И это сверхлитература? Нет, одно из движ/ений/ к ней, к современ/ному/ мирочувствовоанию.
В известной книжке англичанина Кейси «Сотая обезьянка» угадывается поучительная модель поведения, к/отор/ую приложить можно и к людям, с определенной поправкой на наш разум или отсутствие такового у людей. Кстати, отсутствие его, разума, у человека, куда опаснее, нежели отсутствие у животного, потому что пустое место заполняется (у нас) и не инстинктами лишь, которые предсказуемы, а чем-то внешним по отношению к естеству человеческому, как-то: политич/еские/ страсти, сословные, националистич/еские/, технократические.
Так о «сотой обезьянке»…
Казалось бы, люди всё больше информированы о том, что грозит и должно бы снежным комом нарастать сопротивление ядерному/ безумию могильщиков планеты. Да, нарастает, но отнюдь не так лавинообразно, как должно бы, исходя из ситуации всё больше критической.
В чем тут дело, если глянуть со стороны психологии человеч/еской/, (а психол/огия/ — дело литераторов). Метод самонаблюдения — наилучший в делах таких.
Я как-то перебирал записи свои 40-х-50-х гг. Те же формулировки: [бомба] грозит катастрофой всему человечеству.
Но не было всей перестройки самого человеч/еского/мышл-/ения/ и «клеток» существа…
Сильнейшее средство наст/оящее/ об этом лит/ература/ — «Судьба Земли» [Дж. Шелла]…
Огром/ное/ знач/ение/ имело, помню, то, что сделал Е. П. Велихов, говоря о бомбе, как эквиваленте фашизма. Это было смелое заяв/ление/ во времена, когда смелость [даже сказать] — и победы не будет! И выживаемость человечества и т. д.
Ведь и среди умных физиков (не гов/оря/ о мелких политиканах в прессе) существовало и существует вот такое: как нож, бомба может быть и… и.
Велихов сказал смело, и повторил: раковые клетки, а не нож… И полезной быть не может.
Т/аким/ о/бразом/, вот процесс перестройки, захватывая души наши, особенно важно — ваши, ученых-естеств/оиспытателей/ так или иначе входит в сферу политики.
Думаю, что личный момент в нашей смелой мужественной политике, имеет место. Тут важно это, что и высокие политики осознали (но, к сожал/ению/, далеко не везде и не все): нет цены, к/отор/ой жалко, поскольку речь идет вот о чем!
Когда людьми было взорвано первое ядер/ное/устройство, проф/ессор/ Бейнбридж[152] сказал: — Теперь все мы — негодяи.
Общепризнано, что лит/ература/, кино развязывали фантазию ученых: Жюль Верн, Уэллс. Сама идея «звездных войн» из кино запала Рейгану, а возможно и Тейлору.
Сейчас ответст/венность/ лит/ературы/, кино уже не распаливают фантазию ученых и не ученых, а остужают. Как тот Чернобыльский реактор.
Вот и вчера мы видели фильм. И амер/иканский/телефильм: «День спустя». А раньше — Крамер «На послед/нем/ берегу».
Что интересно: потряс фильм Америку, нас, вряд ли,
А наш?.. Потрясет? А между тем надо именно потрясать.
Только так и мы можем донести правду о послед/ствиях/ ядер/ной/ войны.
Одной информации недостаточно. Надо, [чтобы] в человеке/ сдвинулось всё и он не мог жить по-прежнему.
Такой сдвиг давала «Судьба Земли» [Шелла]…
Восприятие молодежью фильма «Иди и смотри».
Сужаем базу и резонас нашего движ/ения/ за мир тем, что оно отключено от экологич/еских/ страстей — (Байкал, реки), а на Западе это согласуется.
Б. Рассел[153]: Если мы — выдержим 30 лет (не дадим войне разразиться), то сможем и 1000 лет.
1982 г. — Марш…Мы шли рядом с женщ/инами/ и мужчинами/ из Хельс/инки/, и Турку, из Стокг/ольма/, Осло и думалось, вот они викинги XX века, за к/отор/ыми следом движ-/ется/ вся Европа — к Миру, разоруж/ению/. А эти викинги — пожилые женщины, чем же сильны? Чистотой, наивнос/тью/ помыслов, искренностью.
За дни, к/отор/ые мы у вас [Турку. Лагерь мира, июнь.], мы убедились, что эти кач/ества/ сохран/ились/, но движ/ение/ мира помолодело. Молодежь строила этот лагерь, она сегодня — украш/ение/ и сила той Фин/ляндии/, к/отор/ая обьявл/яет/, что снова возглавит движ/ение/ за мир, движение «За Север без ядер/ного/ оружия».
Кто знает, с чего начнется то решит/ельное/ движ/ение/, к/отор/ое… с какого ручейка, м.б., с этого?
Эти викинги XX века, викинги движ/ения/ за мир, к/отор/ые в те годы увлекли за собой полконтин/ента/, хочется верить, что и сегодня это вам удастся.
…Последний раз мы видели в России, Белор/уссии/ викингов в 1982 г. — это были прекрасные викинги, женщины и мужчины с транспарантами: «Нет ядер/ному/ оружию на Западе и Востоке».
Через Ленингр/ад/, Москву, Смол/енск/ — конечная точка Минск. Потом был Марш на Хатынь, к несуществ/ующей/деревне, где покоится прах 628 бел/орусских/деревень, заживо сожженных фашистами.
Тогда был лозунг: Нет бомбе на земле, сегодня — и в космосе.
История знала немало обманов, вел/иких/ обманов и самообманов.
Но те могли загубить чью-то власть, какое-то госуд/арство/ и даже племя. Этот обман — о противоядер/ном/ щите — способен уничтожить само человечество.
Конечно же, и это чувство не только народов и стран, против к/отор/ых направл/ен/ этот стреляющий щит, но и всех независимых крупнейших ученых и деят/елей/ культуры.
Но в этом обмане, грубом и бессовестном, есть элемент самообмана.
Неужели те страны, те правительства, ученые, промышленники, к/отор/ые готовы принимать участие в СОИ[154], не осознают, что, создав эту систему, люди окончат/ельно/ отдадут свою жизнь, судьбу в руки роботов, компьютеров. Любой срыв в этой сложнейшей системе, а он неизбежен, и человечество сгорит в огне ядерном.
Так неужто корысть, глупость, инертность победят человечество/, склонность — вот такой — ой дождик, как сегодня, считать препятствием, препоной для общего дела.
Но ведь вы пришли, многие придут завтра в ряды сторонников мира.
Планета была свидетелем в нач/але/ 80-х гг., когда марши мира, тронувшись со Скандин/авского/ полуострова, прошли-прокатились освеж/ающей/ спасит/ельной/ волной по всей Европе, по всему миру
Что ж, планета, вас снова ждет, прекрасные викинги, ждет Европа, ждет Америка — вы двинетесь, и все двинутся, как было в 1981-84 гг.
Спасибо, что вы есть и что вы такие честные, чистые, бескорыстные, думаете обо всех, за всех, вы со всеми.
Надо, надо, нужен еще один поступок, шаг, чем бы ни окончилось!
«Известия» от 23 авг. 86 г. В. Астафьев: «Протестует память минувшей войны».
«Если требуется погубить мир и человечество ради доказательства неоспоримости своей системы, умереть, доказывая чистоту и высоту идей, то зачем они, эти идеи, системы, мировоззрения, поставившие мир на край гибели? Кому они будут нужны?»
Модель: две мчащиеся навстречу друг другу машины. Кто свернет? И вот свернули, даже остановились (мораторий), а те всё равно мчатся и норовят в лоб — напугать: сворачивай в канаву, «на пепелище, на свалку истории».
Роман-трагедия. Вот так выразилась ядер/ная/ тема у Айтматова/. [«Плаха»].
Мука, что мы никого не осиротим, т. е. исчезнем и не оставим даже сожаления.
— Ну, м.б., вселенная будет жалеть.
Какое это было счастье кого-то осиротить. Знать, что твой уход — это кто-то остался, кого-то осиротили…
Впереди кино (военного) идет и прошла литература — всё более документальная, всё более антивоенная.
Парадоксальность развития: чем дальше, тем лучше вспоминает лит/ература/. Как это было. И как это бывает. Нам, напр/имер/, показался (это гов/орю/ ради наглядности, чтобы вам яснее было), что [американский фильм] «День спустя» имеет недостатки не потому, что авторы не могли представить во всем ужасе ядер/ную/ войну (никто не может это), а недостаточно помнят прошлую. В народ/ной/ памяти ее нет.
В нашей — даже слишком.
И второе, в чем парадоксальность. Отчего антивоен/ный/ пафос рос всё время. Всё острее «видели» будущую катастрофу.
Из этого «Иди и см/отри/». Хотя тут нет никаких прямых ассоциаций с ядер/ной/ войной, но фильм и об этом. Ибо Бел/оруссия/ — это ядер/ная/ война (по результату) обыч/ными/ средствами. Один амер/иканский/ журн/алист/ побывав в Хатыни… представил ядер/ную/ войну, пронесш/уюся/ над США — как эквивалент того, что пережила Бел/оруссия/.
Альберт Швейцер[155]: Если мы согласимся с возможн/остью/ применить ядерн/ое/ оружие, мы перест/анем/ быть цивилиз/ованными/ людьми.
Я сказал бы: станем фашистами (бытовыми).
Что это такое — быт/овой/ фаш/ист/?
В Нюрнберге смотрели с ужасом непонимания. Этот готов был убить 30 млн.!
Ну, сколько сегодня среди обык/новенных/ людей, кто готов и 200, и 300, и млрд. убить — мысленно.
— Сбросим, чтобы не дать им сбросить! В этом контексте я расцениваю фильмы такие, как «Рэмбо», «Рокки».
