Троицкий:…К такого рода свидетельствам надо относиться с большой осторожностью. Я не знаком с Серафимовичем. Говорят, что евреи примешивают кровь в мацу, но я считаю это фантастическим бредом…Насколько я научно знаком с предметом, и из своих личных отношений с евреями — у меня были ученики-евреи, были знакомые среди евреев, которые со мной всегда были откровенны и ничего от меня не скрывали —…я совершенно этого не допускаю.
Прокурор: Вы не допускаете потому, что беседовали с евреями и у вас есть евреи-знакомые. Больше я вопросов не имею…
Замысловский: Известно ли вам, что на диспуте во Львове (в 1759 г.) одна часть евреев публично обвиняла другую, что у нее есть тайна крови?
Троицкий: Не известно.
Замысловский: Далее, вы говорите, что у Неофита — все басни, что вы даже допустить не можете употребления крови евреями. Но ведь вот нашлись евреи, и их было довольно много, которые на публичном диспуте, с текстами и доказательствами в руках, обвинили других евреев в употреблении крови. Как же вы совмещаете с этим ваше заявление, что все это — средневековые басни и дикие фантазии?
Троицкий: Я бы на это дал ответ, если бы мне представили эти тексты, эти книги, обличающие евреев в ритуальном убийстве. Если бы я там увидел то, о чем вы говорите, то я, конечно, от всех своих слов отказался бы.
Замысловский: Но это же факт, что одна часть евреев публично обвиняла другую — это исторический факт.
Троицкий: Но подробностей этого факта я не знаю, т. к. с этим вопросом я знаком очень поверхностно…
Замысловский: Теперь последний вопрос, чтобы покончить с этим (Львовским) диспутом. Известно ли вам, что и еврейские, и христианские писатели считали, что победа на нем в смысле доказательности была за франкистами?…Даже Грец — апологет еврейства — признает, что на этом диспуте франкисты… не были побеждены. Не припомните ли вы у Греца такое место?
Троицкий: Сейчас не могу припомнить…
Замысловский: Теперь, вы говорите, что да, евреи убивают христиан, — этого вы отрицать не можете — но это, мол, вовсе не убийства ритуальные, а обычные. Но позвольте, тогда вы, значит, приравниваете все убийства — и с воровством, и с ограблением, и революционный терроризм — с Саратовским и Велижским делом?
Троицкий: Я говорил, что убийства совершали… преступные типы, от которых отказывается и еврейский религиозный закон. Допускаю даже убийства с целью издевательства над христианской религией — например в отношении младенца Гавриила. Однако благочестивые евреи, насколько мне известно, относятся с уважением к благочестию христиан.
Замысловский: Вы нам говорили о Житии святого Гавриила. Известно ли вам, что там сказано о лишении его жизни путем массы колотых ран, и что даже на мощах, которые имеются (до сих пор), видны эти уколы?
Троицкий: Мне известно, что в Житии об этом говорится.
Замысловский: Теперь дальше: известно ли вам по Велижскому делу, что был замучен и убит мальчик, 4 лет от роду?
Троицкий: Известно.
Замысловский: Известно ли вам, что ему тоже был нанесен ряд колотых ран… колюще-режущим орудием?
Троицкий: Сейчас я этого не помню.
Замысловский: Известно ли вам, что у него был завязан рот и что, по удостоверению врача, он был «рассудительно замучен»?
Троицкий: Я не помню.
Замысловский: Не известно ли вам еще, что злодеяние было осуществлено на раздетом ребенке, ибо на рубашке, в которой он был найден, не было никаких признаков крови?
Троицкий: Нет, это мне неизвестно.
Замысловский: Если вам неизвестны такие подробности убийства… как же вы решаетесь отрицать, что это убийство ритуальное?
Председатель суда: Г-н поверенный, вступать в спор с экспертом не разрешается.
Замысловский: Тогда я поставлю вопрос иначе: поскольку теперь зачитаны такие детали, которые вам неизвестны, но которых вы не отрицаете, не перемените ли вы своего мнения, что, может быть, это убийство все-таки было ритуальным? Кровь выточена, тело исколото?..
Троицкий: Относительно трупа факт представлялся несомненно, как его описывали судебный следователь и врач. Нужно было допытаться, в чем причина такого состояния трупа. Для этого явились свидетели, но они не удостоверили, что убийство было совершено евреями…
Замысловский: А Саратовское дело вам известно? В Велижском деле свидетели евреев не подвели, а в Саратовском подвели. Вы этого не отрицаете?
Троицкий: В Саратовском деле я не отрицаю известного издевательства над мальчиком, мальчик был обрезан. Я только отрицаю, что такие убийства совершались в последовательности, т. е. и в 1853, и в 1854, и в 1855 г. — вот что я отрицаю.
Замысловский: А вы не допускаете, что преступления, может быть, совершались, но оставались необнаруженными?
Троицкий: Этого я не утверждаю…
Шмаков: Вы ссылались на Франка, на Делича, а известны ли вам, например, ученые труды профессоров Геллани и Таубера?
Троицкий: Известны.
Шмаков: У Геллани в книге «Ритуальные преступления у древних евреев» проводится та же точка зрения, что и у вас, или противоположная?
Троицкий: Противоположная… Точка зрения этих сочинений мне известна, но я их игнорирую…
Шмаков: А сочинение Огюста Гильома вам известно?
Троицкий: Я с этим сочинением не знаком.
Шмаков: Значит, вы сочинений этого характера совсем не знаете… Вы знаете лишь некоторые труды, на которые вы ссылаетесь, а на другие, противоположного характера, вы не обращаете внимания, а третьих вы совсем не знаете.
Троицкий: На сочинения с противоположным содержанием я обращаю некоторое внимание, но не придаю им руководящего значения.
Шмаков: Знать не хотите… Я возвращусь еще раз — к вопросу о религиозных текстах: есть ли в (книге Каббалы) «Зогаре» утверждение, что евреи сейчас находятся в четвертом периоде их пленения, и что кто господствует над Израилем, тот как бы господствует над всем миром?.. Там еще говорится, что израильтянам принадлежит весь мир, т. к. только они и составляют весь мир. Вы об этом знаете?
Троицкий: Я этого в настоящее время не припомню…
Шмаков: Далее, не сказано ли там, что израильтяне должны так действовать, чтобы господство над другими народами перешло в еврейские руки, и по этому поводу в «Зогаре» упомянута лестница, которую Иаков видел во сне?
Троицкий: Не помню.
Шмаков: Тоже не помните…Не сказано ли там далее, что «наше пленение будет продолжаться до тех пор, пока не будет уничтожено владычество акумов?»
Председатель суда: Г-н поверенный, этот вопрос я устраняю.
Шмаков: Затем вы цитировали здесь добавление «на войне» («лучшего из гоев убей»). Но ведь это добавление содержится только в одном трактате, а именно в книге «Абода Зара»; а вы сами говорили, что в других трактатах этого добавления нет?..
Троицкий: Там этого, кажется, нет…
Шмаков: Значит, из трех трактатов, где говорится (об убийстве лучшего из гоев), только в одном сделана оговорка «на войне»… Затем, вы говорили, что в случае обвинения в ритуальном убийстве нет ничего мудреного, что все еврейство приходит на помощь, для собственного спасения — с этим можно согласиться. Но если говорится не о ритуальном убийстве, а об убийстве из религиозного изуверства — то почему же и в этом случае всё еврейство спешит на помощь обвиняемому?
Троицкий: He думаю, чтобы оно (в этом случае) шло на помощь…
Шмаков: Но вы ведь знаете, что в настоящем деле Бейлис обвинен в совершении преступления из побуждений религиозного изуверства, и вам, вероятно, известно, что сейчас все еврейство…
Председатель суда: Это — вопрос совершенно не религиозного характера…
Карабчевский: Скажите, пожалуйста, если в случае убийства ребёнка говорилось, что в нем участвовали 6 человек, из них двое — законоучители (т. е. раввины), а другие следили, чтобы все совершалось по определенному ритуалу, то, как вы полагаете: стоит ли здесь вопрос на религиозной почве?
Троицкий: Смотря что здесь подразумевается.
Карабчевский: Если имело место обескровление жертвы, употребление крови, если все совершалось по определенному ритуалу, если участвовали шесть человек, если известную роль при этом играл священнослужитель — то, как вы полагаете, касается такое убийство всего еврейского народа или нет?*
Троицкий: Я бы сказал, что в этом случае ставится вопрос об особой ритуальной церемонии еврейства, тут ставится уже вопрос о ритуальном убийстве.
