На том собрании каханистов определилось мое политическое будущее. Так меня вдохновили слова Каханэ, что я попросил слова и сказал: “Квод ха-рав,почтеннейший раввин” – тут молодчики Каханэ живо заткнули всем рты, чтоб не мешали говорить молодому человеку, величающему Каханэ “квод ха-рав”. Я воспользовался тишиной и спросил, во-первых, собирается ли он ограничить рождаемость у палестинцев кастрацией мужчин или стерилизацией женщин, и, во-вторых, почему его молодчики так похожи на штурмовиков Рема?
Ответа я не услышал, штурмовички Кахане бросились на меня бурной лавиной, и митинг на этом окончился, началась свалка. Противники Каханэ окружили меня тесным кольцом и сражались, как за тело Патрокла. Я стоял посреди кольца и еще что-то втолковывал сторонам. Затем защитники увели меня и привели в кафэ “Таамон”. И тут выяснилось, что мои спасители были “Черными Пантерами”, принявшими меня за араба – полустертый русский выговор похож на арабский, а черты лица у арабов и евреев сходны. Так началась моя дружба с “Пантерами”. И хотя они были ненадежными союзниками иерусалимской левой, они придавали ей хоть какую-то глубину, хоть как-то выводили ее из салонных просторов.
Один из центров жизни восточного еврейства – рынок Маханэ Иуда,на западе Яффской дороги. Этот огромный рынок – подлинный бастион крайне правых “базари”, и лидерам лейбористского, ашкеназийского Израиля там обеспечена враждебная встреча. Шимон Перес пробовал заходить на рынок в ходе своих предвыборных кампаний, но дело чуть не окончилось судом Линча.
Восточные евреи, жители Катамонов, Мусрары, Нахлаот, и других районов занимаются торговлей и мелкими подрядами, где можно не платить налогов. Поэтому в основном они не так уж бедны, как представляется по официальным отчетам, относящим их к беднейшей прослойке. В правительственных учреждениях раньше восточных евреев было мало, но после 1977 года многим удалось продвинуться и занять важные посты. Там, где им удалось это сделать, ашкеназийские работники жаловались на ярую дискриминацию со стороны новых начальников. В особенности много было таких жалоб у работников министерств, оказавшихся в руках у ТАМИ, предшественницы ШАС, в частности, в министерстве Абсорбции Иммигрантов.
Главный праздник марокканских евреев – мимуна.который они празднуют по окончании праздника Пасхи. Они связывают его происхождение с памятью Рамбама. Это чисто марокканский праздник, который они принесли с собой. В вечер мимунымарокканские евреи ходят друг к другу в гости, а в наши дни власти поощряют и приглашения ашкеназийцев. В день мимунысотни тысяч марокканцев собираются в саду Саккера, на огромный пикник, где каждая семья печет себе шашлыки на угольях под музыку огромных магнитофонов. Прочие восточные общины ставят там свои палатки: марокканцы – самая большая восточная община, и прочие общины равняются на нее. Одно время мимуна носила ярко анти-ашкеназийский характер, но в наше время это, видимо, прошло. Это малоинтересный праздник для постороннего наблюдателя.
Другой праздник восточных евреев связан с паломничеством в Верхнюю Галилею, к горе Мерон. Его совершают на 33-й день после Пасхи, и он называется Лаг баОмер. Праздник этот напоминает, видимо, старые праздники Палестины, когда богослужение совершалось "на каждой высоте и под каждым развесистым деревом". Но восточные евреи поклоняются не Ваалу, но святым мощам рабби Шимона бар Иохая, Рашби (по инициалам).
Лаг Баомер на горе Мерон – несколько диковатый, но впечатляющий праздник. Среди собравшихся многих тысяч пилигримов почти никто не говорит на иврите – только на языках Восточного рассеяния, от муграби до ладино, и на всех говорах арабского. Машины стоят плотными рядами на километры по сторонам дороги, семьи сидят прямо рядом с ними на огромном многотысячном пикнике на лоне природы. Праздник напоминает палестинские зияры, исламские паломничества к Неби Салех и Неби Муса. У гробницы Рашби старухи и бородатые молодые люди истово молятся и просят милости угодника. Сама гробница, старый, двухтысячелетний сенотаф, осиянная сотнями свечей и лампад, – вали, местная святыня.
Рашби был человеком резких и непримиримых суждений, наподобие шейха Яссина, лидера «Хамаса». Однажды собрались вместе четыре мудреца. Один из них, р. Иегуда, сказал: молодцы римляне, принесли нам цивилизацию. Мосты построили, дороги, бани – как в Европе. Ответил ему Рашби: они это сделали не для нас, а для себя. Улицы украсили – чтобы блядей посадить. Бани построили – чтобы себя нежить. Мосты возвели – чтобы налоги собирать. Третий промолчал, а четвертый побежал доносить. Римляне каждому воздали по заслугам: того, кто их похвалил, поставили начальником над иудеями, того, кто промолчал – сослали, а того, кто их осудил, приговорили к смертной казни.
Пришлось Рашби бежать. Он провел 14 лет в пещере возле горы Мерон, вместе со своим сыном. Ели они рожки дерева «харув» (рожкового дерева), козье лакомство, пили родниковую воду, вместо одежды сидели в песке по уши и изумали эзотерические науки. За это время озлобился Рашби невероятно. На тринадцатом году вышел он из пещеры, куда ни глянет – все испепеляет взором. Тут он сказал: «лучшего гоя (иноверца) убей». Вернулся он в пещеру, и провел там еще один год. Потом вышел, несколько смирившись.
За день до празднования на горе Мерон восточные евреи празднуют несколько менее популярный праздник р. Меира Чудотворца у гробницы этого святого к востоку от Тиверии. Само ивритское имя святого угодника: Меир Баал Га-Нес – напоминает о Ваале, пишет Анри Волохонский, ленинградский поэт, живший одно время в Тиверии. Гробница р.Меира с ее голубым двойным куполом видна издалека, и с ее окрестностями связано много легенд – против нее в море бьет источник святой Мириам, сестры Моисея. Набожные восточные евреи посещают гробницу р. Меира прежде чем подняться на гробницу р. Шимона на горе Мерон.
Рабби Меир, как и Рашби – один из дюжины Мудрецов – основателей новой веры – нового (талмудического) иудаизма. Он был Ланселотом этого братства, и рассказ о нем был бы рассказом о всех рыцарях иудейского Круглого Стола. Он был учеником р. Элиша бен Абуя, знаменитого книжника и еретика, получившего прозвище Другой (Ахер). Р. Элиша вместе с р. Акибой смогли осуществить мечту каждого мистика и погрузиться в колодезь духа. На простом языке тех времен, они побывали в раю. Это высшее мистическое переживание испытало много людей; его можно считать целью эзотерической веры.
На самой заре человечества люди узнали о высшем блаженстве души. Мы говорим о той несказанной радости, подъеме, счастье, которое мы называем апофеозом души, вхождением в райские кущи, вознесением души, слиянием с Богом. Самая высшая земная радость, достигаемая в слиянии с женщиной, меркнет по сравнению с ликованием души при слиянии с Господом. «Что может быть лучше секса с пятнадцатилетней блондинкой? – спрашивал себя Вуди Аллен, и отвечал: секс с двумя пятнадцатилетними блондинками». Апофеоз души настолько же лучше высшего достижения Вуди Аллена, насколько две пятнадцатилетние блондинки лучше заполнения годового отчета о подоходном налоге.
Но не так-то легко снискать блаженство. Люди искали способы от аскезы до медитации, от молитвы до жертвоприношений, от грибов до трав. Хотя, видимо, потенциальная способность вступить в контакт с высшими сферами заложена в каждом сыне Адама, реализовать ее нелегко. Лишь немногим удавалось добиться откровения. Дорога к Богу и к райскому блаженству непроста, и не всем удается ее пройти и вернуться в наш мир. Дорога в рай лежит через смерть. Малая смерть, которую помогают испытать разные средства, может обернуться и просто смертью, и безумием. Так, из четырех Мудрецов, «побывавших в раю», один умер, другой сошел с ума, третий лишился веры в исполнение Закона, и лишь р. Акива вернулся невредимым.
Если до нашего времени понимание реальности духовного мира было уделом немногих, то сейчас можно найти эти мысли в романах Пелевина и Кастанеды, и они все более и более становятся всеобщим достоянием. Недавно (в 1991 году) вышла замечательная книга русского мистика и поэта Даниила Андреева «Роза мира», подытоживающая его личный опыт откровения.
