Авиаудары по Афганистану начались во время телевизионной речи Буша. Первый заход стер с лица земли элементарную противовоздушную оборону Талибана и примитивные военные базы, однако большего эффекта не возымел. Многие постройки, попавшие под удар, были оставлены несколько дней или даже недель назад. В то же время Северный альянс и другие боевики, которых американцы якобы купили, сражаться не желали. На собрании Совета национальной безопасности заместитель Госсекретаря Ричард Армитидж уже который день выслушивал одни и те же вопросы: «Что мы бомбим?», «Что будет после бомбардировки?», «Это операция ЦРУ или Пентагона?» – и наконец не выдержал. «Все, что я слышу – это эф-ю-би-эй-ар», – сказал он товарищам. Многие из них пробыли в военной среде достаточно долго и узнали аббревиатуру FUBAR – «Fucked Up Beyond All Recognition», мягко говоря, «идиотизм за гранью понимания».
Абдул Хак в смятении наблюдал за военной кампанией со своей базы в Пешаваре. Он опасался, что, действуя через военачальников, Штаты дают им слишком большую власть, и те продолжат господствовать в Афганистане после окончания очередных боевых действий. Жаждущий восстановить гражданское правительство, Хак вновь пересек границу и вернулся на родину.
Пока талибские боевики приближались к крошечному отряду Хака, его американские друзья лихорадочно пытались его спасти. ЦРУ могло отправить за ним вертолет или атаковать талибов посредством дронов… ЦРУ не сделало ничего. К середине утра Хак оказался в руках талибов. Его посадили в джип и повезли в сторону Кабула. Не успев далеко отъехать, талибы увидели мчащийся к ним черный «Ленд Крузер». Он мигал фарами, чтобы джип остановился. Внутри «Ленд Крузера» сидел талибский министр внутренних дел мулла Абдул Разак.
«Ему нельзя в Кабул, – сказал Разак, выслушав план боевиков. – Мы должны его уничтожить. Он должен быть казнен».
Разак приказал джипу следовать за «Ленд Крузером». Колонна из двух машин съехала с трассы и остановилась у каменистого поля. Хаку приказали выйти из автомобиля.
«Это воля Бога, и я ее принимаю, – сказал он. – Я пришел сюда, чтобы восстановить Афганистан, а не разрушить его».
Таковы были последние слова Хака. Как только он замолчал, боевик подошел сзади и выстрелил ему в затылок. Остальные опустошили в тело убитого магазины своих винтовок. Человек, который мог стать величайшей надеждой Афганистана на мир, погиб в возрасте сорока трех лет.
Талибские лидеры имели основания для достаточно оптимистичного настроя. Они выдержали первую волну американских бомб, а двое из числа их самых опасных врагов, Масуд и Хак, были мертвы. Американские дикторы новостей ворчали, что Буш разработал «провальный план» из «полумер», которые приведут страну к «очередной тупиковой ситуации на другом конце мира». Давление на президента все росло – он должен отправить наземные войска. Госсекретарь Пауэлл советовал этого не делать.
«Я бы исключил вариант, при котором США придется преследовать афганцев на земле, которая принадлежала им на протяжении пяти тысячелетий», – говорил он военным стратегам.
К концу октября план Буша начал себя оправдывать. Взятки от ЦРУ переманивали некоторых военачальников, поддерживавших Талибан, на американскую сторону и побуждали других нападать на позиции талибов. Силы Абдула-Рашида Дустума при поддержке американских советников заняли ключевой северный город Мазари-Шариф. Вскоре после этого Исмаил-Хан восстановил контроль над Гератом, договорившись о переходе на его сторону шести тысяч талибов. Недели подготовки и боевых действий предоставили бен Ладену достаточно времени, чтобы уйти от преследования в сеть пещер и туннелей – укрепленных и оборудованных на деньги ЦРУ в восьмидесятых, – которые лежали под местностью с пересеченным рельефом, что назвалась Тора-Бора. Американцы, не желая лишних потерь, не стали преследовать бен Ладена. Вместо этого они обратились к своим афганским партнерам с просьбой его выследить. Те не приложили практически никаких усилий. Бен Ладена так и не поймали.
Тринадцатого ноября талибские командиры решили, что больше не могут удерживать Кабул, и отступили со своими людьми в безопасные места. На место талибов в город хлынули партизаны Северного альянса. Их приняли с радостным исступлением. Люди вытаскивали спрятанные граммофоны и слушали музыку впервые за долгие годы. Счастливые женщины носились по улицам без паранджи.
В большинстве войн захват вражеской столицы считается решающим событием. Однако мулла Омар предпочитал оставаться в Кандагаре, основном городе своего родного региона. Седьмого декабря Кандагар пал под натиском обширной коалиции пуштунских боевиков. Именно эта дата, через восемьдесят дней после террористических атак на США, стала днем американской победы.
Была ли это в самом деле победа – вопрос спорный. Американцы свергли режим, который предоставлял «Аль-Каиде» защищенный лагерь, но отказом отправить в Афганистан более нескольких сотен подразделений они позволили лидерам террористов избежать наказания за одиннадцатое сентября.
Затем американцы сразу же обратили свое внимание на Ирак.
Молниеносный бросок: Ирак
Среди величайших завоевателей были те, кто сперва в нерешительности задерживался у Багдада, прежде чем на него напасть. Однако никто еще не стягивал к этому древнему городу столь ошеломляющие силы, как сделали США весной 2003 года. У американских командиров был простой план: они окружат Багдад танками, чтобы защитники города не сбежали, и отправят в город подразделения для захвата дворцов, военных баз и других важнейших объектов диктатуры Саддама Хусейна.
На посту в одиннадцати милях на юг от Багдада полковник Дэвид Перкинс, командир мотопехотной бригады, отчаянно жаждал избежать опасной кампании, включающей в себя боевые действия в крупном городе. Шестого апреля он предложил товарищам иной выход: полковник намеревался совершить дерзкий «молниеносный бросок» – пробиться к центру Багдада со своими людьми, которых было меньше тысячи. Они захватят пятимиллионный город, обещал Перкинс, за один день.
«Молниеносный бросок» обычно представляет собой быстрый, смелый и разрушительный прорыв на вражескую территорию и возвращении обратно. Люди полковника Перкинса уже провели один такой «бросок» днем ранее – колонна танков и бронетранспортеров под огнем пробилась к аэропорту Багдада, уничтожив несколько сотен защитников города, и к закату вернулась в безопасное место. Через несколько часов после этого рейда министр информации Ирака Мухаммед Саид ас-Сахаф провел громкую пресс-конференцию, во время которой отрицал, что американцы сумели достигнуть аэропорта. Перкинс воспринял это как оскорбление и вызов. Он убедил старших по званию отправить его на очередной «молниеносный бросок», теперь куда более нахальный. На этот раз Перкинс собирался прорваться к центру города и закрепиться там. «При соответствующих условиях я смогу продержаться ночь, – доказывал он. – Если продержусь ночь, то останусь там навсегда. Если смогу закрепиться в стенах города, война будет закончена».
Перкинс и его офицеры решили сделать своей целью не что иное, как дворцовый комплекс, откуда Саддам Хусейн правил Ираком. Этот комплекс располагался на полностью закрытой от населения территории размером две квадратные мили в изгибе реки Тигр. Самое роскошное здание, Республиканский дворец, украшали четыре бюста Саддама Хусейна, каждый высотой тринадцать футов. В других зданиях расположилась военная и политическая элита Хусейна. За стенами комплекса лежали и другие соблазнительные цели – например, парадный плац, Министерство информации и штаб правящей партии – Баас.
Единственной дорогой от штаба Перкинса к центру Багдада было Шоссе 8, по которому его люди добрались и до аэропорта. Перкинс знал, что вдоль дороги затаились защитники города, готовые встретить колонну дождем из гранат и яростным огнем из винтовок. Впрочем, американцы уже увидели, что защитники неорганизованны и незнакомы с простейшими тактиками ведения боя. Также они были слишком слабо вооружены, чтобы противостоять танкам, бронетранспортерам и боевым машинам «Брэдли».
Чтобы удержать позиции в центре города, Перкинс планировал захватить это шоссе. Больше всего защитников укрепилось вокруг трех главных развязок. Перкинс понимал, что именно они – ключ к успеху «молниеносного рывка». Он и его офицеры обвели эти цели на карте и каждой дали имя. Они могли назвать их «Один», «Два», «Три» или «Красный», «Желтый», «Синий». Однако офицеры выбрали три имени, близких каждому американцу: «Кёрли», «Ларри» и «Мо».
Офицерам, собравшимся во временном штабе Перкинса накануне дерзкого прорыва, постоянно твердили, что Багдад возьмут 82-я и 101-я воздушно-десантные дивизии, а их роль будет заключаться в поддержке. Перкинс говорил нечто совершенно иное: они сами станут ударной силой.
