Примечание: интересно, но когда Евген Гончаренко, вывез меня туда через 20 лет, то я заметил те самые булыжники. Их позже положили в основание дамбы, защищающей от попадания нуклидов реку Припять. Я уверен, что это были именно те камни. Ведь в том (злополучном для меня) месте их не оказалось. Везти новые издалека – дорого, наверняка их и использовали. Эти камни и теперь лежат, всего в 30-х метрах от берега реки и в 300 метрах от грузового порта...
Сегодня мы должны разгрузить баржу с сухо замешанным бетоном. Кран будет ссыпать этот бетон куда достанет, а мои бойцы и трактор "Беларусь" будут растаскивать его из куч по всем углам того периметра, что мы, окончательно, обозначили стенкой из бетонных блоков еще позавчера. Ночью баржу уведут.
Часов в одиннадцать дня приехал крановщик.
Ветер, крановщик торопится. В кабине у него 300 млР/ч. Берет побольше из баржи, стоящей возле первого "быка" и бросает сразу, как только видит место, которое показывают ему руками.
"Майна!.. Вира!.." – кричу сквозь респиратор. Дует сильный, ровный ветер из Белоруссии. Мы, как "зайчики", бегаем по огражденной (нами же!) площадке, чтобы не попасть в пылевой хвост от бетонной смеси, ведь за стенкой радиация в десятки раз больше.
За 40 минут крановщик "управился".
Баржа пустая, посреди площадки - кучи сухо-замешанного бетона в человеческий рост. Задача на сегодня: разровнять и забетонировать всю эту площадку. До обеда работаем, как обычно – ровно. Т.е. ровняем, как только можно: трактор "Беларусь" сгребает кучи, бойцы ровняют борозды и канавы, оставляемые ковшом и колесами трактора. БРДМы работают вместо дорожных катков. Бойцы выкладываются, их просто не хватает. К полудню становится ясно, что будем лить воду на эту смесь только после обеда. Пожарные домывают портовые краны, одновременно в который раз, дезактивируя поверхность пирса.
Обед, готель "Полесье". "Мой" топчанчик занят тремя гражданскими! Я хочу спать, я в своем гневе приближаюсь. Милые люди - санинспекция. Их послали в Припять выгребать из магазинных холодильников все... Просит пару бойцов ему в помощь. В Припяти – несколько ресторанов, кафе, магазинов, база ОРС. Мясо, рыба, сыр, а электрического тока в холодильниках нет. Рук не хватает, чтобы вывезти весь этот дефицит. Обещает взамен: мясо, рыбу, сыр, икру... Я отказался помочь этому человеку. Куда мне было девать это богатство в палатке? Мне сейчас нужны только рентгены, а у него есть только черная икра...
Привозят "расход". Борщ, каша в больших солдатских термосах, хлеб в лотках, тушенка в картонном ящике. Угостил своего нового знакомого санинспектора борщом, он еще не обедал.
Покушали, сидим, разговариваем. Вдруг, вижу: прапорщик, который привез нам обед, спускается вниз по лестнице изнутри гостиницы и держит два хлебных лотка вместе. Ему там делать было нечего. Останавливаю его: "Товарищ прапорщик, ко мне! Что у Вас в лотках?". Прапор начинает на меня "наезжать": "Ты, что лейтенант – ох..л?! Да ты знаешь, кто я?!" Я раскрываю ящики, все видят приемник "Ленинград-001". Отвечаю: " Знаю, ты - мародер, и пока эти парни теряют свое здоровье здесь, ты – грабишь тех, которые отсюда уехали, бросив все. А я с тобой, вечером еще встречусь, падаль!"
Вечером, в лагере я его уже не застал. Смылся гнида, дезертировал, уехал в свой Чугуев прятаться к жене под юбку. А, может быть и спрятали! А, может быть, брал он приемник не для себя? А, может быть, он взял этот приемник, что бы получить для своих троих детей квартиру, а с него просто потребовали дорогой подарок? Кто мне скажет? У кадровых военных свои порядки и обычаи, свои взаимоотношения! Короче, комбат не дал хода этому делу, уговорил меня об этом случае рапорт не писать: позор на часть, позор для него, залет для комбата...
Возвращаемся назад на пристань. Пожарные опять приехали без одной машины. Не верю своим глазам: дежавю вчерашних событий, или у меня бред от бессонницы!?
У лейтенанта с погонами "ВВ" спрашиваю: "Где?" Ответ огнеборца ошеломил:
"– Авария.
–Где?
- В желтом лесу!
- Как?.."
Все получилось просто. Возле "Факела", когда пожарная машина поворачивала в Чернобыль, на поворот выехал КАМАЗ с прицепом, груженый контейнерами для захоронения зараженного грунта. Прицеп КаМАЗа сильно занесло прямо в борт пожарной машины...
Работаем дальше...
"Беларусь" после обеда не вернулась, тракторист был гражданский и работал всего 4 часа. Осталась пара цементных куч, которые нужно разбросать. Рук не хватает, сам беру свободную штыковую лопату, становлюсь с бойцами. Берешь больше, кидаешь дальше, пока летит – отдыхаешь. А еще мне приходилось пересчитывать бойцов на площадке, ведь обязательно найдется один, который попытается слинять.
Мир так устроен, что среди 20 "нормальных", есть один – урод. Мне вчерашнего говна уже хватило. Сегодня опять 40 рыл работает. Лопату кинул – 22+18, зачерпнул, кинул, поднял голову - 18+20, где 2?
А вот один, как гад, ползет на четвереньках между цементными кучами.
"Куда?!",
"Да я тут...",
обращаю внимание на, то, что у него нет личного дозиметра. Второй урод сторожит дозиметры на берегу. На палочку навесили штук пять ИД-11. Прямо - Новогодняя елка с серебристыми игрушками. Измеряю фон – 1,2 Р/ч.
Я вам сейчас устрою новогодний карнавал...
Собираю дозиметры в карман, все они номерные, записаны на конкретного человека, потерять его нельзя, в Зоне он всегда, всегда должен находиться при твоем теле. Этот брелочек записывает тебе Рентгены, он – пропуск домой!
Сбегаются человек 8, с лопатами наперевес. Дело – худо! Закидываю штыковую лопату на правое плечо, моя левая рука - под низ черенка, а правая – посредине древка. Жду, очень жду, кто первый шагнет ко мне. Я уже не сплю почти 5 ночей, я зол, я – сумасшедший!
Беру быка за рога, как могу спокойно: "Коммунисты есть?" Лопаты – поникли, пошел откровенный скулеж...
Плюнул, отдал дозиметры члену (..!) парткома завода и члену (..!) парторганизации института...
Как противно и, как просто управлять толпой! ЗЭКовское - НЕ БОЙСЯ, НЕ ПРОСИ, НЕ ПЛАЧЬ...
Вчера, кто-то из них меня сдал. Ведь КГБист появился немедленно. Сексот, стукачек из моих вчерашних бойцов, покушал и немедленно настучал и о "серуне", и о моей "слабости", что пишу бойцам их настоящие дозы. По времени все сходится.
Они отходят, а я опускаю лопату с плеча...
Я до сих пор не понял, что это было: или бунт, или провокация агентов КГБ? Ведь, от посадки на нары или от смерти меня отделяло совсем немного - один чей-то шаг вперед, одно мое неосторожное и рубящее движение руки с лопатой.
Потом, этих стукачей, я начал различать среди толпы солдат. Их в Зону пускали редко, все они обычно сидели на партсобраниях, их вызывали то в клуб бригады, то в штаб. Но именно они провоцировали бойцов на разговоры о недописанных дозах. Это они провоцировали на необдуманные действия простых колхозников. Бойцы, облучившись, менялись, а разговоры о недописанных командирами рентгенах оставались, как оставались в лагере и эти провокаторы.
Возвращаемся к нашим кучам. Большинство работают, как работали. Пожарные льют воду на смесь, а БРДМы трамбуют бетон. Где не может трамбовать БРДМ, там работают 40 бойцов, перемешивая сапогами цементную пульпу вдоль стен... Бетонная жижа ждать не будет, поэтому мы доделали все до конца.
Сели в машины в начале шестого вечера. Я еду в последней машине. Бойцы в ней хмурятся, до ужина осталось около часа, а мы еще в центре зоны. Подбадриваю их, что если все сложится удачно на ПУСО, то через 40 минут будем в лагере, успеем!
Едем, поворачиваем от знака "Припять" к "Желтому" лесу. Сзади, издалека слышу вертолет. Водитель Серега, успел крикнуть мне: "Командира (подражая узбекам, с которыми он служил Афганистане) – люка!". Я все понял: неудача, это тот самый вертолетчик и сейчас нас зальет пылеподавляющей смесью, потом от нее не отмоешься. Свой люк я в секунду захлопываю, а Серега набирает скорость, пристально вглядываясь в зеркало заднего вида. Кричит: "Приготовились... Держитесь!" и... резко тормозит. Вертолет проскакивает над нами и через секунду впереди на дорогу толстым слоем смачно "чмякается" коричневая жижа, покрыв площадь метров 20. Мы медленно поехали вперед. Летчик, похоже, заметил Серегину хитрость и, сделав полугорку сразу над "Факелом", моментально развернулся вокруг своего винта к нам носом.
Я до сих пор, без волнения не могу вспоминать, что произошло дальше: Ми-24 со снижением, понесся к нам. И, пускай на его кронштейнах, вместо боевых ракет, были навешены форсунки с липкой дрянью, но у меня волосы встали дыбом от надвигающейся на меня мощи.
Вертолет спустился ниже сосен "Желтого" леса и летел вдоль шоссе прямо на нас, грозно наклонив свой нос. Вечернее солнце отлично освещало сбоку и желтую хвою, погибшего леса, и винт вертолета, рубящий воздух метрах в семи от поверхности асфальта. Хлопья этого воздуха свивали сизый дым от турбин в ровную двойную параболическую спираль, которая шла сверху вниз и вдоль дороги прямо к нам, а с обочин срывали, вздымая вверх радиоактивный песок и хвою. Перед собой я видел приближающуюся "восьмерку" кабины, пара пулеметов снизу... Лицо пилота, обрамленное шлемом, было очень спокойным. Вертолет, летел между сосен и вблизи оказался огромным, почти, как автобус "Икарус". Через мгновенье нас полностью накрыло липкой массой...
