» [200] и которому предстояло провести острую, опасную и кровопролитную схватку с тяжелораненым нацистским зверем в самом его логове, было непросто решиться (гораздо сложнее, чем это было в Тегеране) на то, чтобы дать окончательное «добро» своему вступлению в войну против Японии. И. В. Сталин понимал, что, кроме чисто технических проблем переброски огромного количества личного состава, военной техники и средств снабжения войск на далеко отстоявший театр военных действий на Дальнем Востоке, перед ним стояла проблема морально-политического и чисто психологического обеспечения готовности страдавшего уже в течение четырех лет от тягот жестокой войны народа поддержать после нескольких месяцев мира вступление в новую войну и добиться в ней решительной победы. Было очевидно, что кампания войны на Востоке ляжет на плечи советского народа и дополнительным экономическим бременем.

В этой ситуации нужно было изыскать и обосновать перед советскими людьми, в том числе воинами Красной Армии, такие исторические, политические, моральные и иные основания, выгоды и преимущества, которые были бы адекватны тем материальным и человеческим жертвам, которые стали бы неизбежными в случае вступления СССР в новую войну и оправдывали их.

Безусловно, вступая в войну против Японии, Советский Союз имел на то свои причины и жизненные интересы. Пока на Дальнем Востоке продолжал существовать очаг агрессии, Советский Союз не мог считать свою безопасность полностью обеспеченной. Вступление СССР в войну подготавливалось самой политикой японского государства, в течение многих лет осуществлявшего агрессивные антироссийские и антисоветские военные вылазки и провокации. Достаточно вспомнить войну, развязанную Японией против России в 1904 г., повлекшую за собой утрату части исконно российских территорий, участие японских войск в интервенции на Дальнем Востоке в первые годы Советской власти, крупные вооруженные акции у озера Хасан (1938 г.) и в районе монгольской пограничной реки Халхин-Гол (1939 г.), планирование и тщательную подготовку, как это показывали на допросах пленные японские генералы [201], вплоть до конца 1943 г. японского вторжения на территорию советского Дальнего Востока и захвата огромного пространства до меридиана сибирского города Омска, что составило бы более ²/₃ общей площади Советского Союза. Постоянно нарушался заключенный 13 апреля 1941 г. советско-японский пакт о нейтралитете, который был, по признанию министра иностранных дел Японии тех лет Ё. Мацуока, нужен лишь для прикрытия военных приготовлений против СССР. За четыре года со времени его подписания японские военные корабли около 200 раз останавливали (нередко с применением оружия) и досматривали советские торговые и рыболовные суда, уводили некоторые из них в свои порты, а, по крайней мере, 8 — потопили. Общие убытки советского судоходства в 1941–1944 гг. в результате провокационных действий японских ВМС составили 637 млн рублей. Япония в течение всей войны продолжала оказывать политическую и экономическую помощь гитлеровской Германии в войне против Советского Союза, поставляла ей разведывательную информацию, снабжала стратегическим сырьём [202]. И, наконец, у советских дальневосточных границ все еще стояла крупная стратегическая группировка отборных японских войск, которую в течение многих лет усиленно готовили для выполнения главной задачи — нападения на СССР.

В свою очередь Советский Союз также на протяжении всей войны против гитлеровской Германии был вынужден держать у границ на Дальнем Востоке крупную группировку своих вооруженных сил: от 32 до 59 расчетных дивизий сухопутных войск, от 10 до 29 авиационных дивизий и до 6 дивизий и 4 бригад Войск ПВО территории страны общей численностью свыше 1 млн солдат и офицеров, 8–16 тыс. орудий и минометов, свыше 2 тыс. танков и САУ, от 3 до 4 тыс. боевых самолетов и более 100 боевых кораблей основных классов. В общей сложности это составляло в разные периоды войны от 15 до 30 % боевых сил и средств советских Вооружённых сил [203]. Очевидно, что отвлечением столь значительной части советских войск от фронта военных действий против Германии, особенно в наиболее тяжелые периоды борьбы Красной Армии и советского народа с вермахтом, Япония оказывала активную и существенную помощь своему гитлеровскому партнеру. Используя свои войска и силы флота, вынужденно размещенные на Дальнем Востоке, на советско-германском фронте, Советский Союз, безусловно, мог бы с гораздо меньшими потерями в ещё более короткие сроки разгромить вермахт и вооружённые силы союзников Германии.

С другой стороны, ведя войну против основных сил фашистско-милитаристского блока в Европе, оттягивая на себя миллионную группировку японских войск, воспрещая использование их против Китая, США, Великобритании и других союзников, Советский Союз существенно облегчал их участь, обеспечивал тем самым возможность оправиться от первых потрясений, восстановить за счёт мобилизации экономики понесенные потери в кораблях и самолетах, создать ударные группировки и подготовиться к широким наступательным действиям в акватории Тихого океана, сохранять status quo на сухопутном театре военных действий в Азии.

Всё это позволяло Советскому Союзу не только выставить в случае войны с Японией определенные территориальные претензии к ней и предложения, направленные на повышение своей безопасности в регионе, в адрес союзников, но и надеяться на понимание и приятие их со стороны США, Великобритании и Китая. Поэтому в ответ на новые предложения о подключении СССР к войне на Тихом океане И. В. Сталин в беседе с послом США в Москве А. Гарриманом в октябре 1944 г. сделал ему некоторые конкретные предложения относительно послевоенных претензий России в этом районе [204]. На Каирской конференции этот вопрос был затронут 8 и 10 февраля на переговорах Ф. Рузвельта и И. В. Сталина. В ответ на согласие России вступить в войну против Японии через два-три месяца после капитуляции Германии США обязались поддержать требования, выдвинутые советской стороной. 10 февраля в ходе «конфиденциальной» беседы с И. В. Сталиным У. Черчилль также заявил, что будет «приветствовать появление русских кораблей в Тихом океане» и высказался за то, чтобы «потери, понесенные Россией во время русско-японской войны, были восполнены» [205]. 11 февраля главами правительств СССР, США и Великобритании было подписано в связи с этим специальное Соглашение. Вот текст этого Соглашения [206]:

«Руководители Трёх Великих Держав — Советского Союза, Соединенных Штатов Америки и Великобритании — согласились в том, что через два-три месяца после капитуляции Германии и окончания войны в Европе Советский Союз вступит в войну против Японии на стороне Союзников при условии:

1. Сохранения status quo Внешней Монголии (Монгольской Народной Республики);

2. Восстановления принадлежавших России прав, нарушенных вероломным нападением Японии в 1904 г., а именно:

a) возвращения Советскому Союзу южной части о. Сахалина и всех прилегающих к ней островов;

b) интернационализации торгового порта Дайрена с обеспечением преимущественных интересов Советского Союза в этом порту и восстановления аренды на Порт-Артур как на военно-морскую базу СССР;

c) совместной эксплуатации Китайско-Восточной железной дороги и Южно-Маньчжурской железной дороги, дающей выход на Дайрен, на началах организации смешанного Советско-Китайского Общества с обеспечением преимущественных интересов Советского Союза, при этом имеется в виду, что Китай сохраняет в Маньчжурии полный суверенитет;

3. Передачи Советскому Союзу Курильских островов.

Предполагается, что соглашение относительно Внешней Монголии и вышеупомянутых портов и железных дорог потребует согласия генералиссимуса Чан Кайши. По совету Маршала И. В. Сталина Президент примет меры к тому, чтобы было получено такое согласие.

Главы Правительств Трёх Великих Держав согласились в том, что эти претензии Советского Союза должны быть безусловно удовлетворены после победы над Японией.

Со своей стороны Советских Союз выражает готовность заключить с Национальным Китайским Правительством пакт о дружбе и союзе между СССР и Китаем для оказания ему помощи своими вооруженными силами в целях освобождения Китая от японского ига.