Выражение «могут устанавливаться» с правовой точки зрения не несло за собой императивного смысла, точно определявшего права и обязанности, но создавало потенциальную возможность при необходимости ввести соответствующие ограничения на промышленную приватизацию, если, например, того требовала защита экономических интересов страны.
Разработчики же проекта Закона РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР» полностью отвергли саму возможность в законодательном порядке введения квотирования, призванного во избежание сосредоточения крупного промышленного производства в одних руках, означавшего монополизацию частным капиталом целых отраслей приватизированного народного хозяйства, иногда ограничивать (количественно) права потенциальных покупателей государственной промышленной собственности.
Как раз наоборот, они изначально готовили мало-мальски оформленную законодательную базу для того, чтобы скорейшим образом провести адресную (в руки «избранных») приватизацию крупнейших промышленно-отраслевых горнодобывающих и нефтедобывающих объединений (концернов), что, разумеется, противоречило интересам подавляющего большинства граждан страны.
Анатолий Чубайс в книге «Приватизация по-российски», вышедшей под его редакцией, так описывал события того времени соперничества суверенитетов Советского Союза и РСФСР: «В то время именно Верховный Совет стал одним из главных «рассадников» реформаторских идей в России. Самым активным в этом отношении был комитет по экономической реформе, который возглавляли Сергей Красавченко и два его зама — Пётр Филиппов и Владимир Шумейко. К концу 1990 года в подкомитете по собственности и приватизации был подготовлен проект закона о приватизации. Написали его Пётр Филиппов и я очень быстро и, как казалось, весьма своевременно». Характеризуя Петра Филиппова, Анатолий Чубайс писал: «Я знал: там, где Петя, никакой советской дури не будет». (Под редакцией А.Чубайса, «Приватизация по-российски», стр. 40–41, стр. 23) Возможно, именно это и имел в виду Анатолий Чубайс, не включая в проект закона никаких правовых норм, хоть сколько-нибудь ограничивавших права приобретателей государственной промышленно-отраслевой собственности.
Конкуренция двух законов, Союза ССР «Об основных началах разгосударствления и приватизации предприятий» и союзной республики РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР», началась ещё на проектных стадиях. «Появление союзного проекта, а его по тогдашней моде опубликовали «для всенародного обсуждения», резко повысило угрозу «стихийного» разгосударствления на территории России. И поэтому тут же Верховным Советом РСФСР было принято постановление, которым заморозили процесс разгосударствления и приватизации в России до момента принятия республиканского закона о приватизации. Допускался только выкуп имущества по ранее заключенным договорам аренды с выкупом. По существу было принято решение не применять на территории РСФСР иные приватизационные концепции и тенденции», — писал Анатолий Чубайс. (Под редакцией А.Чубайса, «Приватизация по-российски», стр. 41)
Однако территория РСФСР составной частью входила в состав СССР, и принятие подобных решений как фактически, так и юридически ставили высшую государственную власть Советского Союза перед нелёгким выбором: либо смириться с собственной недееспособностью и молча наблюдать за действиями высших органов государственной власти самой мощной союзной республики, либо предпринять какие-то меры.
В процессе законотворческого противостояния Союза ССР и «суверенной» РСФСР за реальную государственную власть, за сферы влияния на процессы экономического преобразования страны, за приоритетные права на установление условий проведения промышленной приватизации, определения перечней государственных предприятий, подлежавших приватизации, властями РСФСР была подведена правовая основа под развал СССР и суверенизацию других союзных республик (!).
Такое стало возможным в связи с очень слабой внутренней политикой Президента СССР, Генерального Секретаря Центрального Комитета коммунистической партии Советского Союза Михаила Горбачёва. В то время вся его политическая энергия и воля уходили на налаживание тёплых, дружественных отношений с правительствами стран Западной Европы и США, на создание собственного имиджа реформатора-демократа. При этом в процессе проведения реформ Михаил Горбачёв не мог не понимать, что укрепление его авторитета во внешней политике прямо пропорционально ослаблению его позиций внутри страны как лидера государства.
«Для сохранения единства СССР (чего явно желает и большинство западных правительств) он (Михаил Горбачёв) может опереться на поддержку только армии, КГБ и партийного аппарата», — писал осенью 1990 года директор издательства «Catallaxy», президент фонда «Собственность и закон» Борис Пинскер, продолжая: «Но как можно сокращать армию, осуществлять конверсию оборонной промышленности и, одновременно, опираться на армию для сохранения целостности страны? Ещё драматичнее эта ситуация преломляется по отношению к аппарату КПСС. В настоящее время это третья важная сила, которая способна отстаивать целостность страны, бороться со стремлением республик к государственной самостоятельности. Можно ли использовать этот аппарат, тесно переплетённый к тому же с военной машиной, для удержания республик в колеснице империи и одновременно проводить политику денационализации собственности? Серьёзность проблемы не приходится недооценивать… Выход из ситуации, естественно, есть — положиться на интеграционный потенциал рынка и дать республикам всю ту самостоятельность, которую они просят. В конце концов, притягательность громадного и потенциально очень богатого русского рынка должна оказаться достаточной, чтобы обеспечить военную и политическую сплоченность будущей ассоциации государств. Но даже если сам Горбачёв и сможет поверить в такое развитие событий, убедить в надежности этой перспективы военных — дело явно не лёгкое. Да и судя по тому, как развивались события с конца лета 1990 г., сам Горбачёв скорее склонен пожертвовать темпом экономической реформы, чем рисковать поддержкой армии и партийного аппарата». (Сборник материалов конференции, проведенной Институтом Катона (США) в Москве в сентябре 1990 года «От плана к рынку», стр. 156, статья Б.Пинскера «Приватизация и политика»)
Противостояние двух законодательных властей, Союза ССР и РСФСР, рано или поздно должно было привести к возникновению ситуации, при которой противоборство соответствующих исполнительных властей становилось уже неизбежным. Удержать от развала Советский Союз, который лихорадило от противоречивости параллельных решений, принимаемых разного уровня властными структурами Союза ССР и РСФСР, без серьёзного укрепления исполнительной власти центра не представлялось возможным. Первой попыткой тому было то, когда ещё несколько ранее возникшего противостояния, «в целях обеспечения дальнейшего развития осуществляемых в стране глубоких политических и экономических преобразований, укрепления конституционного строя, прав, свобод и безопасности граждан, улучшения взаимодействия высших органов государственной власти и управления СССР Съезд народных депутатов СССР» постановил утвердить пост Президента СССР. (Преамбула Закона СССР от 14 марта 1990 г. № 1360-1 «Об учреждении поста Президента СССР и внесении изменений и дополнений в Конституцию (Основной Закон) СССР»)
Законом СССР от 14 марта 1990 года № 1360-1 «Об утверждении поста Президента СССР и внесении изменений и дополнений в Конституцию (Основной Закон) СССР» был определен новый порядок организации и функционирования исполнительной власти в стране. Хотя многие современники этого Закона скорее вспомнят его как нормативный акт, конституционно закрепивший многообразие форм собственности и исключивший упоминание о руководящей роли «Коммунистической партии — авангарда всего народа». Именно тогда новая редакция статьи 7 Конституции СССР закрепила принцип равенства всех общественных объединений людей перед законом: «Все политические партии, общественные организации и массовые движения, выполняя функции, предусмотренные их программами и уставами, действуют в рамках Конституции и советских законов».
Тогда же новая редакция статьи 10 Конституции СССР провозгласила принцип равенства форм собственности: «Экономическая система СССР развивается на основе собственности советских граждан, коллективной и государственной собственности. Государство создаёт условия, необходимые для развития разнообразных форм собственности, и обеспечивает равную их защиту».
Фактически, с одной стороны, Съезд народных депутатов СССР, как высший орган государственной власти страны, «выпустил пар», отразив в Конституции государства демократические достижения прошедших лет «Перестройки», а с другой, введя правовой институт президентства, законодательно усилил степень влияния центральной власти Союза ССР на внутриполитические процессы.
