Никто в хоккее не ставит под сомнение его достижения. Вот только Дэвеллано и близко не получает достаточного количества благодарных слов за то, что за тридцать пять лет в «Детройте» он воспитал множество других людей, которые также добились успеха, набравшись опыта под его руководством. Среди них – Кен Холланд, Джим Лайтс (президент «Далласа», выигравший кубок в 1999-м), Нил Смит (выиграл Кубок Стэнли с «Рейнджерс» в 1994-м), Брайан Мюррей (выходил в финал с «Анахаймом» и «Оттавой»), Джим Нил в «Далласе», Дон Уодделл в «Атланте», Дуг Маклейн в «Коламбусе», Жак Лемер, а затем и Стив Айзерман в «Тампа-Бей» (в 2015-м они также дошли до финала). Большинство из них Дэвеллано нанимал на работу лично.
Дэвеллано был также известен тем, что брал под свое крыло молодых или неопытных журналистов. Он был необычайно добрым, терпеливым и щедрым человеком – в свои первые годы в «Детройт Фри Пресс» я проверил все эти качества, когда меня постоянно обскакивал Вартан Купелян из «Детройт Ньюс». Дэвеллано понимал значимость хорошего и позитивного общественного имиджа в трудные времена для клуба, а от «Детройт Ньюс» они не получали ни того, ни другого.
Когда мне поставили задачу освещать матчи «Крыльев» в 1985-м, Джимми Ди провел со мной огромное количество времени, помогая разобраться в ситуации не только в команде, но и вообще во всей лиге. А иногда буквально с ложечки кормил меня инсайдерской информацией. За это я был и остаюсь ему безмерно благодарен.
* * *
Со Скотти Боуменом иногда бывает тяжело – и он делает это специально.
Как говорил один из его бывших игроков в «Монреале» Стив Шатт: «364 дня ты его ненавидишь, а на 365-й он раздает чемпионские перстни».
Журналистам, освещавшим матчи команд Боумена, перстни не выдавали. Так что мы ненавидели его на день больше.
И это было взаимно. Один из моих собратьев по хоккейной журналистике как-то передал дружеское послание от Боумена: «Ред Фишер, Джим Келли и Кит Гейв – три главных козла в прессе» (не поручусь за точность цитаты; зная Скотти, «козлы» звучит слишком мягко). Как бы то ни было, я принял это за наивысшую похвалу. Фишер, работавший на «Монреаль Газетт», и покойный Келли, писавший в «Баффало Ньюс», – одни из самых уважаемых авторов в истории НХЛ. Оба введены в Зал славы.
Бесспорно, у нас со Скотти были разногласия. Иногда они становились чуть более публичными, чем нам бы того хотелось. Пару раз я был уверен, что он меня ударит. И я рад, что этого не случилось. Ему тогда было за шестьдесят, и он был на семнадцать лет старше меня. Но я уверен, это был бы неравный бой. В его кулаках была невероятная сила. Он мог бы меня убить.
Но у меня и с другими тренерами возникали схожие ситуации. Не одна беседа между мной и Жаком Демером заканчивалась хлопаньем дверью. То же самое было и с Брайаном Мюрреем, который мог все высказать тебе в лицо, если считал, что ты что-то не то про него напечатал в газете или сказал в эфире.
Отношения между тренерами и репортерами – по крайней мере, теми, что путешествуют с командой и проводят с ней каждый день, – похожи на многие браки. Там хватает крика, ругани и хлопанья дверями. Но супруги практически всегда мирятся и становятся от этого только сильнее. Так было и со Скотти, которому не чуждо и случайное проявление доброты. Как-то раз после того, как мы не разговаривали где-то неделю из-за какой-то мелкой ссоры, он увидел, что я прохожу мимо его кабинета по дороге в раздевалку.
– Эй, Кит! – сказал он. – У меня тут кое-что для тебя есть.
После этого он выдал мне свою коллекционную хоккейную карточку 1974 года с подписью «Киту» вверху и его автографом внизу. Эта штука сорок долларов стоит. Если без автографа. Точно такая же карточка с подписью Боумена стоит на некоторых специализированных сайтах $123,99. Но я никому ее не продам.
Но главное, что Скотти Боумен подарил нам в Детройте, – это возможность освещать чемпионские команды, как он ранее сделал это в Монреале и Питтсбурге. Он отработал с «Ред Уингз» девять сезонов, выиграв 410 матчей, проиграв в основное время 193, еще 10 в овертайме и по буллитам, а 88 встреч сведя к ничьей. С ним команда шесть раз занимала первое место в своем дивизионе и дважды – второе, а в среднем за сезон «Крылья» набирали немыслимые 109 очков. Кроме того, «Детройт» завоевал три Кубка Стэнли. В 2002 году он завершил тренерскую карьеру и еще пять лет работал консультантом в клубе, после чего перешел на ту же должность в «Чикаго», где его сын Стэн был генеральным менеджером. С «Ястребами» Боумен выиграл еще три чемпионских перстня. Таким образом, теперь их у него четырнадцать.
Суть работы со Скотти Боуменом, как подтвердит каждый его хоккеист, состоит в том, что с ним никогда не бывает легко. Некоторые тренеры, как, например, Дэмер, наговорят тебе полный блокнот и будут продолжать что-то рассказывать. Другие, как Мюррей, будут щедро уделять тебе время и откровенничать себе же во вред. У Боумена на нас никогда не было времени – по крайней мере, для тех, кто освещал его команду. Но он обожал приезжих журналистов. Приглашал их в офис, менял ход интервью в другую сторону и бомбардировал вопросами о командах, которые они освещали. Скотти Боумен собирал разведданные. А своими он делиться не спешил.
И это тоже нормально. Когда я вспоминаю свои годы работы со Скотти, то не могу не отметить, что он заставлял меня работать гораздо усердней. С ним я стал лучше в своем деле. Я знаю многих хоккеистов, которые могут сказать про него то же самое (думаю, Ред Фишер и Джим Келли тоже с этим согласились бы).
* * *
Сергей Федоров всегда знал, как произвести впечатление и на площадке, и за ее пределами. Я до сих пор отчетливо помню момент, когда впервые увидел его на льду тем теплым летним вечером в Хельсинки вскоре после того, как «Детройт» выбрал его на драфте в 1989 году. Иногда казалось, что кроме него на площадке никого больше не было. Все остальные игроки были лишь зрителями, как и мы на трибуне.
Сергей поражал нас всех своим неимоверным талантом – болельщиков, журналистов, партнеров по команде, тренеров и руководство клуба. А мы оценивали его по невероятно высоким стандартам. Что бы он ни делал, а он сделал гораздо больше любого игрока «Детройта» со времен, когда Горди Хоу доминировал в Национальной хоккейной лиге аж сорок лет тому назад, – этого было мало. Тем не менее Федоров уехал из Детройта в 2003 году и в качестве свободного агента подписал контракт с «Анахаймом». Так вот болельщики, не говоря уже о владельце клуба, который так много сделал для того, чтобы его заполучить, и был готов дорого заплатить, чтобы удержать его, сочли этот поступок ударом в спину. Для Сергея же это было все равно, что сбежать из тюрьмы. Наконец-то на него больше не давили заоблачные ожидания. Он вышел из тени своего друга Стива Айзермана – самой яркой звезды «Детройта» тех лет. Он был волен жить в той части Америки, которая всегда манила его к себе и где он мог быть звездой своей собственной команды.
После тринадцати невероятно успешных лет в Детройте Сергей Федоров покинул город. Но вместе с ним ушла и его магия. За этим последовали шесть ничем не примечательных сезонов в НХЛ в трех командах, две из которых его обменяли, после чего он провел еще три года в КХЛ, выступая за магнитогорский «Металлург». К его статистике в НХЛ невозможно придраться – он сыграл 1248 матчей, забросил 483 шайбы, отдал 696 передач и набрал 1179 очков – в среднем по 0,94 за игру.
В плей-офф Кубка Стэнли он смотрелся еще лучше: Федоров забросил 52 шайбы и набрал 176 очков в 183 встречах – в среднем по 0,96 за игру. Сергей добился того, о чем другим игрокам остается лишь мечтать. Он выходил на новый уровень в решающие моменты. Своей игрой он заслужил место в Зале хоккейной славы, куда его ввели в ноябре 2015 года.
Через месяц после этого мы делали с Сергеем интервью в Москве для документального фильма «Русская пятерка». Это происходило в главном офисе ЦСКА, где он тогда занимал пост генерального менеджера. К слову о том, что он умеет произвести впечатление: перед нами сидел человек, явно гордившийся своим местом в истории хоккея. Об этом говорила каждая деталь его одежды. На нем был темно-синий костюм в тонкую красную полоску и красный галстук, через который шли белые и синие линии. На его левом нагрудном кармане кириллицей красовались буквы ЦСКА, расположенные под пришитой красной звездой. А в основании этого ослепительного наряда были черные остроконечные ботинки с красными шнурками. Такая форма была к лицу гордому и элегантному менеджеру армейского клуба.
