Валерий Демин - Тайны русского народа. В поисках истоков Руси

В эпоху первобытного переселения протоэтносов колесо как средство передвижения соперничало с полозьями. В условиях северных и средних широт Евразии это соперничество сменилось устойчивым балансом: летом использовался воз (телега) с колесами, зимой — сани с полозьями. (В раннюю историческую эпоху сани использовались и зимой, и летом, а приоритет саней перед колесными средствами передвижения зафиксирован в некоторых древних похоронных обрядах.) Что касается индоевропейской миграции, то своими успехами она обязана главным образом колесу. Мобильные орды индоариев, погруженные со всем скарбом на возы с впряженными быками, представляли несокрушимую силу для слабо защищенных аборигенов. Возы выстраивались в линию, быки опаивались возбуждающим напитком (предположительно из мухоморов), и эта лавина, сметая все на своем пути, устремлялась вперед. По крайней мере так арии завоевывали Индостан, сокрушив предшествующую оседлую цивилизацию.

Случалось в критические минуты, что к бычьим хвостам привязывали паклю, поджигали и выпускали обезумевших и разъяренных животных на врага. Эта древнеарийская тактика, основанная на использовании быков в наступлении и обороне (когда защитная линия по окружности составлялась из возов), практиковалась очень долгое время: ее использовали табориты во время Гуситских войн, запорожские и другие казаки.

Культ быка и его атрибута в виде черепов, масок и изображений уходит в самую глубину веков. Глиняная модель храма, украшенная бычьими рогами, найдена при раскопках поселения Трипольской культуры на реке Рось (IV тысячелетие до н. э.). В Туве на скалах Вижиктич-Хая близ поселка Кызыл-Мажалык обнаружены петроглифы Солнечных быков, все тело которых испещрено солярными знаками.[246] Среди многих солярных петроглифов, обнаруженных в урочище Тамгалы близ Алма-Аты, есть изображение Солнцебога, стоящего на быке[247] (рис. 147). Аналогичная атрибутика известна и в других культурах (рис. 148).

Обожествление быка и коровы, обращение их в культ неизбежно означало и наделение их космическими функциями. В Древнем Двуречии, Средней Азии, Индии и Иране бык олицетворял Лунное Божество. В древнегреческой мифологии Луна также символизировала быка или корову. В первую очередь это объясняется тем, что лунный серп по своей естественной форме более всего напоминает коровьи (или бычьи) рога. Именно поэтому эллинская Богиня Луны — Селена представлялась передвигающейся по небу в колеснице, запряженной коровами. Известно также изображение Селены с коровьими рогами (храм в Элиде).

Этимологически русские слова «луна» и «месяц» восходят к праиндоевропейскому прошлому. Особый интерес представляет практически полное сходство этрусско-латинской номинации и символики со славянской традицией. Так, из древнеримской мифологии известна Богиня Ночного света, которая именовалась точно так же, как и в русском языке, — Луна (по ее имени был назван также этрусский город в Лигурии). Впоследствии это архаичное Божество было вытеснено культом Дианы (римский коррелят греческой Артемиды), и к ней перешли все лунные функции прежних Богов. Однако, одержав очередную идеологическую победу, новая религия оказалась не в состоянии, как это обычно и случается, вытравить из памяти народа древнюю космическую кодировку, сохранившуюся в языке и обычаях. Практически до падения Римской империи римская знать (и, в частности, сенаторы) носила на башмаках пряжки в виде полумесяца, которые так и назывались — lunula. Эти «лунулы» в точности соответствовали древнерусским амулетам-лунницам, просуществовавшим до первых веков христианства (рис. 149). Идентичные по внешнему виду и сходные этимологически, «лунулы» и «лунницы» различались лишь своим предназначением: первые служили пряжками, вторые — подвесками.

Но и это еще не все. Некоторые виды русских праздничных женских головных уборов — кокошников также имеют форму лунного серпа, обращенного «рогами» вниз. «Лунарные» кокошники и по сей день продолжают жить в торжественном убранстве женщин-костромичек и владимирок — хотя бы в ритуально-свадебных или танцевальных обрядах. Корнями же своими они уходят в праиндоевропейскую древность. Неспроста ведь силуэт уже другого — высокого кокошника один к одному повторяет контур классических индуистских головных уборов с той лишь разницей, что в Индии, Индокитае и Индонезии ими обрамляют голову не только женщин, но и мужчин.

В шумерийской интерпретации бык отождествлялся со всем небом. Аналогичную смысловую нагрузку несет египетский образ-символ Небесной коровы, олицетворявшей Вселенную (рис. 150). В древнеегипетской мифологии ее супруг — Небесный бык Апис оказывается на втором месте, но также активно участвует в мироустройстве. Апис оплодотворяет Небесную корову, и у них рождается Золотой теленок — Солнце. Поэтому Апис, поклонение которому было возведено в ранг государственной религии, чаще всего изображался с солнечным диском между рогов (рис. 151). Атрибутика Небесной коровы (рога) и ее сына Солнца (диск) впоследствии были перенесены в качестве непременных символов и на одну из самых популярных и почитаемых богинь древнего мира — Исиду, которая, как правило, изображалась с коровьими рогами и солнечным диском между ними.

Как уже подробно говорилось в 1-й части, мифологическим коррелятом Исиды является другая коровьерогая дева — Ио, скитавшаяся по всей Земле от Крайнего Севера до берегов Нила, где она и нашла свое последнее прибежище и стала родоначальницей всех египтян.

Небесно-космические корни обнаруживаются и в знаменитых скульптурных изображениях крылатых быков во дворцах ассирийского царя Саргона II в Дур-Шаррукине и персидского царя Ксеркса в Персеполе. В древнейших цивилизациях долины Инда культ быка был широко распространен до вторжения туда арийцев (известны изображения рогатого Бога — так называемый Прото-Шива). Но с появлением индоарийцев в Индостане культ быка еще более усилился — с ним связаны образы многих Богов ведийского пантеона.

Античная культура — крито-микенская, древнегреческая, древнеримская — неотделимы от мифов и обрядов, связанных с быком. В быка превращается Зевс. В качестве жертвы быка приносили Юпитеру. У древних славян существовал точно такой же обычай: согласно Прокопию Кессарийскому (VI в. н. э.), славяне жертвовали быков Богу — «творцу молний». Впоследствии обряд заклания приурочивался ко дню Ильи-пророка, который, как известно, просто заменил вытесненного Бога-громовержца Перуна.

Архетипы космических быка и коровы закодированы и в образах русского фольклора. Архаичные верования отложились и сохранились в известной русской сказке об Иване Быковиче (№ 137 по сборнику А. Н. Афанасьева) — волшебном герое, обладавшем даром оборотничества и контактировавшем с традиционными персонажами русской мифологии (Чудо-юдо многоглавое, Баба-яга, безымянное чудовище, наподобие Вия, которому веки вилами поднимают). Космическая символика закодирована в некоторых солярно-астральных образах этой сказки. Во-первых, герой сказки, хотя и Быкович по отчеству, но родила его корова-мать от златоперого ерша, поев остатки от царского обеда. Золотая же рыбка — всего лишь трансформированный образ Солнца — но не того, что на небе, а того, что отражается в воде (море, реке, озере) и кажется золотой рыбкой в глубине (нашим предкам оптические законы физики известны не были). Во-вторых, Иван Быкович занят поиском Царицы Золотые Кудри и женится на ней. Царица эта звездно-небесного происхождения: под конец сказки она обращается звездой и прячется на небе среди своих сестер. При помощи друга-звездочета Иван Быкович возвращает ее назад: «Сорвалась звездочка с своего места, быстро покатилась по небу, упала на корабль и обернулась Царицею Золотые Кудри».

В ряде сказочных вариантов Иван Быкович именуется Иваном Коровьим Сыном, что не только соответствует действительной сюжетной канве, но и отражает определенную стадию социально-экономического быта русского народа, когда корова-кормилица сравнивается по своему значению с тягловым быком, а при замене последнего конем вообще выдвигается на передний план. Как и во многих мифологических и архаических религиозных системах, корова у славян — символ плодородия, изобилия и благоденствия, а бык — символ могущества и богатства. Традиция возвеличивания образа коровы, восходящая и к древнеегипетской мифологии, и к ведийской, а затем и индуистской религии, где корова до сих пор священное животное, — эта традиция закрепилась и в русском народном миросозерцании и сохранилась вплоть до нынешних времен, оказав, в частности, воздействие на творчество новокрестьянских поэтов — С. Есенина и Н. Клюева.

Происхождение слова «корова» не имеет среди филологов общеприемлемого объяснения и признается всеми этимологами как исключительно трудное. Представляется, что ключ к его объяснению содержится в некоторых несомненных русских параллелях, имеющих к тому же явную космическую направленность. Есть два исконно русских слова, позволяющих расшифровать смысл, закодированный в слове «корова». Во-первых, это однокоренное ныне выходящее из употребления слово «корочун», означавшее в прошлом зимнее солнцестояние, после чего зима поворачивала к лету. Видимо, в этом смысле «корочун» означал смерть зимы, что и дало второе значение самого слова — «внезапная смерть», сохранившееся по сей день — при утрате первоначального смысла. Итак, в связке однокоренных слов «корова — корочун» значение Солнца присутствует, хотя и в закодированном, но в прямом смысле.