Структурирование, функционирование и эволюция системы власти человеческого объединения (человейника) происходит одновременно во многих различных измерениях (аспектах). Тут надо различать субъективные намерения участников власти и объективные закономерности, не зависящие от воли и сознания этих людей; функции власти как целого в отношении управляемого ею человейника и отношения между различными подразделениями внутри системы власти; отношение власти к человейнику в целом и ее отношения с другими компонентами социальной организации человейника; показной (театральный, виртуальный) аспект власти и ее социальную сущность и т.д. В реальности все эти аспекты перемешаны. Не различаются они и в головах участников власти и масс подвластных граждан. Официально признанной научной теории на этот счет не существует. Более того, создание ее и включение в систему образования фактически запрещено или, по крайней мере, не поощряется. К тому же замыслы власти даже в случае их разумности далеко не всегда реализуемы в наличных конкретных условиях или реализуются в соответствии со знаменитым изречением Черномырдина: «Думали, как лучше, а получилось, как всегда ». Если даже допустить, будто задуманная реформа власти есть образец государственной мудрости, то в нынешних условиях России и в мире изречение Черномырдина имеет в отношении к ней полную силу.
Суть ситуации с рассматриваемой реформой состоит не в том, что она плохая или хорошая вообще, сама по себе, а в том, что она никакая с точки зрения решения тех проблем, о которых с восторгом говорят ее инициаторы и поддерживатели. Определяющим в сложившихся конкретных условиях в мире, в стране и в самой системе власти является не то, как те или иные люди попадают на посты в государственной власти (в губернаторы, в депутаты и др.)» а в условиях и возможностях их функционирования на этих постах, во взаимоотношениях государственной системы с другими компонентами социальной организации страны (с экономикой, с идеологией и т.д.), во взаимоотношениях системы власти в целом с подвластным обществом. Общественная палата, какие бы полномочия ей ни предоставлялись, будучи узаконена, сама становится учреждением государственной власти, нуждающимся в надзоре со стороны каких-то сил, не зависящих от государственной власти. Она лишь увеличит административно-бюрократический аппарат, за которым должна следить наряду с другими уже существующими учреждениями слежки. Короче говоря, деятельность органов государственной власти в результате рассматриваемой реформы в принципе не может измениться существенным образом сравнительно с состоянием до этой реформы, ибо она ограничена рамками социальной организации нынешней России в целом и положением страны в мире.
Сказанное выше не означает, будто рассматриваемая реформа власти вообще бессмысленна. Она представляет интерес с чисто социологической точки зрения, т.е. как явление в процессе формирования и жизнедеятельности постсоветской социальной организации России. Эта организация, как я неоднократно высказывал, представляет собою гибрид остатков со-ветизма, подражания западнизму и реанимации дореволюционного феодализма. В современных условиях в мире и в России в такой социальной организации неизбежна борьба между исполнительной и законодательной властью, в которой доминирует первая, и борьба между государственной властью в целом и властью, вырастающей на основе западнизирующейся экономики, в которой (в этой борьбе) государственность стремится к доминированию, но пока еще не доминирует достаточно ощутимым образом. В свое время в Советском Союзе и в западном мире возникающий в такой ситуации конфликт разрешался путем образования сверхгосударственной власти и, соответственно, сверхэкономической власти (денежного тоталитаризма, по моей терминологии). Как будет протекать эволюционный процесс в России с этой точки зрения, пока трудно сказать категорически. Ситуация такого рода новая. России предстоит и на сей раз, стать новатором исторического творчества. В таком аспекте рассматриваемая реформа власти вполне понятна и правомерна. Но преувеличивать ее значимость и в этом аспекте не стоит. Думаю, что она в большей мере есть явление в показном (виртуальном) аспекте социальной жизни, чем в фундаментальном, сущностном.
Москва, 2004
Во всем том, что говорится и пишется о коррупции официально и в узаконенных СМИ, полностью игнорируется тот факт, что она является следствием и проявлением объективных социальных законов, не подвластных воле и сознанию как людей в системе власти, так и в массе подвластных. Коррупция рассматривается как зло, осуждаемое морально и юридически. Корни ее усматривают в некой испорченности отдельных представителей власти и отдельных граждан, злоупотребляющих богатством или вынужденных прибегать к взяткам в силу обстоятельств. А между тем коррупция такая же древняя, как власть вообще. Она неистребима, пока существует власть. Она лишь меняет формы и количественные размеры. Изменяются ее функции и социальная роль. Сказанное не есть апологетика коррупции — коррупция действительно есть зло, борьба с ней необходима для выживания человечества и т.п. Сказанное означает лишь то, что серьезное борьба с этим злом в наше время высочайшего развития человечества предполагает объективное научное понимание этого социального явления. А сущность ее в этом аспекте состоит в том, что она есть проявление универсального закона распределения и перераспределения жизненных благ. Согласно этому закону каждый нормальный и активно действующий член общества урывает для себя столько жизненных благ, сколько ему позволяет его социальное положение, причем урывает безнаказанно, в допускаемых обществом рамках или, по крайней мере, с достаточно высокой степенью безнаказанности. Последняя устанавливается опытным путем в конкретных условиях. В принципе, она вычислима. Существуют количественные и качественные границы коррупции, нарушение которых становится опасным для выживания общества.
Из сказанного следует, что коррупцию можно полностью уничтожить, лишь уничтожив полностью чиновников системы власти, доведя подвластных до такого состояния, чтобы у них вообще нечего было бы взять, примитизировать человеческое объединение настолько, чтобы уровень жизни властителей, мало чем отличался от такового подвластных, чтобы все отношения власти подвластных были примитивны и совершались на виду у всех. Это возможно лишь на пути всесторонней деградации человечества на первобытный уровень. Опуститься на этот уровень человечество уже не в состоянии, каким бы соблазнительным он ни выглядел в изображении идиотов-морализаторов.
Мыслим другой путь — путь высочайшего социального прогресса. Его сулили, например, марксисты. Они обещали, что в будущем «полном» коммунистическом обществе государство со всеми его коррумпированными чиновниками отомрет (некому будет давать взятки), деньги отомрут (а взятки без денег — можете представить себе сами, что это такое!), люди будут иметь все по потребности в изобилии (т.е. отпадет сама надобность во взятках). Но марксистская утопия стала предметом насмешек чуть ли не с первых шагов существования реального коммунистического общества в нашей стране. Не представляет труда доказать ее полную научную несостоятельность. Впрочем, ее отбросили и без такого обоснования. Даже сами уцелевшие марксисты на этот счет помалкивают и соглашаются на уступки, сводящие на нет коммунистический идеал.
До сих пор жив и даже возродился в огромных масштабах еще один путь, а именно, религиозный: бестелесные бессмертные души умерших людей либо попадут в рай, либо в ад, где никаких материальных потребностей у них не будет как в том, так и в другом случае, даже нечем будет дать взятку чертям, чтобы поубавили адские муки или даже помогли бы перебраться в рай. Но поповскими бреднями, как бы их ни подкармливали власти, вряд ли будут руководствоваться сами эти власти при сдерживании коррупции, порождаемой самим фактом их (властей) существования. Речь может идти только о сдерживании или маскировке коррупции, как это делалось всегда в истории в моменты антикоррупционных кампаний.
Масштабы и формы коррупции в конкретных обществах зависят от комплексных факторов, важнейшим из которых является тип социальной организации общества. Коррупция имела место в России и в советские годы. Но в сравнении с дореволюционной и постсоветской (нынешней) Россией она выглядит настолько жалкой, что ее, можно сказать, почти что и не было. Благодаря чему это достигалось? Люди были по натуре лучше? Вряд ли. Между прочим, религия была в таком жалком состоянии, что никакого влиянии на население в рассматриваемом аспекте практически не имела. Да и сейчас расцвет коррупции прекрасно уживается с возрождением церкви и религиозности населения. Сравнительно низкая степень коррумпированности советского общества объясняется образом жизни большинства социально активного населений, обусловленным коммунистической социальной организацией, причем, как позитивными, так и негативными проявлениями этой организации. Эти проявления многообразны. В общей форме здесь можно привести в качестве примера такие из этих проявлений.
