Тут ещё важно вот что. У России два мотора: государственный и общинный. Государственный мотор – приводит в движение страну, но это и аппарат насилия. Тормозит насилие и спасает общинная организация. Некогда эту функцию выполняла крестьянская община – была носителем принципа коллективизма, именно у общины учились и русские интеллигенты, из общинных принципов возникала мораль всего общества. Общину убивали – и Столыпин, и Троцкий. В начале XX века община мимикрировала – ушла в города. Тогда ткался кодекс совместной жизни служащих. В то время, когда писал Зощенко, эта культура ещё не сложилась. Но в 30–40-е годы она уже была, со своим общинным опять-таки принципом. Это была пострусская, советская общность – уже вторичная по отношению к крестьянской. Она была связана единым кодексом поведения: не доносить, не подсиживать, выживать на зарплату… Но её в горбачёвские годы убили заново. И после того как она была убита, возникла новая община – община ворья. Это понято широко: в эту общность входят и воры с наколками, и респектабельные менеджеры-рестораторы, и милые люди на яхтах… Но это тот же принцип коллектива единомышленников. Интеллигенция, как и крестьянство, в эту новую общину уже не входит. У новой общины – иные принципы. В прежней интеллигентской общине положительной характеристикой человека было слово «непродажный». В современной общине, которую «малиной» назвать будет слишком грубо, а «креативным классом» слишком возвышенно, комплимент прямо противоположный. «Продающийся!» – вот это комплимент. Востребованный на рынке, идущий нарасхват – вот похвала.
– Но разве такая тяга к успешности, желание получать больше, чем ты вкладываешь, свойственно одной только России? Ведь это примета всего западного мира…
– Это так. Запад всегда развивался экстенсивно и сейчас создал условия такие, что живёт только за счёт третьего мира, хаоса войн. Это страшная проблема демократического режима, который живёт за счёт не порядка, но хаоса. Я не знаю аналогов такой исторической ситуации, когда ради спасения расшатанного мира требуется расшатывать его всё больше. Никто не собирается ни прекращать войны, ни захватывать страну, с которой воюет. Афганистан можно испепелить или построить в нём город-сад… Но вместо этого в нём поддерживается постоянное внутреннее кипение, кланы равно получают поддержку, снабжаются деньгами, оружием. И дело не только в том, что так выживают военно-промышленные комплексы, – так выживает именно демократия. Она выживает за счёт того, что перманентно поддерживается война. Общая посылка «Хочешь жить, как в Европе, голосуй за правых!» привела к тому, что Запад передал свою болезнь всему миру. Но в противостоянии Западу спасения нет. Надо спасать саму западную культуру, вернуть её к себе самой, к тем гуманистическим точкам роста, которые в ней есть и так же имманентны ей, как захватническое начало.
Беседовала Татьяна ШАБАЕВА
Теги: Максим Кантор
Каковы короли, такова и капуста
Креаклы выбирают короля
Фото: Екатерина БОГДАНОВА
В искусстве, в частности в поэзии, не может быть никакой "соревновательности", это не бег с препятствиями, не хоккей и даже не шахматы. То, что сегодня нравится взыскательной публике, завтра может потерять всякую актуальность. И напротив - то, что кажется совершеннейшим бредом, через какое-то время имеет шанс не просто привлечь к себе внимание, но даже стать эталоном. Старик Тютчев не зря говорил, что не дано предугадать, как наше слово отзовётся. Его заветам, впрочем, не особо внимали. Выборы «Короля поэтов» всегда были любимым занятием продвинутых культуртрегеров. Но если даже к первым таким выборам, проходившим в Политехническом институте, можно предъявить серьёзные претензии (всё-таки Блок и Маяковский, присутствовавшие на вечере, куда весомее победившего Северянина), то последующие превратились в самый настоящий фарс. Ну кто, скажите, читает сейчас Илью Сельвинского? А ведь когда-то и он был избран, носил титул «Короля поэтов»!
Вообще Политехнический имеет давнюю традицию превозносить сомнительные имена. Потому, наверное, в наши дни устремился туда, задрав джинсы со стразами, молодящийся Дмитрий Воденников. Его тоже «короновали», благо клакёров хватило. В общем, куда ни плюнь – сплошные короли. А ещё чемпионы. Ведь и чемпионаты по литературе – давно не редкость. Сколько уже было этих проектов: «Открытый чемпионат Москвы по поэзии», «Поэты за стеклом» и т. п. Вроде недавно всё происходило, а имена победителей уже забылись. Та же самая история с «Московским слэмом». Который год уже идёт этот проект, видоизменяясь, то сходя на нет, то возрождаясь вновь, но кто там побеждал и кого – доподлинно известно разве что ведущему Данилу Файзову, аккуратно заносящему данные в свой потёртый ноутбук...
С такими вот невесёлыми мыслями шёл я на суперфинал «Московского слэма» – 2013, который проходил в ресторанчике «Китайский лётчик Джао Да». А ведь что такое суперфинал? Это лучшие из лучших. Это те, кто был отобран после многих туров, прошёл, так сказать, огонь, воду и медные трубы. А тут ещё ведущий Файзов призвал собравшихся активнее голосовать и вершить судьбу русской поэзии! От этих слов бросило в дрожь, и я поскорей заказал пива, чтоб изобразить какую-то деятельность и занятость. А то вдруг ещё мне поручат вершить эту судьбу! Соведущий Файзова поэт Андрей Родионов тоже увлечённо шутил, а затем перечислил суперфиналистов: Александр Вознесенский, Наташа Романова, Аскар Рустамов, Таша Грановская, Михаил Чевега, Тим Собакин, Лиза Рыжих, Елена Щедрина, Владимир Жбанков. Я слышал прежде только об Александре Вознесенском (как о журналисте), Наташе Романовой (как о лауреате Григорьевской премии) и Тиме Собакине (как о детском писателе). Остальные «тёмные лошадки» внушали опасение вперемешку с уважением. Надо же, вот сидишь в редакции, пыль глотаешь, а тут жизнь кипит, новые имена заявляют о себе и бороздят пространства вместе с китайским лётчиком!
С горечью сознавалось, что таким лузерам, как я, только пиво хлестать. Я и заказал вторую порцию. А тем временем чтения шли вовсю, народ яростно голосовал. Представьте, но даже питерская звезда Наташа Романова не особо впечатлила слушателей своей балладой о девочке-убийце. Девочка эта мечтала сожительствовать с сожителем матери, но ей мешала сестра, которая уже сожительствовала с этим сожителем. В итоге девочка зарезала сестру, чтобы её сердце соединилось с сердцем избранника матери. Куда при этом девалась сама мать – непонятно (видимо, её тоже под шумок пристукнули – догадайся, мол, сам). Креативный класс поаплодировал, но на оценки поскупился, в результате чего Романова не прошла в финал суперфинала, какая досада! Зато прошёл туда Аскар Рустамов. Его стихи, прочитанные с ярко выраженным восточным акцентом, взволновали меня не на шутку:
Ах, кредит, кредит, кредит
наступает по всему фронту
и здоровью вредит!
Ах, кредит, кредит, кредит,
от кредита у кого-то
пропадает аппетит[?]
Ну и дальше в подобном духе. Грустная песнь акына о том, как человек взял деньги в долг у барыги, дабы поставить на испанцев в футбольном матче «Реал» – «Спартак», но просчитался («Реал» вдруг неожиданно проиграл) и бегал потом от кредитора, опасаясь за свою жизнь. Надобно сказать, что автор несколько раз забывал свой – такой сложный, исполненный глубокой философии и разных смыслов – текст и в итоге стал читать по бумажке. Дочитав, получил самые бурные за вечер аплодисменты и вполне приличные оценки. Это надо было отметить, и третий бокал с пивом уже стоял на моём столе.
Какие страсти кипели, какие темы звучали – неразделённая любовь, несовершенство мира! А тем временем неотвратимо приближался финал суперфинала. Изрядно разогретые коктейлями и эмоциями посетители с восторгом, чуть ли не завывая, слушали победителей. Таша Грановская не подкачала, выдав порцию убойных строк:
Чуешь боль в районе глотки и ж…?
Это твой всемогущий бог натянул нитку,
сделал вид, что хочет вынуть-таки хребет,
но передумал и сел напротив,
за стол, на прокуренной кухне,
на табурет, налил по сто, закурил.
Первое место с Грановской разделил Тим Собакин, оставшийся верным своей теме, читавший, к примеру, о волке, испытывавшем личную неприязнь к овощам:
От меня уехал Волк.
Я кормил его капустой.
Видно,
этот овощ вкусный,
видно,
кушать он не мог.
Второе место досталось Михаилу Чевеге, который как мог утешил пролетевшую фанерой Наташу Романову:
