А.П. 3 сент.
Жена тебе весьма кланяется. — До свидания.
672. П. А. Вяземскому. 3 сентября 1831 г. Царское Село.
Сперва о деле: у Нащокина моих денег нет, а своих вероятно не завелось. По причине холеры я в получении доходов затруднен. Твои 500 рублей получишь из П.[етер]Б.[урга], как скоро спишусь с моими корреспондентами. Ты пишешь о журнале: да, чорта с два! кто нам разрешит журнал? Ф.[он] Фок умер, того и гляди поступит на его место Н. И. Греч. Хороши мы будем! О газете политической нечего и думать, но журнал ежемесячный, или четыремесячный, третейской можно бы нам попробовать [652] — одна беда: без мод он не пойдет, а с модами, стать нам наряду с Шаликовым, Полевым и проч. — совестно. Как ты? с, или без? Мы бы переписку Авраама с Игн.[атием] поместили [бы] в отделении: Классическая словесность. Ж.[уковский] всё еще пишет; завел 6 тетрадей, и разом начал 6 стихотворений; так его и несет. Редкой день не прочтет мне чего нового; нынешний год он верно написал целый том. Это хорошо было бы для журнала. Я начал также [-]; на днях испрознился сказкой в тысяча стихов; другая в брюхе бурчит. [653] А всё холера… То, что ты говоришь о Рославлеве, сущая правда; мне смешно читать рецензии наших журналов, кто начинает с Гомера, кто с Моисея, кто с Вальтер-Скотта; пишут книги о романе, которого ты оценил в трех строчках совершенно полно, но к которым можно прибавить еще три строчки: что положения, хотя и натянутые, занимательны; что разговоры, хотя и ложные, живы, и что всё можно прочесть с удовольствием (итого 3 строчки ½).
У Доне Sol [654] был я вчера; писем твоих у ней здесь нет; она не намерена их сжечь et vous accuse de fatuité [655]. Дело в том, что она чрезвычайно мила, умна и в лицах представляет генеральшу Ламбер и камер-лакея-немца — в совершенстве. Твое рассуждение о пословице русской не пропадет. К числу благороднейших принадлежит и сия: за тычком не угонишься, т. е. не хлопочи о полученном тычке. К стати о тычке: читал ли ты в Телескопе статью Ф.[еофилакта] Косичкина? Прости, кланяюсь тебе и твоим. Вчера Д.[она] Соль получила при мне и Ж.[уковском] письмо от своего брата; он от имени Катерины Андреевны спрашивает у Ж.[уковского] его мнения: приезжать ли ей в П.[етер]Б.[ург] или оставаться в Москве. Ж.[уковский] сказал, что если б он имел сто языков, то все бы они заговорили: приезжайте к нам, к нам, к нам. Себялюбие в сторону, я точно того же мнения; холера в П.[етер]Б.[урге] прекратилась, а у вас опять начинается. Экие времена! Варшава должна была быть взята 25 или 26; но еще известия нет.
3 сентября
673. П. И. Миллеру. Около (не ранее) 4 сентября 1831 г. Царское Село.
Очень благодарен вам, любезный Миллер, за статью Ф.[еофилакта] К.[осичкина], я уже ее видел. Благодарю вас сердечно и за известие о взятии Варшавы. Поздравляю вас и весь мой Лицей. Преданный вам Пращур.
674. П. А. Плетнев — Пушкину. 5 сентября 1831 г. Петербург.
5 сентября, 1831. С. п. бург.
Повести Ивана Петровича Белкина из цензуры получены. Ни перемен, ни откидок не воспоследовало по милости Никиты Ивановича Бутырского. Чтобы приступить к печатанию, надобно от тебя через день же получить ответ, в котором бы ты разрешил меня в следующем:
1. Сколько экземпляров печатать: не довольно ли 1200?
2. Чтобы по 18 строк выходило на странице в 12-ю долю листа, то разрядка строк будет одинакова с Евг. Онегиным: аппробуешь ли ее? а иначе (т. е. в один шпон, а не в два) выйдет по 22 строчки на странице.
3. Я взял эпиграф к Выстрелу из Романа в 7 письмах; вот как он стоит в подлиннике:
„Мы близились с двадцати шагов; я шел твердо — ведь уже три пули просвистали мимо этой головы — я шел твердо, но без всякой мысли, без всякого намерения: скрытые во глубине души чувства совсем омрачили мой разум“.
Согласен ли ты его так принять, и если да, то Баратынского слова: Стрелялись мы вычеркнуть ли из тетради?
4. Не задержишь ли ты издания присылкою Предисловия и уморительно-смешного эпиграфа?
5. Не подать ли нам благого примера в прозе молодым писателям и не продавать ли Белкина по 5 р. книжку? Нас это не разорит, а добрый пример глубоко пустит корни. Я и кн. Вяземскому присоветовал продавать Адольфа по 5 р.
Впрочем буди во всем твоя святая воля. Долго ли еще проживешь ты в Царском? Поклонись от меня всем.
Не пропусти в ответе своем ни одного из моих вопросов.
675. П. А. Осиповой. 11 сентября 1831 г. Царское Село.
Merci bien, Madame, pour la peine que vous vous donnez — de traiter avec les châtelains de Savkino. S'il y en [a] un de trop opiniâtre, n'y aurait-il pas moyen de s'arranger [656] avec les deux autres [657] en le laissant de côté? Au reste, rien ne presse: de nouvelles occupations vont me retenir à Pétersbourg au moins 2 ou trois ans. J'en suis fâché: j'espérais les passer près de Trigorsk.
Ma femme vous est bien reconnaissante des lignes que vous avez bien voulu lui adresser. C'est une très bonne enfant, et qui est prête à vous aimer de tout son cœur.
Je ne vous parle pas de la prise de Varsovie. Vous jugez avec quel enthousiasme nous l'avons apprise, après 9 mois de désastre. Que dira l'Europe? voilà la question qui nous occupe.
Le Choléra a fini ses ravages à P.[éters]b.[ourg], mais il va faire sa tournée en province. Prenez bien garde, Madame. Vos maux d'estomac me font trembler. N'oubliez pas qu'on traite le Choléra comme un simple empoisonnement: du lait et de l'huile — et gardez-vous de prendre du froid.
Adieu, Madame — daignez croire à mon respect et mon sincère attachement. Mes hommages à toute votre famille.
11 Sept. Sarsko-Sélo. [658]
Адрес: Еe высокородию м. г. Парасковьи [659] Александровне Осиповой. В Опочку, в с. Тригорское.
676. П. А. Вяземский — Пушкину. 11 сентября 1831 г. Москва.
11-го сент. Москва.
Не беспокойся о деньгах. Я полагал, что Нащокин, может быть, имеет счеты с тобою, а впрочем пускай деньги ждут меня в Питере. На Северные Цве.[ты] я совершенно согласен и соберу всё, что могу по альбумам. Каким же быть модам, когда ты помышляешь о четырехмесячном или третейском журнале? Куда же поспеют наши моды, разве в Камчатку? А о месячном журнале нам и думать нечего: мы не довольно правильной жизни, чтобы месячные наши иметь всегда к сроку. Вчера у новорожденного Дмитриева читали мы Косичкина и очень смеялись. Я ничего не знал о нем, потому, что живу в деревне и не велел присылать себе никакого вздора, следовательно и Телескоп. Дмитриеву минуло вчера 71. Славная старость. Он тебя очень любит и очень тебе кланяется. Вчера утром приходит к нему шинельный поэт и, вынимая из-за пазухи тетрать, поздравляет его: Дмитриев, занятый мыслью о дне своего рождения, спрашивает его: а почему Вы узнали? — Шинельный поэт заминается и наконец говорит: признаться, вчера в газетах прочел. Дело в том, что он поздравлял с Варшавою и приносил оду Паскевичу. Прощай. Наши все здоровы. Хорошо, если бы и все также.
Надписывая адресс на письме к тебе, мне всегда хочется сказать:
Спросить в Лицее, в Пантеоне.
677. А. О. Россет. Середина (после 10) сентября 1831 г. Царское Село.
Quoique vous connaissiez déjà ces vers, comme je viens d'en envoyer un exemplaire à M-me la Comtesse de Lambert, il est juste que vous en ayez un pareil.
От Вас узнал я плен Варшавы.
…
Вы были вестницею славы
И вдохновеньем для меня.
Vous aurez ce second vers dès que je vous l'aurai trouvé! [660]
678. E. M. Хитрово — Пушкину. Середина (после 10) сентября 1831 г. Петербург.
Je viens de [lire] lire Vos beaux vers — et je vous déclare que si vous ne m'envoyez pas un exemplaire (qu'on dit ne pouvoir pas trouver) je ne vous le pardonnerai jamais. — [661]
679. Е. M. Хитрово. Середина (после 10) сентября 1831 г. Царское Село.
I
Перед гробницею святой
Стою с поникшею главой.
Всё спит кругом. Одни лампады
Во мраке храма золотят
Столпов гранитные громады
И их знамен нависший ряд.
II
Под ними спит сей властелин,
Сей идол северных дружин,
Маститый страж страны державной,
Смиритель всех ее врагов,
Сей остальной из стаи славной
Екатерининских орлов.
III
В твоем гробу восторг живет:
Он русской звук нам издает,
Он нам твердит о той године,
Когда народной веры глас
Воззвал к святой твоей седине:
Иди, спасай! — Ты встал и спас.
IV
Внемли ж и днесь наш верный глас:
Восстань, спаси царя и нас!
О грозный старец! на мгновенье
Явись у двери гробовой,
Явись вдохни восторг и рвенье
Полкам, оставленным тобой.
V
Явись и дланию своей
Нам укажи в толпе вождей
Кто твой наследник, твой избранный…
Но храм в молчанье погружен,
И тих твоей гробницы бранный
Невозмутимый, вечный сон.
Ces vers ont été écrits dans un moment où il était permis d'être découragé. Grâce à Dieu, ce moment n'est plus. Nous avons repris l'attitude que nous n'aurions pas dû perdre. Ce n'est plus celle que nous avait donnée le bras du Prince votre père, mais elle est encore assez belle. Nous n'avons pas de mot pour exprimer celui de résignation, quoique cet état d'âme, ou, si vous l'aimez mieux, cette vertu, soit tout à fait Russe. Le mot de столбняк est encore ce qui le reproduit avec le plus de fidélité.
