Небольшое дополнение. Цель — организация борьбы с Советской властью — была обозначена не в 1922 году и не в связи с созданием секретного комитета при «Торгпроме», а непосредственно в момент создания «Торгпрома » в 1920 году. Первый глава этой организации — бывший стальной король Российской империи Н.К. Денисов — откровенно заявил: «"Торг-пром" поставил своей целью всеми средствами и способами бороться с большевиками на экономическом фронте». А в официальном заявлении «Торгпрома» о своем рождении говорилось еще более откровенно: «Торгово-промышленный комитет будет продолжать упорную борьбу против советского правительства, будет неуклонно осведомлять общественное мнение культурных стран об истинном смысле событий, происходя-щ и х в России, и подготовлять будущее восстание во и м я мира и свободы». То есть откровенно провозглашены политические задачи, решение которых планировалось осуществлять экономическими методами. Одним только фактом такого заявления «Торгпром» автоматически вошел в резко конфронтационное противоречие с советским уголовным законодательством. Предвидеть же последствия такого противоречия не составляет никакого труда.
Одним из свидетельств деятельности секретного совета было прямое финансирование террора — одним, но не единственным. Ведь на территории Советской России оставалась колоссальная собственность…
«В те годы никто не ожидал, что Советская власть продержится долго. В числе прочих надежд была и надежда на то, что она рухнет сама собой, не выдержав экономических трудностей. И этот процесс, безусловно, надо было подстегнуть. Это во-первых. Во-вторых, со дня на день эмигранты ждали иностранной интервенции и готовились к тому, чтобы оказать ей всемерную помощь. В-третьих, после введения нэпа появились новые возможности — получить свои предприятия в концессию или в порядке денационализации, если таковая будет проводиться. Ожидая и надеясь, что реализуется какой-либо из этих трех вариантов, бывшие хозяева пристально следили из-за границы за своими предприятиями — как они эксплуатируются, старались поддерживать их в приличном состоянии, чтобы к тому времени, как они вернут себе свою собственность, в нее не надо было вкладывать значительные средства. В этом им помогали старые служащие компаний, фабрик, заводов, рудников — в обмен на денежные «пособия» из-за границы. Ну, и, конечно, приторговывали сведениями о состоянии промышленности Советской России.
…Еще в ноябре 1918 года член правления акционерного общества нефтяных предприятий в России «Нобель» Густав Нобель перед отъездом за границу собрал в Петрограде группу ответственных служащих фирмы и наказал им в его отсутствие заботиться о сохранении имущества и сырья предприятий впредь до ликвидации Советской власти и возвращения их прежним владельцам. Дал он также указание быть готовым к тому, чтобы при необходимости — например с началом интервенции, — дезорганизовать работу нефтяных предприятий в России.
В 1919 году в Финляндии появилась входящая в «Торг-пром» отраслевая нобелевская организация, во главе с полковником Н. Н. Булнаковым. Организация, помимо прочего, занималась экономическим шпионажем. Она пересылала в Россию деньги для раздачи бывшим служащим «Нобеля» (200 миллионов рублей ежемесячно) и получала от них сведения о добыче нефти и о состоянии предприятий. В России организацией руководили профессор Тихвинский и бывший голландский подданный В.В. Гармсен, управляющий Петроградским районным нефтяным комитетом. Экономический шпионаж и получение нобелевских пособий выплыли на свет в середине 1921 года, в ходе ликвидации «Петроградской боевой организации» — крупного разветвленного контрреволюционного подполья, занимавшегося как пропагандой, организацией террора, так и экономическим саботажем. Глава организации В.Н. Таганцев, например, совместно с князем Шаховским занимался созданием подпольных банковских контор. Членами организации, как выяснилось, были и профессор Тихвинский, и Гармсен, который передавал Таганцеву сведения о состоянии нефтяной промышленности России. Члены «боевой» части организации были расстреляны, с профессором Тихвинским и его «коллегами» поступили мягче. 26 июля 1922 года Московский ревтрибунал приговорил девять подсудимых, проходивших по этому делу, к различным срокам лишения свободы».
Небольшое дополнение. Обычно в связи с этим делом чаще всего «вздыхают» о трагической судьбе профессора Таганцева и поэта Николая Гумилева, выставляя их как невинных жертв большевиков. Однако рассекреченные архивы британской разведки свидетельствуют, что большевики справедливо поставили к стенке этого и иных «профессоров», потому как откровенным шпионажем они занимались, да еще и в придачу подрывной антигосударственной деятельностью. Любая власть в таком случае проявляет свирепость в защите самой себя. Более того, как установил историк Д. Зубарев, еще в 1931 году филолог-германист Б.П. Сильверсван сообщил в письме писателю-эмигранту А.В. Амфитеатрову, что в конце июля 1921 года Гумилев принял его в подпольную организацию. Сформирована она была по принципу «пятерок», захватывала как штатских, так и армию. После разгрома организации Сильверсван уцелел, ушел за границу. И вот теперь писал Амфитеатрову, который изначально не верил в существование заговора: «Я никогда не писал об этом деле потому именно, что не хотел заявлять, что чекисты " с о своей стороны"… действовали разумно… в этом случае… Поэтому пусть лучше останется Ваша версия — что «заговор» сочинен этой сволочью и что люди погибли без причины и без повода». Вот так и получилось, что ни в чем они не повинны — виновата только ЧК.
«…В 1923 году Московское ГПУ всерьез занялось делами Серпуховского государственного текстильного треста, который работать-то вроде бы и работал, а толку от него было мало. Серпуховский текстильный трест объединял в основном фабрики «Товарищества мануфактуры Коншина». Заправляли там бывшие высокопоставленные служащие «Товарищества». Председатель треста В.И. Чердынцев до революции был директором Богородско-Глуховской мануфактуры, зав. торгово-производственным отделом, Н.М. Калинин — членом правления «Товарищества» и т. д. При обысках чекисты нашли «черную бухгалтерию», которая неоспоримо доказывала, что часть руководителей треста были совладельцами московских частных фирм. Стоит ли продолжать? Любой читатель может нынче сам прочесть лекцию о том, как по этим каналам перекачивались средства от государственного к частным предприятиям, как продавали продукцию по заниженным ценам, а сырье покупали по завышенным, какие прибыли получали.
Но была и другая сторона этой деятельности. Бывшие владельцы «Товарищества» братья Кнооп, эмигрировав за границу, образовали в Германии совместно с другими текстильными фабрикантами так называемое Висбаденское соглашение и открыли в Берлине контору, во главе которой поставили бывшего директора-распорядителя «Товарищества» А. А. Ценкера. Члены «соглашения» живо интересовались положением на своих бывших предприятиях. Они сумели установить связь со старыми специалистами, которые снабжали их необходимой информацией и выполняли их указания (какой информацией и какие указания — это мы рассмотрим, когда перейдем к «шахтинскому делу»). За свои услуги работники треста получали от бывших хозяев деньги, хоть и небольшие, зато в твердой валюте. В марте 1923 года пятеро работников Серпуховского треста получили 42 фунта стерлингов. Через несколько недель на те же цели было направлено еще 30 фунтов. Дело треста рассматривалось в Московском ревтрибунале. Чердынцев и Калинин были приговорены к расстрелу (первого потом помиловали), ряд работников треста получили по 10 лет — и кто скажет, что они безвинно пострадали?
…До революции Платинопромышленная компания владела приисками на Урале. В 1922–1923 годах французские капиталисты, члены правления компании, учредили фирму «Эндюстриель де платин» и стали добиваться передачи им прежних рудников в концессию. Однако представитель компании, профессор Дюпарк, в докладе, представленном Советскому правительству, несколько перестарался. Его доклад содержал массу сведений о состоянии в советской платиновой промышленности. Легальным путем они не могли быть получены. Тогда кто информировал французов?»
Небольшое дополнение. Вопрос этот имел и имеет чрезвычайное значение, так как относится к сфере особых секретов любого государства и связан со стабильностью его денежно-финансовой системы. Между тем в то время цена платины в мире составляла в среднем 118 долларов США (долларов 1923 г.!) за тройскую унцию (то есть за 31,103477 г), в то время как цена золота — всего 20,86 долларов США за ту же тройскую унцию! Приведенные цифры позволяют понять, на получение какого приза нацелилась французская компания.
