В последнее время начали много говорить о беспрецедентном усилении угрозы традиционным ценностям и в связи с этим – о возможности объединения христианских церквей. Суть в том, что церковь должна сплотиться перед лицом тяжелейших вызовов, которые бросает ей современность. Действительно, с одной стороны, мы видим, какую угрозу христианству, да и исламу на Ближнем Востоке представляет «Исламское государство». Речь идет не просто о массовом уничтожении носителей других направлений, как в исламе, так и в христианстве, – уничтожаются памятники, зачищается культурное поле. С другой стороны, на Западе мы видим, как традиционные христианские ценности, к сожалению, успешно атакуются людьми, которых я бы назвал язычниками. Ведь тот же гомосексуализм, хочу напомнить, был, как и многие другие извращения, весьма распространенным явлением в языческие времена, в дохристианский период. Почитайте Аристотеля – вот уж, казалось бы, классик из классиков. Хотя в те времена это не возбранялось, считалось нормой жизни, и лишь после прихода христианства подобные явления подверглись осуждению и стали постепенно исчезать или, по крайней мере, уходить в глубокое подполье. А сейчас мы видим, что те же гомосексуалисты резко активизировались. И когда, например, в Ирландии, глубоко католической до недавнего времени стране, около 60 % населения голосует за однополые браки, по сути они, пожалуй, сами того не понимая, голосуют против христианства и за возврат к язычеству.
То есть церковь стала испытывать двойное давление. Во-первых – со стороны новых язычников на Западе, которые последовательно насаждают в общественном сознании, в том числе через школьное обучение, дохристианские принципы. Во-вторых – со стороны террористических группировок на Ближнем Востоке, которые убивают христиан. Поэтому сейчас церкви как никогда нужно объединиться. Это очевидно. И то, что сейчас папа римский предложил договориться о возможности установления единого для всех христиан праздника Пасхи, а Русская православная церковь, насколько я понимаю, особо не против, – большой шаг навстречу друг другу.
Наконец, пора вспомнить о сути христианства, о чем часто говорит Папа Римский Франциск I, и не только говорит, но и подтверждает свои слова делами. Я сам крещен в Русской православной церкви, но с огромным уважением отношусь к этому человеку. Он напомнил, что вообще-то христианство возникло как церковь бедных, церковь нищих. Иисус Христос, который тогда еще носил имя Иешуа бен-Иосиф, будучи раввином, проповедовал особое ответвление иудаизма, где говорилось, что возможность ходить в храм имеют богатые – а куда ходить беднякам и нищим? Иисус собирал их вокруг себя и проповедовал. И практически все 12 апостолов также происходили из небогатых слоев общества.
Иначе говоря, христианская церковь возникла как церковь бедных людей, которые объединялись вокруг этой общины. И уже во времена апостола Павла и даже до него мы видели много примеров, когда очень богатые люди отказывались от своего имущества и примыкали к христианству. Вот об этих моментах не помешает всегда помнить. Церковь действительно должна быть ближе к своей пастве. Представители церкви должны идти к людям и разговаривать с ними. Они должны не просто читать курс лекций по истории религии в учебных заведениях, а идти и говорить. Простым нормальным языком, а не сложными и заумными терминами, которые далеко не все способны понять. Нужны проповедники в хорошем смысле этого слова, ориентирующие людей в том, к чему они должны стремиться и чему должны сопротивляться. Это само собой разумеется.
Мы сейчас смотрим на западную церковь и видим, что там происходит. Франциск I, занимающий сейчас папский престол, пытается сломать сложившийся порядок вещей, сделать церковь более доступной, более понятной, отойти от многих шаблонов. Но как это тяжело! Все колоссально запущено, и восстановить доверие людей к церкви стоит гигантских трудов.
У нас тоже есть все предпосылки к такому негативному развитию. Если мы скажем, что у нас все хорошо и народ любит церковь, – это будет вранье. Что у нас нет проблем с гомосексуалистами – это тоже ерунда. У нас Ксения Собчак может надеть на себя священническое одеяние – и все нормально, как будто так и надо, люди продолжают с ней общаться. Это тоже очень плохо. Потому что эта зараза, которая идет с Запада, поглощает и наше население. Самое страшное в этом то, что люди становятся беззащитны перед пропагандой радикальных экстремистских идей, которые будут процветать и дальше. И мы будем каждый день читать в газетах про сбежавших студенток и студентов, а также о том, как человек был террористом, вернулся, его реабилитировали, а через пару-тройку месяцев он снова уехал и встал в ряды боевиков.
Это проблема. Проблема церкви. И проблема государства. Причем под церковью я понимаю и христианскую церковь, и мусульманскую, в меньшей степени буддистскую. Этим надо заниматься. А кто у нас в государстве занимается церковью? К сожалению, никто. Конечно, не стоит ждать, что сейчас на свете вдруг появится человек, равный по силе убеждения и гигантскому интеллекту апостолу Павлу. Такие рождаются раз в несколько тысяч лет. Но даже при отсутствии деятелей такого масштаба церковь должна привлекать людей. Нужны сильные проповедники.
Так вот, что касается объединения церквей, – по моему искреннему убеждению, сделать это необходимо. Конечно, трудностей много. Но объединяться надо. Жизнь заставляет. Христианство действительно переживает сейчас тяжелый период. И в случае негативного исхода мы, во-первых, окунемся в пучину язычества, а во-вторых, как я уже сказал, станем очень доступными для различных агрессивных структур, подобных идеологии «Исламского государства». Очень резонансным примером столкновения ценностей стал расстрел редакции журнала «Шарли Эбдо» в Париже из-за карикатуры на пророка Мухаммеда. Понятно, что абсолютное большинство мусульманского населения Европы крайне отрицательно относится к подобным публикациям, которые однозначно не способствуют сближению двух религий – христианства и ислама. Могу отметить, что, несмотря на периодически возникающие проблемы наподобие сожжения Корана американским пастором, жители мусульманских стран себе ничего подобного не позволяют. Никому в голову не приходит рисовать какие-то карикатуры на Моисея, Иисуса Христа или еще на кого-то.
В то же время я считаю, что само изображение пророка Мухаммеда в оскорбительном ключе, к чему я отношусь отрицательно, не могло послужить основной причиной для теракта. Это был лишь повод. Потому что никто ничего не рисовал в кошерном магазине, никто не рисовал в Пешаваре, в кадетском корпусе, где было убито 140 детей, никто не рисовал ничего подобного в других местах, где совершаются террористические акты. Они были просто в списке, в числе главных, и произошло то, что произошло. Теракт совершился бы и безо всяких карикатур, только объектом стал бы не скандальный журнал, а что-то другое.
Вообще Ближний Восток остается наиболее напряженной частью планеты из-за существующих там серьезных религиозных противоречий. Есть феномен под названием «Исламское государство», есть феномен различных террористических группировок, воюющих на территории Сирии и Ирака. В свое время президент Сирии Башар Асад назвал 1200 подобных организаций. Один из главных вопросов – как называть этих радикалов? Чаще всего говорят: исламисты, джихадисты. Но ни первое, ни второе определение не соответствует действительности. Я хотел бы напомнить, что когда в Камбодже был полпотовский режим, мы жили под руководством коммунистической партии Советского Союза. И никому даже в голову не приходило называть полпотовцев марксистами-ленинцами.
То, что эти радикалы не имеют ничего общего с исламом и даже с салафитами, – очевидные вещи. Когда вы приезжаете в Объединенные Арабские Эмираты, вы ведь прекрасно себя чувствуете, не так ли? А ведь в ОАЭ салафизм, или фундаментальный ислам суннитского толка, – главенствующая религия. Как, между прочим, и в Саудовской Аравии – но уже в начале 2015 года на границе Ирака и Саудовской Аравии произошло первое столкновение с боевиками «Исламского государства», в ходе которого было убито четыре саудовских пограничника. Так что речь идет об очень своеобразном феномене террористического плана, способном, если только мировым сообществом не будут приняты действенные меры, вызвать настоящее столкновение цивилизаций – потому что очень трудно объяснить людям, с чем нам пришлось иметь дело.
Кстати, надо сказать, что название у этой идеологии давно имеется. Это никакой не исламизм, не джихадизм. Это называется такфиризм – от слова такфир: когда некая тайная группа присваивает себе право обвинять в неверии всех остальных и призывает к их уничтожению. Вот ИГ – это такфирская группировка, которая заставила весь мир ломать голову в попытках решить, что с ней делать. У меня есть своя концепция борьбы с этим явлением, однако я считаю, что, прежде чем с чем-то бороться, нужно для начала разобраться в своих рядах.
