Корр. Что ж, Андрей Иванович, все сказанное вами создает достаточно полное представление о вашей позиции и позиции движения "Союз народовластия и труда" по отношению к политической власти. Есть ли у вас такие же четкие представления о том, по какому пути выводить из кризиса экономику, о том, какой ей быть в новой России?
А. Н. Экономическая программа движения — это предмет нашего особого внимания. Над ней работают серьезные экономисты. Мы также разделяем взгляды прогрессивных ученых, таких, как С. Глазьев, И. Гундарев и др. Мы исходим из того, что все происходящее в последнее время с экономикой страны беспрецедентно. Такое бывало только после разрушительных мировых войн. А здесь, в мирное время, самый настоящий обвал. Посмотрите, объем промышленного производства в прошлом году по сравнению даже с не самым благополучным 1990 годом упал на 60%. Российский валовый внутренний продукт ниже швейцарского, и это при том, что у нас численность населения в 20 раз больше. Разрушение экономики продолжается. Что это — результат экономического дилетантства, или плоды злонамеренных усилий? Когда-нибудь выяснится.
Наиболее конструктивные экономические идеи содержит наш исторический опыт. Ведь та же ленинская новая экономическая политика есть ничто иное, как конвергентный путь, основанный на соединении положительных черт либерализма и социализма, при минимизации их отрицательных свойств.
Эффект НЭПа был поразителен. За считанные месяцы страна начала выходить из кризиса, глубина которого несопоставимо превышала нынешний. В 1920 году объем производства составлял всего 13% от уровня 1913 года. Темпы прироста в промышленности с 1921 по 1926 год составили, подумайте только, 44%, а в сельском хозяйстве — 18%. Во Франции, приблизительно, в период с 1919 по 1929 год, объем промышленного производства увеличился в 2,4 раза, в Германии в 3 раза, а в Советской России в 11,4 раза.
Вот яркий пример того, каким путем двигаться. Естественно, с учетом нынешних реалий. Ведь в зависимости от той базы, на которой осуществляется гармонизация социальных противоположностей, возможно формирование либо социализма с добавлениями рынка, либо капитализма с добавлениями государства.
Самое обидное, что этот опыт был успешно реализован в "новом" курсе Рузвельта, которого даже обвиняли в советизации Америки. В рамках системы конвергентного капитализма или рыночного социализма успешно действуют экономики Швеции, Швейцарии, Канады (заметьте, страны с самим высоким стандартом жизни), Германии и Японии, а нам предлагают станцевать очередное "аргентинское танго".
Корр. Андрей Иванович, вы сейчас публичный политик, но ведь все равно остаетесь военным человеком. Хочу попросить вас хотя бы вкратце оценить геополитическое положение и состояние безопасности России. Тем более в глазах общественного мнения вы сейчас являетесь авторитетным экспертом в этой области.
А. Н. Не буду подробно анализировать нынешнюю весьма печальную ситуацию. Приведу только один факт — боеспособность Российской армии, по сравнению с советской, по некоторым даже осторожным оценкам упала примерно наполовину, а может быть, и более. На флоте остался всего один авианесущий корабль. И дело здесь не в том, что армия и флот сократились. Речь идет об их готовности и способности выполнять боевые задачи. Положение с вооружением и техникой, особенно с их новыми образцами, совершенно удручающее, да и личный состав, солдаты и офицеры, деморализованы. Чеченский позор показал на практике, до чего довели армию горе- реформаторы. Иные из них заявляют, что нам не с кем воевать. Позвольте спросить у них, зачем вооруженные силы США и НАТО наращивают военные мускулы, почему они вплотную приблизились к нашим границам, под видом совместных учений активно изучают театры военных действий?
Что же касается геополитического положения России, то я затрону лишь один аспект. Мы должны понять, что уникальное "евразийское" положение России, являющейся своеобразным мостом между Европой и Азией, дает нам громадные преимущества. Именно здесь заложены огромные возможности для реализации наших национальных интересов во всех сферах жизни. Почему бы нашему государству, объективно занимающему "центристскую" геополитическую позицию, не занять такую же позицию в своих отношениях как с Западом, так и с Востоком. Это помогло бы нам избежать тех крайностей и "перехлестов", которыми так грешит наша внешняя политика.
Корр. Спасибо вам, Андрей Иванович, за искренний разговор. Хочу пожелать вам и вашему движению удачи в борьбе за счастливое будущее России.
А. Н. В свою очередь хочу пожелать успехов газете "Завтра" и победы наших общих патриотических сил в деле возрождения великой Российской государственности.
На снимке: генерал А.НИКОЛАЕВ и Патриарх Всея Руси Алексий II
Сергей Кара-Мурза РЕВОЛЮЦИЯ ИЛИ ГИБЕЛЬ
ОДИН ИЗ ВОПРОСОВ, который многие переживают как внутренний конфликт оппозиции, — отношение к революции. Допустима ли она вообще как средство решения главных социальных проблем? Если да, то в каких условиях? Могут ли такие условия возникнуть в России? Имеют ли право патриоты, желающие охранить свой народ от страданий, ответить на революцию воровского антинационального меньшинства, перехватившего власть КПСС, “симметричным” способом? Или они должны, как мать в древней притче, отдать дитя коварной и жадной женщине, но не причинить ему вреда? И что надо понимать под революцией, каковы ее отличительные признаки? По всем этим вопросам у нас после истмата каша в голове.
Мы отличаем революцию от реформ, хотя граница размыта. Революция — это быстрое и глубокое изменение главных устоев политического, социального и культурного порядка, произведенное с преодолением сопротивления целых общественных групп. Это — разрыв с прошлым, слом траектории развития, сопряженный с неизбежным страданием части общества, которую подавляет революция. Реформа — изменение бережное, производимое через диалог и поиск общественного согласия, без разрыва с прошлым и без разжигания конфликта, которым революционеры пользуются для того, чтобы оставить недовольных без компенсации.
Те, кто принципиально отвергает революцию, ссылаются на то, что якобы насилие (в пределе — гражданская война) есть обязательный инструмент революции. Но революция и гражданская война — явления, лежащие в разных плоскостях. Могут совпадать, а могут и не совпадать. Только за последние 20 лет в мире произошло множество разрушительных войн без всякого намека на революцию. Мы можем назвать условия возникновения таких войн, но среди необходимых условий вовсе не фигурирует революционный проект.
Рассмотрим теперь обратный тезис. Нам могут сказать: да, бывают гражданские войны без революции, но нет революции без гражданской войны. Это неверно.
Известно, что в истории были глубокие революции без гражданских войн и насилия (например, буржуазная революция 60-х годов прошлого века в Японии). Это настолько тривиально, что нечего об этом и спорить. Без насилия была совершена буржуазно-демократическая революция в Испании после смерти Франко в конце 70-х годов, совсем недавно.
Тезис о том, что революция, если хорошо подготовлена и правильно выполняется, обходится без насилия и гражданской войны, доказан и нашим собственным опытом последних 15 лет. Что произошло в СССР и России? Антисоциалистическое течение в номенклатуре, осознав себя как потенциальных собственников национального достояния, получило поддержку Запада и приступило к длительной идеологической и кадровой подготовке антисоветской революции. Были подготовлены и союзники — утопически мыслящая интеллигенция и заинтересованный крупным кушем преступный мир. Сегодня интеллигенция отброшена, как отработавшая ступень ракеты (не будем употреблять обидное сравнение с ненужной грязной тряпкой), а из бандитов формируется новая элита российского общества, вплоть до меценатов. На наших глазах группировки Горбачева и Ельцина (название условное, но понятное) совершили ряд этапов революции огромных масштабов практически без насилия. Даже та кровь, которая уже пролита, не была реально необходима, а служила политическим спектаклем. Чтобы создать в обществе культурный шок, парализующий сознание.
Социал-демократы Запада отрицают революционный способ изменения их стабильного, находящегося в равновесии общества, отказываются вести в нем подрывную работу. И правильно делают. Но в реальной ситуации нынешней России отрицать революционный подход — это совершенно иное дело. У нас речь идет о революционном восстановлении жизненно необходимых устоев общества. Можно даже сказать, о восстановлении самого общества, минимума условий его существования. О том, например, чтобы силой власти, то есть революционным путем, прекратить насильственное растление детей специально созданной для этого продукцией телевидения. Сегодня овладение СМИ — вопрос именно революции, не в меньшей степени, чем было овладение банками в 1917 г. Ведь ясно, что никакими “рыночными” средствами власть над СМИ установить невозможно, ибо это вопрос не экономики, а политики.
