...Сейчас 11 часов. Я прогнал последнего охотника использовать мои педагогические таланты и одиноко стою перед созданным мной в семилетнем напряжении миром.
Не думается, что такой мир очень мал. Мой мир в несколько раз сложнее мира Вселенной... в моем мире есть множество таких предметов, которые ни один астроном не измерит при помощи самых лучших своих трубок и стеклышек.
Мой мир - люди, моей волей созданная для них разумная жизнь в колонии и постоянная борьба#1... со стихией...#2
Мой мир - мир организованного созидания человека. Мир точной ленинской логики, но здесь столько своего, что это мой мир...
Я всегда был реалистом. И сейчас я трезво знаю, что мой колонисткий период надо кончать, потому что я выкован кем-то наново и мне нужно перестроить свою жизнь. Минутами мне хочется разобраться в себе и вызвать то новое, что во мне происходит, но мне жаль нарушать очарование сегодняшнего дня: все прекрасно, прекрасно жить сегодня, и прекрасна была вся моя жизнь, потому что она привела меня к сегодняшнему дню...
СТАРЫМ ГОРЬКОВЦАМ
10 марта 1928
С удивлением я узнал, что среди старых работников колонии упадок духа и обида, обида не против ревизионной комиссии, а лишь против меня за мое открытое выступление на педагогическом совете. Признавая за Вами всеми великие заслуги в истории колонии и лично чувствуя себя многим обязанным Вам, я в то же время вовсе не склонен делать из наших заслуг какой-то неприкосновенный капитал, позволяющий нам жить на проценты. Поэтому считаю своим дружеским долгом сказать Вам следущее.
1. ...Приезд комиссии - это генеральное сражение, в котором мне пришлось много употребить энергии, такта и смелости, чтобы отстоять колонию. В конце второго дня я уже знал, что к нам приехали культурные люди, положительно относящиеся к нашей работе. Поэтому я позволил себе в качестве последнего удара собрать педагогический совет.
Собрание серьезных культурных людей, настолько обладающих достоинством, что они не позволил себе отнекиваться и унизиться до лжи, было действительно ударом, после которого комиссии стало просто стыдно.
То, что я сказал о работниках, было правдиво и имело тот прямой практический смысл, что заткнуло глотки всем другим, желающим по-другому говорить о тех же работниках. Это обыкновенный стратегический прием, приносящий всегда положительный эффект.
2. То, что я говорил обо всех работниках, было справедливо и ни для кого не обидно. Нельзя в самом деле так привыкнуть к собственному покою, что при малейшей необходимости реализовывать свою ответственность, заявлять протест и поднимать крик. Известная часть, самая, впрочем, маленькая, всех тяжелых неприятностей, пережитых мною за эту зиму, могла быть переложена и на вас.
3. Что касается Л. П. и З. П.#1, то их отчужденность от активной работы в колонии, их замкнутость в своих прежних заслугах - факт, который не нужно отрицать.
Никаких обид и расстроенных выражений переносить не хочу считаю все это грубейшей нечуткостью, неделикатностью и грубостью по отношению к себе и к нашему делу. Если мне приходится без конца бороться за общее дело и за всех, то это еще не значит, что на мои плечи можно нагрузить еще и разбор совершенно ненужных обид, представляющих уже какую-то излишнюю роскошь.
А. Макаренко
ИЗ ПИСЬМА Г. С. Салько (Макаренко)
март 1928
...Поездка за границу (бросить колонию на год!) приблизит меня к педагогическим деятелям, которых я всегда считал шарлатанами и которых
Вы любить не можете. Я всегда думаю так: лучше быть ярким завколом (заведующим колонией), чем сереньким писателем. Вообще: если писать книгу, то только такую, чтобы сразу стать в центре общественного внимания, завертеть вокруг себя человеческую мысль и самому сказать нужное сильное слово. Для этого и за границу ездить не нужно.
Сегодня я как раз прочитал 20-й том Горького#2 - там есть дельные мысли о героях на час и героях на всю жизнь. Как-то неясно горький по этому случаю говорит, что под Харьковом есть колония, и он мог бы много рассказать об удивительных людях этой колонии, но ему лично сделать неудобно... Как видите, и я могу считать себя кандидатом в герои навсегда.
Вы обязательно прочитайте 20-й том Горького.
Я пошел на совет командиров.
8 утра
...Только что с утренней поверки. Вчера вечером была снежная буря, сейчас ужасно холодный ветер. В колонии ни кусочка угля, кое-как топим дровами. Нет, при таких условиях оставаться здесь еще на одну зиму - действительно геройство... И все-таки до черта поэзии в этой колонии им. Горького, нужен поэт побольше Пушкина, чтобы увидеть эту поэзию и уложить в стихи. Сейчас в канцелярии и кабинете греется сотни полторы воспитанников и толкуют о том, что теперь можно без дров жить, потому что скоро весна. Я с ними согласен: вообще без дров перед весной жить можно, но вот сегодня, 11 марта, это довольно трудно...
...Так мы и не вытопили сегодня ни одной печи. Зато у нас сейчас спектакль и жители Куряжа уже послушно стоят в очереди у дверей. Хлопцы мечтают о весне, а я о человеческой жизни...
Г. С. Салько (Макаренко)
15 марта 1928
колония им. М. Горького
...Я не могу найти ни одного слова, чтобы выразить мое состояние. Если бы это ко мне приходило, я сказал бы, что единственное мое переживание - это восторг, благодаря которому я просто потерял способность ощущать сущность всего остального. Это состояние в то же время сообщает мне какую-то явную для меня талантливость почти в каждом моем проявлении, И потом это прекрасное состояние "море по колено".
Под впечатлением всего этого я был вчера вечером... в Наркомпросе... Все зачитывали по тетрадкам свои ответы и вопросы П. Форменное сочинение на заданные темы... Мне пришлось в заключительном слове ругаться гораздо более искренне, чем я хотел. Мою речь выслушали даже чересчур внимательно, и П. должен был заявить: "Чтобы наша публика не ушла под впечатлением речи Макаренко, я скажу в ответ несколько слов".
Хорошо это или плохо для моего дела, пожалуй, даже не так важно. Все это словоблудие не может иметь никаких продуктов. Все зависит от
того, найдут ли другого дурака, который захочет при таких условиях возиться в коммуне Дзержинского. Это я им и сказал в своем слове, да они и сами это хорошо понимали.
Между прочим, меня приятно удивляют комплименты, неизменно расточаемые по моему адресу П., который даже назвал меня виртуозом в организации детства.
Боюсь, что я очень задел N. Сказал:
- Пора уже наконец, удосужиться посидеть в колонии неделю и познакомиться с ее жизнью. Впрочем, по отношению к колонии Горького N по-прежнему в акафистском тоне#1. Но он ничего вообще не знает ни о ней, ни о других колониях, да и сам говорит, что больше полагается на верхний нюх.
Я пишу сейчас в кабинете. народу здесь видимо-невидимо, и я не могу говорить с Вами, как бы хотел. Через каждую строчку приходится разрешать соцвосовские проблемы.
Я таки кое-кого "обдурил" и завтра собираюсь получить 1000 руб. на ремонт и прочее. Кроме того, ОкрДД#2 обещает 100, да еще я жду ответа от Б. и Наркомпроса, куда я понаписывал частные письма.
Коммуну Дзержинского страшно хочу бросить, но поймите мое трагическое положение. Меня ругают, поносят нехорошими словами, а я принужден мучиться совестью, что я не найду, на кого бросить коммуну. Среди педагогов там настоящая паника. N беззастенчиво молол чепуху о том, что в коммуну нужно пригласить "высококвалифицированных педагогов". Татаринов ходит сам не свой и рвется в колонию им. М. Горького. Даже среди старших хлопцев такое настроение, что довольно дурака поваляли, пора и домой.
Мне из всей научной истории нужно выбраться как можно осторожней, чтобы не разбить ничего счастья.
Играют на рапорта. Кончаю...
Ваш А.
Н. Ф. Остроменцкой
4 апреля 1928
Харьков
колония им. М. Горького
Глубокоуважаемая Надежда Феликсовна!
Очень благодарен Вам за присланную книгу. Мое мнение о статье Вашей#1 Вы знаете - она отличается от всех остальных педагогических писаний тем, что она искренна. У нас либо шельмуют педагогический коллектив, либо восхваляют до небес, самыми шаблоннейшими словами воспевают кажущиеся официальные достижения. Ваша статья забирает каким-то душевным, глубоко человеческим тоном. Я лично очень признаетелен Вам за художественно-идейную поддержку.
Правда, от Вашей статьи мне, пожалуй, здесь не поздоровится#2. Нужно
Вам сказать, что меня сейчас едят все, кому не лень. Обследование за обследованием, обьявляют мне выговоры, по округу запретили систему колонии им. Горького, и мне предложили в течение длительного срока перейти на обыкновенную "исполкомовскую". В качестве обследователей приезжают мальчишки, с которыми даже говорить трудно. В то же время не могут не признать, что колония действительно перевоспитывает, что она исполняет свою задачу, что у нее "наибольший комсомол". Ваша статья, конечно, подольет масла в огонь, но я именно поэтому Вам благодарен. Вы сумели показать человеческое лицо моей работы, и, прочитав Вашу статю, я и для себя нахожу какое-то оправдание, а то я было сам себя начинал считать преступником.
