вынуждена будет вмешаться.
Три военных конфликта — это очень много для России. Исходя из стратегической, военной и политической целесообразности, четвёртый — турецкий военный конфликт — исключен. И тем интенсивнее наша дипломатия ищет союзников в борьбе, которую мы ведём на этих участках глобального мира. Недавно президент Путин побывал в Иране. В течение полутора часов вёл конфиденциальный разговор с духовным лидером Ирана аятоллой Хаменеи. О чём они говорили? Можно только догадываться. По-видимому, о ситуации на Ближнем Востоке. Потому что там на глазах исчезает множество государств. Из этого хаоса лепится новый Ближний Восток, создаются новые территориальные объединения, государства будущего. Иран и Россия не могут остаться в стороне от строительства нового Ближнего Востока. Мы не можем эти геостратегические перемены отдать на откуп участникам НАТО, ибо Ближний Восток — это матка мира, через которую проходят важные и сложные коммуникационные пути. Здесь текут нефтяные потоки. Двигаются идеи. Зарождаются военные конфликты. Здесь, на Ближнем Востоке, родились иудаизм, христианство, ислам.
Между Россией и Ираном устанавливаются всё более тесные отношения. Мы готовы продолжить строительство Бушерской атомной станции — заняться возведением второго, третьего, а, может быть, и четвёртого блоков. Как мы, преодолевая массу технологических трудностей, ввели в обращение недостроенный французами и немцами первый блок.
Мы усилили наше военно-техническое сотрудничество с Ираном. Стали поставлять современное вооружение, в том числе и сверхточные, мощные зенитно-ракетные комплексы, о которых Иран просил и прежде, но только теперь получил согласие России на поставки. Военное присутствие Ирана в сирийском конфликте уже и так очевидно. На сирийском театре военных действий сражаются иранские Стражи Исламской революции. Надеемся, что это присутствие будет усилено, и наступающей сирийской армии со стороны Ирана будет оказана помощь.
Убийство турками нашего самолёта вызвало в воспоминаниях народа все русско-турецкие войны: балканский поход, победы Ушакова и Суворова над турками. Даже в моих фамильных преданиях живёт рассказ деда, который воевал на турецком фронте — на кавказском его участке, и под Карсом отбил прямой наводкой атаку турецкой пехоты, за что получил «Золотое оружие». И это негодование, эти тайные воспоминания, затронутые трагедией коды не могут остаться без ответа.
Эту трагедию мы будем решать дипломатическим путём. Но это не значит, что она останется без ответа. Турки должны быть наказаны. Турция и Россия долгое время были очень тесными экономическими партнёрами. Россия открыла свои рынки турецким товарам. Но теперь туркам придётся вновь бороться за русские рынки.
У турок масса внутренних проблем. Турецкая армия неспокойна. Эрдоган качается на своём троне. У него очень сложное внутриполитическое положение. Его тоже взрывают, ему грозит свержение. У России есть способы приблизить конец Эрдогана. Россия в состоянии помочь курдам, давнишним стратегическим противникам колониальной Турции, которая мечтает о восстановлении Османской империи.
Русская политика, русское общественное сознание, русская экономика будут делать всё, чтобы туркам было неповадно испытывать наше терпение, нашу волю.
Турки — не свободная цивилизация. Они — часть огромной машины НАТО. Турция управляется из Соединённых Штатов, в Анкаре сидят американские резиденты. Обама очень осторожно оценил российско-турецкий конфликт. Но удар турецкого самолёта не мог состояться без санкции американцев. Когда американцы почувствовали, что у них ускользает инициатива в ближневосточном процессе, что Россия перенимает на себя эту инициативу, у них возник соблазн остановить Россию в её политическом и военном продвижении. Внезапный поворот турецкой политики, решение Эрдогана сбить наш самолёт — огромная политическая интрига, направленная против русской армии, против русской политики на Ближнем Востоке.
А пока что война продолжается. Древо войны выпускает всё новые кровавые ветви, формирует огненную грозную крону. Мы зажигаем свечи, поминая наших людей, трагически погибших над Синаем. Отдаём воинские почести павшим героям. Молимся за наших военных, которые сражаются на дальних рубежах российской обороны на Ближнем Востоке.
Турция обнадёжила Баку, заявив о том, что готова содействовать возвращению Нагорного Карабаха в лоно Азербайджана. Армения считает этот район исконно своим и намерена его защищать. Значит, возвращение Нагорного Карабаха в лоно Азербайджана лежит через войну. И Турция толкает к этому. В районе Степанакерта и Агдама посвистывают пули, нет-нет, да и грохнет артиллерийский залп.
И Армения, и Азербайджан чрезвычайно важны для России. Они небезразличны и для меня. Я люблю и то, и другое государство. Азербайджан — это транзитный район для коммуникаций, проходящих сквозь колоссальные пространства с Востока на Запад, часть будущего китайского шёлкового пути. Каспийское море, соединяющее Россию и Азербайджан, богато запасами рыбы. Азербайджан наполнен нефтью, газом, Россия связана с этими месторождениями своими нефте- и газопроводами. Многомиллионная азербайджанская диаспора, живущая в России, в Москве, очень влиятельна в торговле, в культуре, в политике.
Армения — также дружественная, стратегически важная для России страна, член Евразийского союза. Армянская диаспора, столь же многочисленная и влиятельная, представлена блестящими деятелями науки, культуры, политики. В Армении находится военная российская база. Если, не дай Бог, полыхнёт конфликт в этом регионе, запылают огромные пространства. Конфликт тут же переметнётся в центр России. Пусть не в военной, но в идеологической и психологической фазах.
Распад Советского Союза начался с вражды между этими двумя республиками. Тогда Горбачёв отмахнулся, сказал, что Центр не будет вмешиваться, что конфликт должны решать сами республики. И они стали решать его с помощью боевиков. В те годы я, писатель, оказался в самом центре этого конфликта. Видел, как он развивался: фугасы на дорогах, засады, снайперы, жестокая расправа с пленными с обеих сторон…
Тогда в Армении и в Азербайджане находились две советские армии, нацеленные на удержание южных рубежей Советского Союза. Во время перестройки эти армии жили трудно, они разлагались. Офицерам не выплачивали зарплату. Из обеих армий враждующие стороны рекрутировали офицеров-добровольцев, которые на полях Нагорного Карабаха сталкивались, стреляли друг в друга. Впервые офицеры одной великой армии, учившиеся в одних и тех же военных вузах, палили друг в друга. Второй подобный пример, совсем недавний, — Донбасс.
Повторяю, обе эти республики: и Азербайджан, и Армения, — не чужды для меня. В Азербайджане в окружении азербайджанских сёл есть русские сёла моих предков молокан, которые издавна живут в дружбе, в братских отношениях с азербайджанцами. Тогда, в грозные дни конфликта, вертолёт принес меня в деревню Русские Борисы, населённые молоканами. Мы ели молоканскую лапшу, прислушиваясь к грохоту выстрелов за окнами деревенских домов.
В Армении, в Бюракане, армянские астрономы подводили меня к телескопам и показывали восхитительные бриллиантовые миры ночных звёзд. А в Эчмиадзине я ставил свечу в помин моих усопших предков и во здравие моих милых, живущих рядом со мной.
