Особо, что примечательно, буйствовали русские патриоты, посвятившие идее возвращения немцев в свои колонии, а заодно и моей скромной персоне цикл «зубодробительных» статей в различных изданиях. В том числе в журнале «Наш современник», газетах «Калининградская правда», «Советская Сибирь», «Уральский рабочий», «Волгоградская правда», «Саратовские вести». Что же касается демократов, то те действовали более «интеллигентно» — пообещав возвратить и республику, и язык, и автономные районы, придя к власти, они моментально обо всём «забыли», заявив устами своего перманентно нетрезвого вождя, что, мол, не нервничайте, граждане — «Отстояли от немцев Волгу в 41-м, отстоим и сейчас!».
И ведь действительно, отстояли. Но вот стали ли они и их подданные других национальностей от этого богаче и счастливее? Сомневаюсь, ох, как сомневаюсь.
У русского поэта и писателя Станислава Куняева, в журнале которого «Наш современник» публицист Ксения Мяло на стыке 80-х и 90-х прошлого века опубликовала весьма спорную и достаточно германофобскую статью, в которой громила в том числе и меня, есть строки:
Синий холод осеннего неба
Сколько раз растворялся в крови,
Не оставил в ней места для гнева,
Лишь для горести и для любви.
Эти четыре строчки весьма прочно засели в моей памяти. И порой мне кажется, будто посвящены они не русским, а нам, немцам, потомкам тех, чьих предков настойчиво и радушно пригласили в страну российские самодержцы. Ну а что приключилось вслед за этим — я уже рассказал.
Российская Федерация — преемник Советского Союза. Но такой, знаете ли, специфично-выборочный преемник. Например, в победе над фашизмом, покорении космоса, освоении целины, достижении всеобщей грамотности населения — преемник. А вот что касается чёрных и кровавых страниц истории СССР (у какого государства или народа их нет?), к которым можно отнести и геноцид в отношении российских немцев, — то ни в коем случае. По крайней мере, первые лица РФ, а заодно лидеры всех без исключения политических партий делают вид, что ни малейшего отношения к этому не имеют. Сказать, что никакого геноцида российских немцев в СССР не было и вообще всё это ложь и наговоры, они не решаются. Согласиться и принести извинения части своего, а не чужого народа, который, напомню, их выбирал, и на налоги которого они живут, причём живут неплохо, президент, премьер, парламентарии и прочие, и прочие, никак не решатся. Почему? Может быть, стесняются? Очень заняты? Не владеют вопросом? Да всем они владеют, в том числе и вопросом. И не столь я наивен, чтобы думать, будто один из них, прочтя эти строки, ответит. Не царское это дело отвечать на неудобные вопросы. Но поручить своим откормленно-прикормленным журналюгам опровергнуть факты и выводы, приведённые в этом очерке, надеюсь, могут? Тем более что не я один об этом писал и пишу.
А сколько писем и обращений от народа и его представителей лично президентам отправлено? Сто? Тысяча? Нет, много больше! Так в чём же дело, уважаемые Владимир Владимирович и Дмитрий Анатольевич? Или эти письма до вас не доходят? В том-то и дело, что доходят. И ваше молчание равнозначно ответу: у российских немцев будущего в России не было, нет и не будет. России они не нужны. Ну а Германии?
Этот очерк я заканчивал в дни празднования 65-летия Победы. В прессе гремели бравурные речи и негромкие споры, какой считать эту войну: «продолжением — по Сталину — Первой мировой войны, войны империалистов друг с другом», «Великой Отечественной» или «гражданской»? Ведь никогда в истории России — кроме времён татарского ига и Смутного времени — русский народ не был так расколот, как в эту последнюю мировую войну. Каждый десятый военнослужащий вермахта — более одного миллиона человек — был гражданином советской России. Миллионы работали на заводах, шахтах и полях Германии[201].
Впрочем, я не намерен вступать в эту дискуссию, но вот одну мысль, которая должна была прозвучать на Международной научной конференции «Вторая мировая война. Против сталинских фальсификаций её истории», приведу. Но прежде о конференции, проведение которой планировалась в Москве 16–17 апреля 2010 г. Её организаторы — Российский университет дружбы народов и Фонд первого президента России Б. Н. Ельцина в последний момент конференцию отменили. По причине, как заявил один из основных докладчиков, видный политический деятель и экономист Гавриил Попов, «политической трусости». Так вот, в его, не прозвучавшем докладе, тезисы которого были опубликованы в «Совершенно секретно», были следующие слова: «Когда-то я в Бородино в изумлении увидел памятник французским солдатам. Он поставлен царским правительством. А в США, в Конкорде, я видел общий памятник погибшим в войне США за независимость североамериканским и английским военным с надписью: „С тех пор наши нации живут в мире“. И в Москве стоят друг против друга по обе стороны Москвы-реки построенный в честь 1812 года православный храм Христа Спасителя и татарская Историческая мечеть — в память о совместной победе народов России над Наполеоном»[202].
Народы России и Германии тоже живут в мире, но он не полный, так как мы, российские немцы, по-прежнему остаёмся безвинно обвинёнными и оболганными.
1999–2011 гг.
О нас не писали ни книг, ни песен*
Двадцать лет назад, в 1990 году, в ташкентском издательстве «Ёш гвардия» («Молодая гвардия») впервые в СССР после 1940 года на русском языке вышла книга, рассказывающая об истории и проблемах советских (российских) немцев. Называлась книга «Боль в наследство». С её автором — публицистом и прозаиком Александром Фитцем беседует обозреватель «РГ/РБ» Сергей Дебрер.
«Запрещено» не значит «невозможно»
— С юбилеем первенца, Александр Владимирович!
— Спасибо, но это не первая моя книга.
— Я имею в виду о российских немцах.
— Тогда первая.
— Но неужели в стране, в которой жили два миллиона российских немцев, чьи представители награждались орденами и медалями и даже избирались депутатами Верховного Совета СССР, за 50 лет о них не было написано ни одной книги?
— И не сложено ни одной песни.
— Что, и песен не было?
— Не было, конечно. Но это я так, в рифму и к слову. Если же серьёзно, то сама мысль написать подобную книгу, тем более издать её, считалась в Советском Союзе жутко крамольной. Молодые люди наверняка не знают, а те, кто постарше, забыл, что фраза «российский немец» в газетных и журнальных статьях, передачах радио и телевидения отсутствовала. То есть, такого народа официально в СССР не существовало. Со всеми его проблемами, прошлым, настоящим.
— Как же удалось выпустить книгу?
— «Запрещено» не является синонимом «невозможно». Это во-первых. А во-вторых, напомню, что вышла книга в 1990 году, когда в окраинных республиках ширилось и крепло стремление вырваться на свободу, то есть избавиться от диктата Кремля и — цитирую лозунг национали-стов-либералов — «перестать быть придатками России». Выступать открыто местная национальная элита ещё боялась, а вот куснуть Москву книжкой о репрессированном, угнетаемом народе — в нашем случае, о российских немцах — была готова. Я это понимал и этим воспользовался.
Ну а вообще, если быть точным, первая книга, рассказывающая об истории переселения российских немцев, их жизни в колониях, принадлежит перу живущего ныне в Гамбурге писателя, историка и публициста Константина Эрлиха. Вышла она в 1988 году в Алма-Ате, но не на русском, а на немецком языке и в немецком издательстве. Называлась она «Lebendiges Erbe» («Живое наследие»). Но о ней, когда писал свою, я не знал.
— Как так случилось?
— В то время мы с Константином знакомы не были, а пресса подобные события замалчивала.
— Для книги нужны были факты. Где ты их брал? Ведь для работы в архивах требовался допуск.
— Начну с того, что Ташкентский городской архив возглавлял мой хороший знакомый, позволивший не только работать с документами, но даже копировать их. Так я узнал, что первая немецкая школа в Туркестанском крае была открыта недалеко от Ташкента, в селе Тоболино (ныне это Чимкентская область Казахстана). А содействовал её открытию отец премьера Временного правительства Александра Фёдоровича Керенского — Фёдор Михайлович Керенский, являвшийся тогда главным инспектором народных училищ Туркестанского края. Попутно выяснил массу примечательного о роли в освоении края российских инженеров, географов, офицеров, ботаников, медиков, архитекторов — по происхождению немцев. Но советская власть, а затем демократическая, много сделала, чтобы предать их имена забвению.
— Не вписывались в концепцию.
— И продолжают не вписываться. Но поскольку речь зашла об истории, я просто обязан назвать имя доктора Виктора Кригера, который тогда жил в Джамбуле, а сейчас живёт в Германии и работает в Хайдельбергском университете. Он очень помог мне и советами, и документами. Ну и не забывай, что я был профессиональным журналистом — встречался с людьми, записывал их рассказы, воспоминания. Всё это и легло в основу книги.
