Львовский публицист Роман Мацюк по этому поводу писал: «Нелюбовь большинства галицких „автономщиков“ к населению Востока, как массы, разделяю. Ненавижу их политический выбор. Невыносимо, что моя судьба зависит от придурковатости 20% избирателей, которые с тупым упорством голосуют за коммуняк».
Нужно отдавать себе отчёт в том, что регионы такого большого, по европейским меркам, государства, как Украина, изначально слишком отличались в экономическом, культурном и политическом плане. В особенности восток и запад, в разное время подвергшиеся сильному и продолжительному влиянию различных держав. Этот немаловажный фактор необходимо было учитывать в процессах государственного строительства, о чём говорили многие политики и учёные.
«Будет ли Украинская республика формально называться федеративной или нет, фактически она все равно должна организовываться как федерация своих фактических республик-общин. Всякое навязывание общинам механической унитарности, принудительных связей будет огромной ошибкой, которая вызовет только отпор, реакцию, центробежность, а то и даст почву для новых усобиц», – писал историк и первый глава УНР Михаил Грушевский в 1918 году.
Это обстоятельство также прекрасно понимал и один из главных идеологов украинской независимости Вячеслав Черновил, высказывавшийся в пользу федеративного устройства Украины.
«Нам нужна федерализация, – писал он в 1994 году, – потому что если не сейчас, так через двадцать лет мы столкнёмся с вопросом неприятия жителей одного региона жителями другого региона. Рано или поздно Галичина и Донбасс схлестнутся».
Вообще федерализация долгое время была предметом вполне серьёзных дискуссий в среде западноукраинской интеллигенции. Что, впрочем, не мешало время от времени опускать Донбасс в культурном и политическом плане, фигурально макая его лицом в дерьмо, обвиняя в ретроградстве и нежелании трансформироваться под новую украинскую действительность.
Луганск действительно был оплотом крайнего консерватизма. Этот своеобразный антипод Львова, самый восточный областной центр, предельно урбанизированный техногенный регион, представлял собой законсервированный осколок советской действительности, место наивысшей концентрации настоящего «антиукраинского» донбасского духа. Однако в то же время он не был и абсолютно пророссийским. Внезапно вспыхнувшая любовь луганчан к России на самом деле была закономерным результатом разогретой пропагандой ностальгии по СССР. Когда перед луганчанином встал выбор между Украиной и Россией, он выбрал Россию только потому, что она в большей степени ассоциировалась в его восприятии с Советским Союзом, в то время как «бандеровская Украина» усиленно демонизировалась всё той же пропагандой.
У любого среднестатистического жителя Донбасса в душе залегла обида на государство. Жестокая, чёрная обида. Обида на это новое государство Украина, которое, в отличие от старого государства – СССР – «ничего нам не дало, а только всё отобрало». Войну, голод и сталинские репрессии современный «донбассовец» не застал, а очереди за дефицитом очень скоро забылись. Зато остались воспоминания о колбасе по 2,20, стабильной зарплате и великой и могучей стране в целом. И наследство в виде нескольких квартир – родителей, бабушки и ещё какой-то дальней родственницы – доставшихся бесплатно. А с чего началась Украина? С кризиса девяностых, когда годами не платили зарплату, с украденных вкладов в Сбербанке, с повальной нищеты и безработицы.
Подсознательно житель Донбасса понимает, что вернуть Советский Союз уже не получится. Поэтому пытается строить свой маленький Советский Союз. Не важно где – дома, на предприятии, на дачном участке. Его неумолимо тянет в прошлое, в этот потерянный советский рай, туда, где было всё хорошо и стабильно.
При этом Донбасс всегда был полностью самодостаточен в своём ретроградстве и ни в коей мере не агрессивен – он не пытался экспортировать свою донбасскую идентичность в другие регионы. Донбасс и дальше хотел копать уголь, плавить металл, гордиться этим и регулярно получать положенные плюшки. В связи с этим здесь очень болезненно воспринимались любые попытки влезть в донбасскую зону комфорта, а тем более навязать какую-то другую, отличную от донбасской, идентичность. Почти идеальная модель взаимоотношений с государством сложилась при Кучме – Донбасс был предоставлен сам себе в своих границах при формальном сохранении унитарности. Это устраивало всех – и центральную власть, получавшую в полном объёме налоговые сборы, и местных олигархов, правивших в своих волостях, как удельные князья, и рядовых обывателей, продолжавших благополучно существовать в своём автономном мирке. Несколько десятков недовольных интеллигентов не в счёт.
Луганская журналистка Оксана Лащёнова уже после того, как началась полномасштабная война, написала:
«Все почему-то забывают или не хотят помнить, что перед русским миром в Донбасс решили запустить украинский мир. В Украину – Донбасс, какой-то еще украинский мир.
Зачем? Разве нельзя было оставить этому небольшому островку чудесной Украины его чудесный мир? С его культурой, языком, героями, праздниками, не насаждая своих? Кто сказал, что 9 мая – не День Победы украинцев в лучшем понимании? Кто сказал, что украинец, великий Королёв, менее достоин уважения и любви, чем Шевченко? Кто сказал, что язык, на котором говорит Донбасс, хуже того, на котором говорит Галичина? Все это стоило того, чтобы убить тысячи человек, разрушить регион? И ведь все равно все останется на своих местах. Благодаря блядским уродам, дорвавшимся до власти, между миллионами людей страшными посевами взошла ненависть поколений. Зачем нужно было доводить дело до столкновения миров?»
Увы, этот обособленный «донбасский мир» не мог существовать вечно. Редкие порывы ветра перемен, долетавшие с запада, в конце концов превратились в бурю.
Выборы 2004 года разделили страну на два враждующих лагеря. На «нашу» и «не нашу» Украину, на «совок» и «антисовок». Не желавший модернизироваться Донбасс был окончательно объявлен оплотом антиукраинских сил и врагом всего современного и европейского. Предвыборные лозунги кандидатов чётко расставили акценты, обозначив кто есть кто. Янукович – это коррумпированная, криминализированная и шансонизированная власть, Ющенко – это гражданские права и свободы. Янукович – это совок и блатняк, Ющенко – это шанс для культурного разнообразия. Янукович – это изоляция от Европы и мира, Ющенко – это преодоление границ, это согласие.
Поэтому победа «оранжевого» Майдана и избрание президентом Виктора Ющенко стали ударом ниже пояса для жителей Донбасса. Смена власти ознаменовалась беспардонным и радикальным вмешательством во внутреннюю жизнь региона. «Оранжевая команда» решила наплевать на правила трёх «не» во взаимоотношениях с людьми, которые имеют другое мнение: не ты их создал такими, не тебе их судить, не тебе их переделывать. Это вызвало неизбежную ответную реакцию.
«Основан русскими» – написали на въезде в город со стороны Краснодона безымянные приверженцы русского мира. Это ещё один миф, связанный с Луганском. Миф, правда, имеет вполне исторические корни – основательницей города, согласно одной, самой распространённой версии, является российская императрица Екатерина Вторая, которая, вообще-то, была немецких кровей. А строить город над Луганью она поручила шотландцу Карлу Гаскойну. Так что основанный русскими город строился на самом деле шотландцем по приказу немки. В разгар Евромайдана в Луганске даже проводилась выставка «Европейское лицо Луганщины», целью которой было напомнить луганчанам, что шахты и заводы здесь повсеместно строили иностранцы, а Карл Гаскойн, Густав де Кальве, Казимир Мсциховский, Густав Гартман, Иоганн Даль, Рудольф Геннефельд, Фредерик Ле Пле и Хосе де Рибас были частью истории городов и сел Луганщины.
В мои планы не входит написание очерка по истории Луганска, однако некоторые исторические моменты мы не можем обойти вниманием, поскольку они могут пролить свет на природу некоторых мировоззренческих парадигм среднестатистического луганчанина.
Итак, основание Луганска устойчиво связывают с именем императрицы Екатерины Великой. Точнее с её указом об основании луганского завода от 14 ноября 1795 года. Эту дату помпезно отпраздновали в 1995 году, и карнавальная Екатерина шествовала по центральной площади города как его верховная основательница. В том же году возле краеведческого музея был установлен памятник Карлу Гаскойну. Позже, в 2011 году собирались воздвигнуть монумент и в честь самой Екатерины, но идея вызвала нездоровое бурление местного политикума, и от неё пришлось отказаться.
