может быть заменено также и чем-то другим, как эквивалентом. То, что выше всякой цены и не допускает никакого эквивалента – то и обладает достоинством. Достоинство – абсолютная действительная ценность. Достоинство человеческого существа – это такая его составляющая, которая не может быть средством, а только – целью, которая никому не служит, но которой следует служить; которая не продаётся, а потому никем не может быть куплена». Для меня достоинство, прежде всего, высокие моральные качества и уважение этих качеств в себе и в других: честность, смелость, искренность, милосердие, независимость взглядов, суждений, уважение жизни другого человека, понимание её ценности, служение отечеству. Культура воспитывает чувство исторического достоинства. Мы не отвергаем нашу историю, мы её пытаемся узнать и понять, и на мой взгляд – нет лучшей национальной идеи, чем стремление быть достойным своих предков и своей истории. Воспитывать чувство исторического достоинства в нации и в самом себе – это путь, и он непростой, нелёгкий и небыстрый. Спокойствие и терпение – вот мои главные ориентиры, и я пытаюсь их не потерять.
«Историк, – считал Николай Карамзин, – должен ликовать и горевать со своим народом. Он не должен, руководимый пристрастием, искажать факты, преувеличивать счастье или умалять в своём изложении бедствия; он должен быть прежде всего правдив, но может и даже должен неприятное, всё позорное в истории своего народа передавать с грустью, а в том, что приносит честь, о победах, цветущем состоянии говорить с радостью и энтузиазмом». Прекрасный совет. Музей помогает узнавать подробности истории и чувствовать атмосферу времени. Учитесь видеть прелесть в мелочах… И стоит помнить: если мы гордимся отечеством, то мы прежде всего гордимся его великими людьми – теми, кто сделал его сильным, богатым, славным и уважаемым.
Пётр Великий, построивший прекрасный город, один из самых главных для нас людей: без Петербурга у нас не было бы великого Эрмитажа. С Петром в Эрмитаже многое связано. Как некий космический дух Пётр воплотился в своём городе. Петербург – не памятник Петру, а сам воплощённый Пётр Великий, первый русский император. «Что такое Пётр? Чудо или чудовище… Не берусь судить… Он слишком родной мне, слишком часть меня самого, чтобы я мог судить о нём беспристрастно», – говорил Александр Пушкин.
В июле 1723 года Бартоломео Карло Растрелли получил распоряжение Петра «выполнить царский портрет»: большая честь и доверие, особое отношение к художнику, а для мастера – возможность выразить своё восхищение и свою благодарность. Пётр изменил судьбу Растрелли: благодаря «царским милостям» талант художника раскрылся ярко и полно.
Кем был Растрелли до знакомства с русским императором? Флорентийский дворянин, скульптор, волею судьбы оказавшийся при блестящем дворе Людовика XIV. Ему поручали «специфические» заказы – надгробные памятники, украшение мавзолеев. Растрелли был модным, известным, но считал себя «обделённым творческими проектами», и то, чем он был занят, его угнетало. Король умер, и положение Растрелли при дворе стало очень зыбким. И в этот самый момент судьба преподнесла перемены.
Пётр писал Конону Зотову, русскому резиденту во Франции:
«…Понеже король французский умер, а наследник зело молод, то, чаю, многие мастеровые люди будут искать фортуны в иных государствах, для чего наведывайся о таких и пиши, дабы потребных не пропустить». Пётр искал в Европе умных, деловых, талантливых людей для России. Сохранился документ: договор, «учинённый с Растреллием Флоренским… работать в службе царского Величества… в изготовлении всяких фигур в мраморе для садов и фонтанов, в делании портретов из воску и гипса, которые подобны живым людям, а также в литии, в архитектуре, в делании декораций, и прикрас, и машин для театров, а главное – обучить русских людей различным художествам».
Условия договора были хороши: 1500 рублей годового дохода, бесплатный проезд, бесплатное жильё и участок для постройки собственного дома, полное освобождение от пошлин и налогов, а главное – творческая свобода, «работать во всех художествах и ремёслах, которые он знает».
Растрелли отправился в путь с несколькими мастерами и пятнадцатилетним сыном Франческо – будущим великим архитектором, создавшим Зимний дворец, Смольный собор, Екатерининский дворец и много чудес, украсивших волшебный город. В Кёнигсберге состоялась встреча Растрелли с императором: «Как прибыл Его Величество, я получил дарование поцеловать Его руку». Беседовали целый час. Пётр размышлял о том, как украсить столицу, как сделать Петербург непревзойдённым по красоте городом Европы. Его величество поблагодарил мастера за подарки – книгу гравюр с картин Питера Пауля Рубенса и коллекцию французских медалей – велел принимать Растрелли везде «ласково».
Петербургская жизнь Растрелли складывалась удачно: его работы нравились Петру, император ценил талант художника, скульптуры его украсили фонтаны Летнего сада и Петергофа, художник выполнял скульптурные портреты – Александр Меншиков был приятно удивлён, как удачно и изящно мастер передал его черты и характер. Пётр согласился позировать Растрелли и даже разрешил ему снять со своего лица гипсовую маску, заказал свою конную статую и поручил «изготовить свой бюст». В 1724 году Растрелли закончил работу – Пётр был доволен.
Император облачён в боевые доспехи, покрытые рельефными изображениями, на груди Петра – лента ордена Андрея Первозванного, высшего ордена России, учреждённого в 1698 году самим Петром Великим. Пётр изображён в латах: на одной стороне – Полтавская битва, а на другой – Пётр в императорской короне и мантии высекает из глыбы камня фигуру молодой женщины в доспехах и со скипетром в руках, «она представляет Россию, которую Ваше Величество вычищает, то есть высекает из камня новую, обновлённую, великую державу». Тончайшие детали, множество глубоких смыслов, выраженных в скульптуре, восхищают. Но главное, что удалось Растрелли, – лицо Петра и его глаза: «Я попытался изобразить императора во всей силе творческой деятельности». Лицо человека страстного, гордого, дерзкого; его стихии – огонь и вода, храбрость и буйство: «Царь, исполненный энергии необычайной, силы духа необъятной».
О нём многое говорили и говорят.
Он дико застенчив и дико бесстыден, по словам его лейб-медика, «в теле Его Величества целый легион демонов».
Он сочетает в себе силу и слабость. Он сентиментален и жесток, жалеет ласточку, взятую для опытов, и издаёт указ «Об вырывании каторжникам ноздрей».
Он набожен – поёт на клиросе, сочиняет молитвы и… кощунствует на Шутовском соборе.
Он окружил себя масками, и «царь-плотник» не есть ли тоже маска?!
«Пётр – конечно же, человек гениальных способностей, но он – человек ненормальный, часто пьяный, неврастеник, страдающий припадками тоски и буйства» (Борис Пильняк).
«Реформа Петра была борьбой деспотизма с народом, с его косностью. Он надеялся грозою власти вызвать самодеятельность в порабощённом обществе и через рабовладельческое дворянство водворить в России европейскую науку, народное просвещение. <…> Он хотел, чтобы раб, оставаясь рабом, действовал сознательно и свободно. Совместное действие деспотизма и свободы, просвещения и рабства – это политическая квадратура круга, загадка, которая решается и доселе не разрешённая» (Василий Ключевский).
«Пётр… весь узел русской жизни сидит тут» (Лев Толстой).
«Благодаря Петру мы стали гражданами мира» (Николай Карамзин).
«Пётр I не страшился народной свободы, неминуемого следствия просвещения, ибо доверял своему могуществу и презирал человечество» (Александр Пушкин).
И в то же время:
…Его глаза
Сияют. Лик ужасен.
Движенья быстры.
Он прекрасен.
Он весь как божия гроза.
Пётр, увиденный Растрелли, именно такой человек, и мы смотрим на него, вспоминаем, размышляем, ужасаемся и восхищаемся, гордимся и негодуем – думаем о своём отечестве. И разве не цель музея напоминать о прошлом, изучать его, понимать и сострадать?
В 1711 году по проекту Доменико Трезини началось строительство каменного Зимнего дворца. В 1718 году – окончательное торжественное новоселье.
Как жил Пётр? В Эрмитаже удалось воссоздать атмосферу петровского быта. Его личные покои – шесть низеньких маленьких «камор», отделанных голландскими плитками очень хорошей работы. Пётр боялся больших пространств и высоких потолков, ему было комфортно и
