Той ночью с Тихого океана налетела гроза. Я проснулся в своей палатке и долго лежал без сна, прислушиваясь к перестуку дождевых капель по брезентовому пологу и размышляя о событиях этого вечера. Слова, произнесенные оппонентом Рэнди, внушали оптимизм. Оказывается, подобно мне в бытность экономическим убийцей, этот корпоративный менеджер и его коллеги давно осознавали, что следует сделать, чтобы повернуть мир к лучшему, но медлили, чувствуя себя в западне системы, требовавшей заглушить голос совести.
Я ведь и сам в те былые времена часто в душе понимал, что поступаю скверно, но все, словно сговорившись, старались внушить мне, что этот путь правильный. Школы бизнеса, международные организации, видные ученые-экономисты — все в один голос твердили, что крупные инфраструктурные проекты — важнейший элемент экономического развития и преодоления бедности. За то, что я послушно следовал этой формуле, меня награждали, отмечали, продвигали по службе, увеличивали штат моих подчиненных. Передо мной открывались самые заманчивые перспективы: власть, секс, внушительные пакеты акций, партнерство, страхование на все случаи жизни — словом, все то, что в нашем обществе олицетворяет успех. Меня приглашали читать лекции в самые престижные университеты мира, главы государств принимали меня как дорогого гостя.
Аналогичные перспективы открывались и перед топ-менеджерами Mitsubishi. Их карьера определялась тем, какого результата добьется их компания, то есть какого размера достигнет краткосрочная прибыль. Дальнейшее продвижение, всевозможные привилегии, медицинское обслуживание их детей — все зависело от цифр в квартальном отчете. Их учили смотреть на мир через призму требований правления. Затем на сцену вышла RAN…
Особенно сильный порыв урагана обрушился на стенки моей палатки. Природа будто вознамерилась навести свой порядок, очиститься от всего лишнего. Мне вспомнились слова, когда-то услышанные от старухи-колдуньи в Андах: «Мир не надо спасать. Миру ничто не угрожает. Спасать надо нас, людей. Если мы не изменим своей жизни, путей, которыми идем, мать-природа просто стряхнет нас с себя, как докучливых насекомых». Палатка сильно задрожала. Поистине ночь выдалась бурная, и я вдруг подумал, что это символ недовольства природы, которое она демонстрирует нам, людям, куда более масштабными катаклизмами: наводнениями, засухами, свирепыми эпидемиями и тающими ледниками.
Внезапно раздался резкий неприятный звук, и на меня обрушился поток воды. Это ослабло и накренилось верхнее полотнище палатки, специально предназначенное для защиты от дождя. Видимо, когда я ставил палатку, то не позаботился о том, чтобы как следует его закрепить. Ругая себя за легкомысленное отношение к устройству ночлега, я похватал пожитки и, включив электрический ручной фонарь, ринулся под проливным дождем в сторону ближайшего жилья. Вскоре я достиг здания, где проводились мероприятия конференции.
К моему глубокому облегчению, там нашлась койка с одеялом и подушкой — словно кто-то заранее решил позаботиться обо мне. Я сорвал с себя промокшую одежду, разложил ее и заснул под шум океанских волн, которые с грохотом разбивались о прибрежные скалы.
Наутро я встал чуть свет и бросился к окну. Солнце только вставало, на небе не было ни облачка. Несмотря на всю прелесть ясного дня, настроение было не слишком веселым: оказалось, что бывалый амазонский путешественник не смог толком поставить палатку! Кое-как напялив на себя еще не высохшую одежду, я тихо прокрался к двери и выскользнул наружу.
Было тепло, лишь свежий бриз с океана напоминал о ночном шторме. Я полез вверх по склону к уступу, на котором стояла палатка. Однако там меня ждал сюрприз — палатка исчезла.
Я замер, хлопая глазами. Может, я напутал, и это не то место? Да нет, вот желтый круг посреди примятой штормом травы. Это явно то место, где я вчера разбил палатку. Но куда же она подевалась? Может, кто-то успел снять ее? Но кто? И зачем? Я выглянул за обрыв, чтобы увидеть кромку берега, расстилавшегося далеко внизу. Ураган поднял громадные волны. Двое отважных серфингистов балансировали на бурунах прибоя. Тут возле самой кромки обрыва мне на глаза попалось голубое пятно. Я сразу понял, что это купол моей палатки.
Я поспешил вниз. Поразительно, но она свисала с боковых ветвей ели, так и не оторвавшись от основы. Мне удалось освободить полотнище от веток и втянуть палатку назад на уступ. К моему удивлению, она почти не пострадала — только слегка погнулись алюминиевые стойки да все полотнище измазалось в грязи. Я стал вновь устанавливать ее, теперь уже по всем правилам, проверяя и перепроверяя каждое свое действие. Чтобы избежать повторного конфуза, с особой тщательностью закрепил верхнее полотнище. Затем вернулся в здание, нашел ведро и, наполнив его водой, потащил на уступ, чтобы смыть грязь с палатки. Слава богу, никто из участников конференции еще не встал, и мой маневр остался незамеченным.
Я взобрался по тропинке на вершину холма. Дождь почти убил аромат хвои. Опустившись на деревянную скамью, я подставил солнцу спину. Передо мной расстилался океан. Глядя на волны, я приступил к «разбору полетов». Прежде всего, думалось мне, я нарушил одну из главных заповедей туриста: устраивая лагерь, всегда предполагай, что может разразиться буря.
Еще будучи экономическим убийцей, я обнаружил, как легко можно игнорировать факты, которые раскрывали истинную суть моей работы, — и с той же легкостью я вчера позабыл заповеди туриста. Все то время, вместо того чтобы делать мир разумнее, безопаснее и сострадательнее, заботиться о преодолении бедности, я своими руками создавал империю и обслуживал интересы корпоратократии. Потом мои мысли перенеслись к топ-менеджеру Mitsubishi. Как и множество ему подобных, он предпочел не думать о худшем сценарии развития событий, о том, что хищническая вырубка тропических лесов могла в конечном счете погубить будущее его детей. Думаю, он убедил себя, что чей-то изворотливый ум найдет возможность отсрочить масштабные долговременные последствия безответственного поведения его компании — скажем, за счет использования энергии солнца и ветра, производства автомобилей на гибридном топливе, всякой там гидропоники и прочего. Как большинство из нас, он научился находить оправдание своим действиям.
Глядя на волны, что далеко внизу разбивались о прибрежные скалы, я думал о том, с какой легкостью те, кто посещает мои семинары в Dream Change и участвует в наших вылазках в Амазонию, принимают за данность, что управляющие корпораций в лучшем случае аморальны, а в худшем — порочны, а сами корпорации настолько могущественны, что никому не под силу заставить их свернуть с выбранного пути. Это тоже можно считать заблуждением, своего рода попыткой снять с себя гражданскую ответственность. Если корпорации так могущественны, а их топ-менеджеры так порочны, то нам ничего не остается, как слушать рекламу и убеждать себя, что нам нужны их товары.
RAN и ее активисты развенчали этот миф. Они твердили управляющим корпораций, что надо направить свою изобретательность на благородные цели, использовать ее мудро и в то же время показывать нам, простым смертным, что они не так уж порочны или аморальны, что корпорации не всесильны, а мы, наоборот, не так уж бессильны, как думаем. RAN не уставала повторять всем — и управляющим корпораций, и нам — что пора осознать ответственность за собственную жизнь и за весь мир, который мы оставим своим потомкам.
Я поднялся со скамьи, чувствуя прилив сил. Вчерашняя встреча у горячего источника раскрыла мне глаза на новые возможности. Все последующие дни я не столько вникал в темы, обсуждавшиеся на конференции, сколько интенсивно общался с ее участниками, в особенности с теми, кто работает на крупные корпорации. Будучи экономическим убийцей, я хорошо изучил этот тип людей, тем более что сам был одним из них, а потом вел для них семинары, встречался на мероприятиях и коктейлях. Сам факт их присутствия на конференции указывал, что они открыты для поиска альтернативных методов ведения бизнеса.
Но у меня на уме было нечто другое — ряд вопросов, которые позволили бы мне на их примере проверить зародившуюся у меня новую гипотезу. Если я прав и большинство из них — честные люди, искренне желающие оставить своим детям лучший мир, если они в глубине души приветствуют «вмешательство» в бизнес таких сил, как RAN, то открывающиеся перспективы практически безграничны.
Так что я проверял свою гипотезу не только в беседах с корпоративными менеджерами, но и изучая материалы исследований на эту тему. В итоге я пришел к выводу, что хотя среди высших управленцев и встречаются люди, безразличные к жизни и благополучию кого бы то ни было, кроме самих себя, подобных индивидуумов не так много — возможно, такой же процент, что и во всем обществе в целом. Большинство управляющих все же искренне беспокоятся о последствиях своей деятельности и о том, в каком состоянии мир достанется их детям и внукам. Думаю, что когда какая-нибудь организация вроде RAN развешивает на фасаде их офисов свои обличительные плакаты, они в душе испытывают облегчение.
