Виталий Захарченко:
На вопрос, кто же эти преступники, есть множество ответов, потому как имеется множество возможных фигурантов, но нет механизма привлечения их к ответственности. Есть масса материалов и документов, так или иначе изобличающих и само преступление, и подозреваемых, но нет пока ни достаточной политической и медийной силы, ни организации, которая бы вела эту деятельность системно, последовательно и пользовалась массовой поддержкой.
Я даже думаю, что таких организаций должно быть много. Они могут быть и общественные, и чисто судебные. И еще я думаю, что самое главное — публично доказать преступление, во всеуслышание обвинить преступников и доказать их вину.
Вы спрашиваете, кто преступники?
Они на виду и не скрываются, они вершат революции, перевороты, гражданские войны, распоряжаются жизнями миллионов людей и чувствуют себя в своем праве.
Ситуация почти абсурдная. Есть несколько самых талантливых, самых одаренных американских дипломатов, которые ездят из страны в страну, устраивают там государственные перевороты и чувствуют свое абсолютное право это делать. Их никто не называет преступниками, наоборот, они борцы за свободу, герои, рыцари демократии. Сначала взорвали Грузию, потом Украину, затем поехали готовить взрыв в России, далее еще куда-то.
Но если их разрушительная, преступная, подрывная с точки зрения законов любого государства деятельность будет доказана, ситуация изменится.
Я думаю, настоящим прорывом в этом направлении стало появление «Викиликс» и первых подвижников — Ассанжа, Сноудена и других. Потому что там документы, которые трудно или невозможно оспорить.
Сергей Хелемендик:
Не кажется ли вам, что это начинание априори обречено превратиться в борьбу с ветряными мельницами? Я приведу аргумент. Серьезные аналитики давно не спорят с очевидным — так называемое «Исламское государство», ИГИЛ, так же как «Аль-Каида» до него, — это продукты подрывной деятельности США, вернее — преступников, стоящих у власти в этой стране. В результате жертвами стали уже миллионы людей, идут и ширятся войны, и жителям арабских стран, вовлеченных в эти войны, не до обвинений чиновников из США, они воюют или пытаются спастись, выжить.
Сейчас готовится вторжение ИГИЛ в Европу, пошла огромная волна беженцев, в нее внедрены боевики, которые создают уже в Европе свои ячейки. Результатом будет террор и в конечном итоге — гражданские войны внутри Европы. И нельзя сказать, что европейские политики этого совсем не понимают. Но, понимая, молчат, как молчат европейские СМИ, общественные деятели, лидеры мнения. Молчат, потому что боятся или не верят в возможность что-либо изменить.
Я уже не говорю о том, что Европу втравливают в войну против России на территории Украины, то есть ведут на бойню, но даже это не встречает массового противодействия.
Виталий Захарченко:
Я не согласен с такой пессимистической перспективой. Думаю, что когда подрывная деятельность против Европы станет частью жизни европейцев, они перестанут молчать и начнут шевелиться. То есть бороться с теми, кто взрывает их дома. А если не начнут, то Европы просто не станет.
Приведу такой аргумент. Переворот на Украине, террористическая геноцидная война на юго-востоке, многочисленные преступления против мирного населения уже вызвали возникновение многих объединений людей, которые начали документировать и расследовать, начали искать и находить преступников. Не скрою, этим давно уже занимаюсь и я, а также мои единомышленники и соратники.
В процесс включились и правоохранительные органы российского государства, и процесс этот никто не может остановить.
Да, это пока еще не международный трибунал, но, может быть, это и не так плохо. Международный трибунал по Югославии сразу же превратился в постыдные судилища над сербскими лидерами, сейчас пытаются продавить совсем странный трибунал по сбитому малазийскому «Боингу». Если продавят, будет еще одно судилище.
В России есть даже такой правозащитник, Константин Боровой, который предлагает создать отдельный трибунал для расследования преступлений России. И может быть, создаст, но ничего, кроме компрометации самого понятия международного трибунала, эта деятельность не принесет.
Следствие и суд должны вести государственные органы, облеченные легитимной властью. И они обязательно будут это делать, элементарная справедливость требует наказания убийц.
Я не думаю, что для обвинения преступных элит сегодня можно создать легитимный международный суд. Хотя в будущем такие суды могут возникнуть.
Но можно создать другое — общественные организации, которые будут публично раскрывать суть преступлений против человечества и человечности, публично все документировать, публично доказывать вину конкретных лиц.
Я убежден, что это не будет борьба с ветряными мельницами, достаточно посмотреть, как многие популярные деятели культуры и искусства начинают по собственной инициативе создавать разоблачающие произведения расследования. Так, популярный и авторитетный американский документалист Майкл Мур недавно снял фильм о США с говорящим названием «На кого следующего напасть», снимает все больше документальных фильмов Оливер Стоун.
Мне трудно сказать сейчас, как организовать такие публичные расследования в Европе, чтобы они имели резонанс, чтобы их нельзя было проигнорировать, но еще раз сошлюсь на пример Сноудена. Его бы очень хотели проигнорировать, но не смогли.
Конечно, самый распространенный формат для такой работы — это книга. Но книги все же легче обойти молчанием, не заметить, не пустить в продажу, кроме того, люди читают все меньше, есть языковые барьеры.
Зато яркие, содержательные видео, где представлены доказательства и мнения лидеров общественного мнения, игнорировать намного труднее, иногда невозможно. Они вирусны и мгновенно становятся хитами социальных сетей, взрывают Интернет.
Мы все помним, как недавно одна дама от американской политики сказала по телефону в частной беседе, как именно нужно обращаться с Евросоюзом, и игнорировать это смелое высказывание не смог даже западный мейнстрим, потому что оно распространилось с космической скоростью в Интернете.
Но это инструментальная сторона распространения информации, важная, но не решающая. Для того чтобы общественные организации могли действительно противодействовать преступникам у власти, решающим все равно будет содержательная сторона их работы — факты, документы, доказательства, с одной стороны, и широкая поддержка неравнодушных людей — с другой.
Я верю, что это не только можно, но и нужно делать.
ГЛАВА 7. Главная идея — это самоопределение: духовное, нравственное, политическое
Сергей Хелемендик:
Это наша итоговая беседа. Уже больше полугода мы вместе работаем над этой книгой, работа подошла к концу, но остался без ответа вопрос: что делать?
Что будет с Украиной, как дальше жить?
В августе 2015 года все ожидали новую войну на юго-востоке и по ее итогам — каких-то радикальных перемен. Хотя изначально было понятно, что никакой войны не будет, что это опять будет бойня наподобие «дебальцевского котла».
К счастью, ни войны, ни бойни не произошло, фокус геополитического напряжения перенесся в Сирию, команды на войну из Вашингтона в Киев не поступило, и об Украине начали забывать. То есть ситуация заморозилась и, возможно, надолго. Минские соглашения хотя и не вполне выполняются, но не отменяются, и с этим сейчас согласна Европа.
Что делать дальше?
Виталий Захарченко:
Прежде всего прекращение боевых действий на юго-востоке на основе Минских соглашений — это большая историческая победа всех людей, которые стремились как можно скорее прекратить кровопролитие. Это общая победа сторонников мирного решения.
Бесспорно, повлияли изменения в геополитической ситуации на Ближнем Востоке, но решающей была позиция России, которая ясно дала понять, что любые действия Порошенко для военного решения на Донбассе со стороны ВСУ будут иметь катастрофические последствия для мирного процесса и при таком развитии событий Минска-3 уже не будет. И то, что происходит в эти дни в Сирии, ясно показывает роль и значение России как геополитического фактора в современном мире.
Есть основания считать, что война на Украине действительно сейчас остановлена как минимум на какое-то время, что это замороженный конфликт, и вопрос, что делать, актуален как никогда.
Я позволю себе несколько замечаний на эту тему.
Существует такое мнение, что теперь делать на Украине уже ничего не надо, что все само рассосется, что хунта рухнет сама по себе, страна так или иначе развалится и что надо просто подождать. А когда все развалится — тогда и делать что-то.
