в эти списки было включено 4700 человек ([74] рр.301–302). Конфискованного имущества было так много, что на конфискованных землях Сулла расселил 80 тысяч своих ветеранов, предоставив каждому участок земли. Помимо «официального» террора, санкционированного Марием или Суллой, был еще и «неофициальный»: войска сначала Мария, а затем Суллы в течение многих лет грабили Италию — причем, разумеется, грабили тех, у кого можно было что-то взять ([74[рр.342, 286–287).
Террор и проскрипции не могли не привести к дестабилизации всяких кредитноссудных отношений и росту процентных ставок, поскольку риски предоставления денег в долг в условиях гражданской войны и террора резко возросли. Не случайно процентные ставки по некоторым кредитам в последующие годы достигли совершенно невероятных размеров — 50 % и даже 100 % годовых ([151] р.90). Если учесть, что займы часто давали политикам (например, Цезарь имел огромные долги, пока не получил власть), то это совершенно не удивительно: кредитор вместо получения суммы долга и процентов от политического деятеля, мог вполне лишиться и всего имущества, и головы. Имеются основания полагать, что гражданские войны привели не только к дестабилизации кредитных операций, но и к некоторому свертыванию торговли. Так, по данным К.Хопкинса, если со 157 г. по 80-е годы до н. э. количество римских серебряных денариев в обращении увеличилось в 10–12 раз, то с 80-х по 50-е годы до н. э. оно, наоборот, уменьшилось приблизительно на 15 % ([141] рр. 109–111).
Террор и проскрипции были не только в 80-е годы. В течение всего периода гражданских войн не прекращались расправы с богатыми римлянами. В последний раз к проскрипциям прибегали члены второго триумвирата (Октавиан Август, Антоний и Лепид) в конце 40-х годов, когда преследования затронули 300 сенаторов и 2000 всадников, почти вся их собственность была конфискована, а на конфискованных землях Август расселил 50 тысяч ветеранов ([186] р.141). Все это, разумеется, не могло способствовать стабилизации экономики и делового климата. Потенциальная угроза нового террора сохранялась, пока продолжалось противоборство Октавиана Августа и Антония в течение 30-х годов. И лишь когда после поражения Антония в 31–30 гг. до н. э. установился прочный мир, Август объявил о прекращении гражданских войн и начал предпринимать меры по окончательной ликвидации пиратства в Средиземном море [142], то вместе с этим стабилизировался кредитный рынок, резко снизились риски торговых операций и, совершенно естественно, процентные ставки упали до 4 %.
Было бы ошибочным объяснять это снижение процентных ставок (с 12 % до 4 %), как это делают некоторые историки ([108] р.22), неким мифическим золотом Клеопатры, о котором нет никакой точной информации. Даже если это золото существовало и досталось Августу после смерти Клеопатры, о чем точно не известно, то представляется весьма сомнительным, что оно вообще могло оказать влияние на процентные ставки. Достоверно известно, что в 50-х годах до н. э. Цезарь захватил огромное количество золота в Галлии, где оно в основном хранилось в местных храмах. Его было так много, что после этого стоимость золота по отношению к серебру в Италии упала на 25 % ([40] с.280); но это не привело к сколько-нибудь заметному понижению процента. Кстати говоря, именно такой во все времена была обычная реакция рынка на появление большого количества золота. И она также была всегда относительно кратковременной. В 154 г. до н. э. были открыты таврийские золотые прииски — в результате стоимость золота по отношению к серебру в Италии упала на 1/3 ([39] с.437), а процент не только не понизился, а, наоборот, даже немного повысился (см. выше). Ранее, во второй половине IV в. до н. э. также произошло обесценение золота: соотношение стоимости золота и серебра в Греции опустилось с 1:12⅔ в середине IV в. до 1:10 в 336 г. (то есть более чем на 20 %), что Г.Глоц объяснял наплывом персидского золота ([126] р.280). Известно, что Персия в тот период активно финансировала войны между греческими государствами, кроме того, в самой персидской армии служили десятки тысяч греческих наемников, также получавших золото в оплату своих услуг, поэтому такое объяснение выглядит правдоподобным. Что касается конца 20-х годах до н. э., когда Август захватил Египет, не известно ни о каких резких изменениях цены золота по отношению к серебру в этот период; поэтому золото Клеопатры скорее всего не более, чем миф, или его было слишком мало, чтобы вести о нем речь. Кроме того, мы говорим о явлении (низкие процентные ставки в Римской империи), имевшем место в течение около 250 лет, и попытки объяснить его каким-то кратковременным вбросом в обращение золота или другим кратковременным событием вряд ли обоснованны.
Чисто теоретически можно было бы предположить, что Август в 20-х годах стал раздавать массированные дешевые или бесплатные кредиты, используя для этого полученное в Египте или где-то еще золото, что могло привести к кратковременному снижению процентных ставок на рынке, подобно тому, как в современном мире такой эффект может дать резкое снижение учетной ставки центрального банка. Но даже при таком кратковременном воздействии, во-первых, должно было произойти снижение цены золота по отношению к серебру (если речь идет о кредитах в золоте), во-вторых, дешевых императорских кредитов должно было быть очень много. Если бы это произошло, кто-то из современников, наверное, отметил бы такие примечательные события. Но ни о том, ни о другом нет никаких сообщений. Кроме того, непонятно, какую цель мог бы преследовать в данном случае Август, раздавая массированные дешевые кредиты. Поэтому следует признать, что идея о том, что золото Клеопатры или какие-то другие награбленные Римом сокровища могли привести к столь резкому снижению процентных ставок, не выдерживает критики. Как видно на графике 1, процентные ставки в 20-е годы снизились лишь немного ниже того уровня, который уже был достигнут в первой половине II в. до н. э. в эллинистическом мире, до начала войн Рима за передел мира и гражданских войн в Риме. И это отражало не кратковременные действия тех или иных факторов, а долгосрочную тенденцию, которая затем сохранялась в течение около 250 лет.
Поэтому если говорить в целом о причинах понижения процента в эпоху расцвета античности, то нет причин полагать, что они отличались от причин его снижения в позднем средневековье. Основной причиной было, без сомнения, снижение прибыльности торговых операций в условиях резкого увеличения объемов торговли, что и составляло основное содержание глобализации, происходившей как в ранней античности, так и в период с XII по XVII вв.
Надо отметить, что некоторые историки пытаются доказать коренное отличие античной экономики от западноевропейской экономики XVI–XVII вв. тем, что в древней Греции и Риме сравнительно небольшое число ссуд выдавалось для целей развития производства или торговли, а подавляющее их число выдавалось
