Надо думать, сделано это не случайно. Достаточно несколько минут побыть в обществе мрачного, напоминающего скорее персонаж фильма о чикагских гангстеpax, нежели завсегдатая деловых контор, косноязычного и вульгарного предпринимателя, чтобы догадаться о причинах фигуры умолчания, к которой в данном случае прибегнул журнал.
Джона Болда также называют восходящей звездой американского бизнеса. Внешне он отличается от Микельсона, Элегантно одетый, чисто выбритый, сдержанный, Болд работает под профессора. Щеголяет изысканным университетским выговором, любит порассуждать на отвлеченно-философские темы. На первый взгляд он сделан совсем из другого теста, А между тем отлично уживается с Микельсоном, находит с ним общий язык, собирает свою жатву на той же ниве. Электронно-вычислительная аппаратура, выпускаемая его корпорацией, используется ведущими военно-промышленными концернами Соединенных Штатов Америки — моргановской «Вестингауз», Дюпонами, калифорнийской авиастроительной компанией «Локхид».
Лоск и изысканность мигом соскакивают с него, как только речь заходит о возможности улучшения международного климата. Философское настроение сменяется откровенной злобностью, когда в прогрессивной печати он читает о том, что программа гонки вооружений, принесшая ему в последние годы многие миллионы долларов и введшая его в круг процветающих дельцов, неоправданна, губительна для американской экономики, непосильным бременем ложится на американцев.
Зоологический эгоизм, ограниченность и мещанское самодовольство отличают представителей этой породы. Они кичатся своим богатством и с вульгарностью, типичной для мещан, попавших во дворянство, стремятся его продемонстрировать,
Микельсон живет в доме стоимостью 700 тысяч долларов. Его любимое развлечение — азартная игра во время футбольных матчей. Ставки, которые он делает в тотализаторе, нередко доходят до сотни тысяч долларов. Другой из нуворишей — Блюдорн истратил сумму, которой хватило бы для безбедного существования сотен семей рабочих в течение долгого времени, для того, чтобы купить в Англии замок XVI века, разобрать его по кусочкам и перевезти в свое имение в Америке.
Дурной вкус, стремление к показной роскоши — одна из характерных отличительных черт новых богачей Америки. Впрочем, не только Америки. Нувориш — быстро и внезапно разбогатевший делец — это тип международный и не новый. С удивительной меткостью великий драматург назвал эту разновидность «мещанами во дворянстве». Конечно же не трудно обнаружить разницу между мольеровским господином Журденом и Дэвидом Карром или Чарльзом Блюдорном. Другая эпоха, другие критерии. Карр не берет уроков французского языка, хороших манер или бальных танцев. Он озабочен иным, иначе проявляется его тщеславие.
Есть и другое, еще более глубокое и существенное различие — внезапно разбогатевший мещанин прошлого, не задумываясь и с отменной наглостью, стремился выставить напоказ свое богатство, видя в том возможность самым наглядным образом подчеркнуть собственное превосходство над окружающими. Современный мещанин во дворянстве куда как осторожнее. Он раздираем противоречиями.
С одной стороны, ему страсть как хочется покрасоваться, распустить павлиний хвост свой, продемонстрировать всяческие погремушки, сопутствующие современному богатею, потешить тщеславие, убедить самого себя в своей значимости и превосходстве над ближним.
Но с другой стороны, он страшится. Страшится чрезмерно подчеркивать свое богатство в море окружающей его нищету. Страшится тех, за чей счет наживается, из чьих карманов извлекает свои миллионы, на которые приобретаются шикарные виллы и фешенебельные яхты, дорогие машины и драгоценности, которыми он увешивает своих жен и содержанок. С тех пор как в ряде стран народы свергли власть буржуазии, финансово-промышленные тузы живут в постоянном страхе.
И все-таки тщеславие нередко оказывается сильнее страха. Особенно это типично для вновь обращенных, тех, кто лишь недавно оказался сопричастным к элите. Желание покрасоваться берет у них верх над расчетливостью и благоразумием.
Тщеславие, нестерпимый зуд показухи — типичное и общее качество новых американских миллионеров. Под ним, очевидно, имеется своеобразная психологическая основа. Это способ самоутверждения. Не просто стремление воспользоваться благами, доступными обладателю тугого кошелька, а желание убедить и себя и других в своей значимости.
Именно в этом психологическая основа роскоши, выставляемой напоказ, именно потому новые миллионеры, презрев благоразумие, преступив осторожность, забыв о чувстве меры, выставляют на всеобщее обозрение свои богатства.
И все-таки, несмотря на изворотливость и известную квалифицированность в какой-то узкой области, необычайную настырность и собачий нюх на доллары, все они, эти любимцы случая, им отмеченные, безнадежно заурядны. В этой заурядности их, не выходящей из ряда вон, заключено нечто страшное. Посредственные и недалекие, самодовольные и злобные — «молодые волки» американского бизнеса являют сегодня собой разновидность опасную. Их заурядность не препятствует, но, наоборот, способствует их успеху на поприще бизнеса. Не отягощенные совестью, не ведающие жалости, презирающие все, кроме успеха и денег, они готовы ввергнуть весь мир в пучину истребительной войны во имя своих барышей.
Перед читателем прошла галерея богатейших людей Америки. Разных по характерам и привычкам, вкусам и темпераментам, часто посредственных, но иногда и отнюдь не бездарных, изворотливых и ограниченных. Разных настолько, насколько могут быть разными представители одного биологического вида, и в то же время сведенных к одному общему знаменателю.
Сведенных не автором этой книги, а самой жизнью, обществом, в котором они обретаются. Этот знаменатель может быть выражен формулой, известной еще в Древнем Риме: «Человек человеку волк», законом, царящим в любом обществе, где процветает паразит-эксплуататор.
В такой знаменатель, как правило, составной частью входит и элемент случайности, удачи: рождение не в семье бедняка, а во дворце миллионера, удавшиеся спекуляции, попавшее в руки открытие, ударивший из скважины. пробуренной в поисках воды, нефтяной фонтан, банковское здание, уцелевшее во время землетрясения и пожара, или что-либо еще из разнообразного, но, увы, столь редко достающегося на долю простых смертных арсенала Фортуны.
Случайные повороты судьбы играют в обогащении единиц из многих миллионов роль, неизмеримо большую, нежели личные способности и качества. Немало выдающихся умов и незаурядных людей дал миру американский народ, трудолюбивый и талантливый. Американский Ломоносов — Франклин и великолепный изобретатель Эдисон, воздухоплаватели братья Райты и селекционер Бербанк, медик доктор Солк и «отец кибернетики» Винер, физики Оппенгеймер, Полинг, великий артист Чаплин, классики мировой литературы М. Твен и Д. Лондон, выдающиеся инженеры, архитекторы, рабочие высочайшей квалификации, тысячи замечательнейших мастеров своего дела — вот кому обязана Америка славой своей цивилизации.
Но творили и творят одни, а богатели и богатеют другие. Изобретения Эдисона золотым дождем пролились в сундуки Морганов, вакцина Солка принесла миллионы Дюпонам, открытия Винера обогатили электронного короля Торнтона. Сами же творцы, как правило, далеки от богатства. Не один гений умер в американском «обществе изобилия» в нищете. Разбогатевших даже не единицы, а десятитысячные доли процента. Деловой климат Америки таков, что деньги идут в руки не первооткрывателю физического закона, а карточному шулеру Гарольдсону Ханту, не инженеру — создателю невиданного аппарата, а ростовщику Томасу Меллону, «знающему все законы, касающиеся прав кредитора на имущество должника», не тому, кто вывел новый сорт пшеницы, написал замечательную книгу, возвел чудо техники — многокилометровый ажурный мост, а сыну конокрада ханже-изуверу Джону Д. Рокфеллеру-старшему, гангстеру Вандербильту, альфонсу и развратнику Хьюзу.
И даже единицы из единиц, изобретатели вроде Генри Форда или Генри Кайзера, сколотившие миллионные состояния, обогатились прежде всего не потому, что были выдающимися инженерами, а потому, что обладали качествами прожженных дельцов, бессовестностью базарных менял, лисьей хитростью, жестокостью и небрезгливостью гиены. Американская Фортуна отзывчива не на одаренность, а на изощренность. Что же касается таланта, то, если он не направлен на спекуляции и тому подобное, у его обладателя весьма немного шансов в полной мере применить свои способности. В удушливой атмосфере чистогана хиреют, уродуются, превращаются в свою противоположность и одаренность и незаурядность. Воистину «гений и злодейство — две вещи несовместные!».
