Или наоборот, социал/ьная/ система отождествл/яет/ себя со смыслом жизни: мы [погибнем], тогда и все!
Это напоминает 80-лет/нюю/ старуху: хоть бы война, а то одной не хочется помирать!
… По программе, я так понял, мы услышим доклады об А/покалнпсисе/ — в филос/офском/ плане, в плане психологическом.
Я решил гов/орить/ в очень конкретном физическом плане — как уже состоявшейся репетиции А/покалипсиса/, но
реальной. Есть такая страна, где соверш/ились/: 1) репетиция атомного/ А/покалипсиса/ (Япония. Но нет, я о Бел/оруссии/); 2) и эколог /ический/ Ап/окалипсис/.
Помню в разгар хол/одной/ войны посмотрел я фильм «День спустя» — такое уже видел!
Потому-то легко поверил: никто и ничто не выживет! Любая уступка цифре — уступ/ка/ атом/ному/ политиканству.
В этом смысле Дж. Шелл — «первый непримиримый». Он убеждал у вас тут. Ну, а мы у себя.
… Сколько «кюри» у Апокалипсиса?
Апокалипсис — это сколько рентген?
А/покалипсис/ — тема…
В разные времена люди предст/авляли/ конец света и всегда с мыслью о чистых и нечистых. И в «Сказ/ании/ о Гильгамеше» и в преданиях о потопе или сгоревш/их/ Содоме и Гоморре.
Наш разговор был иной: говоря сл/овами/Корнелия Сагана: кто отлич/ит/ пепел социализма от пепла капитализма.
Тем более что от социализма, к/отор/ым пугали мир и совращали, остались одни лишь проблемы, к/отор/ые тоже нам бы решать сообща, совместно.
Ситуация в меняющемся мире позволяет нам даже на эту тему гов/орить/ достаточно отвлеченно, как если бы мы, человечество, снова становились бессмертными.
А между тем — смерть наша всё еще в шахтах. Ядерных. Только подошли к ним, не начали. А надо бы. Я уже говорил: куйте железо, пока перестройка.
Политики Запада уже, избалов/анные/ ситуацией, забыли, что вчера, позавчера они много дали бы, чтобы этих многомегатонных убить в стране супротивника. Так сделайте же это, пожертв/уйте/ своими монстрами, к/отор/ые ничуть не лучше: и те и др. нацелены [не] на США или СССР, а на человечество!
Как-то обсуждали мы на заседании Моск/овского/ энергетического/ клуба в Дортмунде идею Сахарова: АЭС — под землю.
И кто-то сообразил: шахты для тяж/елых/ ракет, вот вам и опыт. Использовать.
Пусть это только и останется: опыт для строит/ельства/ АЭС под землей.
Речь на открытии конференции. Род-Айленд [штат на востоке США].
Едва ли ни первые советские, не говорю русские, потому, что я, напр/имер/, белорус. И конечно, важно, как предст/авляешь/ др. народ.
…Наша конфер/енция/ [называется] зловеще: Апокалипсис и совр/еменность/… Еще 5 лет назад это —… вся планета была накануне Суд/ного/ дня.
Отступ/ила/ ядер/ная/ угроза — навалилась экон-/омическая/. Для нас — Ч/ернобыль/, и предупреждение всем.
Конфер/енция/ юонфер/енцией/, но ваш прекреный край настраивает на мысль: не может такая прекр/асная/ планета быть предназнач/ена/ для убийства. Это — не по-божески. И не по-человечески было бы.
Первые… в вашем райском штате. А знаете, когда [Боснам] Роберт приезжал год назад, показал картинку — подумалось: о конце света — в раю. О несостоявшемся, к счастью.
Почему, к счастью, не состоялся? Вовремя спохватились.
… Пророчества Ив/ана/ Богосл/ова/: о мече в божеств/енных/ устах. Карающее слово.
Мы, обе стороны, были убеждены в своем мессиан/ском/ праве обличать другого, считая себя во всем (даже в бомбах) правыми.
И вдруг возникло…: внач/але/ в обществе настр/оение/ — о себе говори. Среди ваших и наших пацифистов. Это передалось и Горб/ачеву/, и Рейгану.
И вот мы собрал/ись/ уже рассуждать об А/покалипсисе/, как об академич/еском/ предмете.
Правда, ракеты еще остались. Но ножа, меча в устах наших нет, не имеем мы на это права.
Ваш райский штат как нельзя лучше подходит для разговора о том, что для прекрасной такой планеты только мир — это по-божески, и по-человечески.
…Един/ственная/ достойная миссия для страны: добиваться/, чтобы как можно больше людей на земле улыбались.
Всё остал/ьное/ мессианство — ложь и обман.
Давайте А/покалипсис/ наш законч/им/ на этом — на сов/етско/-амер/икаяских улыбках, не дипломат/ических/, а искрен /них/. Я думаю, нам это уже не трудно.
Чернобыль, как давление на разоружение, поскольку атом/ные/ ст/анции/ — это те же бомбы!
Что мы — род человеческий, именно это зазвучало с новой определен/ностью/, когда Бомба, казалось, вот-вот сдетонирует навсю планету.
…Не он [Горбачев] собственно родоначальник нового мышления, тут Сахаров выступил раньше и на алтарь его жертв положил даже больше. Но вот победа этого мышления, а тем самым и дела мира в мировом масштабе — тут никто сегодня с Горбачевым сравниться в том, что сделал для этого, не может. Что было 5–7 лет назад? Мир стремительно катился в ядерную пропасть. Бесстрастная ядерная статистика подсчитывала: 40 % уже за то, что война, а зн/ачит/ и гибель всех будет.
… Некоторые говорят: Горбачев ли, другой ли, поворот был неизбежен! И заслуга в этом именно угрожающей твердости американцев. Что неизбежен — да, к этому подводил экономический/ провал системы. (Тоже: не было счастья, да несчастье подсобило!). Да, поворот когда-нибудь и без личности Г/орбаче/ва совершился бы неизбежно. Но сколько история оставила человечеству для этого времени? Кто-нибудь может это точно определить? А если не оставляла больше, чем эти 5 лет? Ведь вон как стремительно катилось всё в ядерную пропасть.
Сегодня ситуация совершенно иная. В мире во всем. Да, и сегодня кто-то на кого-то может сбросить бомбу ядерную. Это еще возможно. Но это, при всей провокационной опасности такой акции, не равноценно залпу одной и второй половины человечества друг против друга, т. е. немедленной гибели всего живого на Земле.
И — повесть о несост/оявшейся/ катастрофе. Един/ственная/ женщина и два мужчины. Ядер/ная/ война — ужас. Но быть единств/енной/ на земле женщиной — каждая красивая женщина в глубине души не против пережить это ощущение. А вдруг захоч/ет/ сыграть — един/ственную/ жен/щину/.
«Элементар/ная/ частица» — человек, homo sapiens и второй полюс — человечество. А между — народы, нации, классы… Самая большая ценность эти, «элементы», их сохранение — главное. И если распадаются страны, нации, системы, империи, и тем спасается homo sapiens — ну, и ладно, благо! То, что я 10 лет занят был (внутренне) Бомбой и Концом, оно-то и определяет мое сегодняшнее отношение к трагедии страны. Да, распад, да, трагедия, но для выживания homo sapiens — великая удача, спасительный поворот! А без этой внутренней ориентации, точки отсчета от самого-самого действительно примириться с распадом страны своей — как примириться? Тут возненавидишь виновника главного — и ненавидят Горбачева. А я действительно тот последний, кто бросил бы в него камень. Нет, не брошу. Разве что потеряет себя и начнет лить кровь. Пусть уж лучше сам уйдет — Господи, хоть одного иметь в истории не кровавого.
20.11.90 г. Токио.
Еще 5 лет назад — вопрос о Бомбе — главный, экологическая/ катастрофа — в тени. Потом сравнялись, понимание, что щогибнем, м.б., не от Бомбы, а от удушья. Конец холод/ной/ цойны — и Бомба отступила почти совсем.
И вот ее зловещий серп снова из-за затмившей экологии выдвигается снова.
…Реакторы — ядерная угроза. И сами Бомбы.
…Но, Бог с ней с политикой: и Бомба, и Экология сильнейшие испытания нравств/енные/. Новое мышление может быть вещью страшной. Я это испытал.
Что сделало вопрос об экологич/еском/ выживании в нашем сознании первостепенным? Ведь еще 5–6 лет назад лишь единицы об эдолЬгии беспокоились.
1. Отступила угроза ядер/ной/ войны, которая заслоняла всё.
2. Случился Чернобыль.
Сегодня снова в сознание наше возвращается мысль о ядер/ной/ угрозе — в связи с развалом Союза и возможностью краха перестройки. Но, конечно, же не отступает и не отступит мысль, что и без Бомбы можем оказаться за чертой, если с той же безоглядностью будем эксплуатир/овать/ природ/ную/ среду.
До перестройки и гласн/ости/ для нас это был вопрос чисто политический/. У нас слово пацифист было ругательное. Потом пришло время, когда зазвучало: «Не пацифистом может быть только идиот». Т. е., встал этот вопрос как нравственный. Более того, бомба подвергла огром/ным/ испытаниям и массу нравств/енную/, категорию патриотизма и т. д.
Меня лично это мучило очень. Я всё время стремился обсуждать его с теми, кто у «кнопок», с капит/анами/ атомных подлодок.
СС-20 было поставлено в 12 раз больше, чем имелось для них целей в Европе.
Поздравил жучков-червяч/ков/ в том парке.
6 мая 91 г. Англия.
А/дамович/ — из Белоруссии. Занимался лит/ературой/: писал о ней и делал ее (в осн/овном/ докум/ентальную/). Отчасти — кино.
