И вот торжественное начало. В присутствии прессы и охраны сумма, эквивалентная, скажем, месячной зарплате всех бюджетников региона, помещается в чемодан и кладётся на депозит в Центробанке. Если нам понадобится допечатывать боны, то есть вывести из оборота энную сумму нормальных рублей, переведя их в боны, то опять по той же процедуре: рубли запаковываются, и ровно на эту сумму эмитируются новые горячие боны. Это делается, чтобы никто не боялся проигрыша. Если в какой-то момент жители скажут: «Всё, нам надоели ваши игры», этот чемодан возвращается назад в регион, и все горячие боны, которые были эмитированы, выкупаются у населения за настоящие рубли, а эксперимент завершается.
А пока всё только начинается. Выдали бюджетникам зарплату в бонах (которые имеют ограниченный срок хождения), и они с ними сразу побежали в магазин. Тут же. Ну, мы знаем наши магазины. Ясное дело, что теперь в них будут сдачу давать только бонами, считая их плохими деньгами, а рубли (хорошие деньги) придерживать; это психология, она однозначна. Этими же деньгами магазины будут расплачиваться с заводом, пекарней, всяким прочим поставщиком товара. А на заводах, как только туда из магазинов боны привезут, первую же зарплату рабочим выдадут именно бонами, — может быть, даже досрочно. А мы этого и хотим.
Мы хотим, чтобы деньги как можно чаще крутились.
Ведь в самом деле много денег не надо. Товарная масса определяется наличными деньгами, умноженными на количество оборотов, и всё. Если мы сделаем, скажем, 52 оборота — по разу в неделю, — потому что зарплату можно выдавать еженедельно, то у нас получается фантастическая сумма. Если оборачиваемость была 10 %, десять раз в год, то, поднявшись до пятидесяти двух раз, она даст этому региону четыре дополнительных бюджета.
Чем «хуже» деньги, тем быстрее они крутятся. Этот закон вывел английский банкир XVII века Грэхэм: валюты, которые люди не хотят накапливать, оборачиваются быстрее, чем накапливаемые. Примечательно, однако, что он выразил это именно в таких терминах: «плохие деньги вытесняют хорошие», то есть «хорошие» идентифицируются с функцией накопления больше, чем с функцией обмена. С этим был согласен и Николай Коперник, которого мы знаем как астронома. (Кстати, мы и Ньютона тоже знаем как физика, а на самом деле Коперник и Ньютон — это два известных экономиста.) Не будем придираться к словам, а суть понятна: «хорошие» деньги люди прячут, а «плохие» крутятся в экономике. Вот и в нашем регионе, как только мы впрыснем туда «плохих» денег, только они и будут в обороте, автоматически. Не надо никаких специальных мер, чтобы только они и стали ходить. Экономика воспрянет, а рубли будут прятать, как сейчас прячут доллары.
Рубли и так-то всегда исчезают под матрасами. Сколько бы банкнотов Центральный банк ни напечатал, через год возвращается не более 93 % этих денег. Чаще — сильно менее. Москва, например, фантастически много денег ест; неизвестно, куда она их девает…
Теперь вернёмся, наконец, к населению и спросим, о чём оно думает. Впрочем, мы и так об этом знаем: о деньгах. Среднестатистический россиянин (если забыть о Москве и об олигархах) сегодня имеет доход около 1500 рублей в месяц. Это очень маленькие деньги, но большинство населения не имеет и их. У нас жуткое распределение богатства: пятьдесят семей имеют больше 80 % всех денег России, а все остальные — по такой экспоненточке, если смотреть график, — скидываются вниз.
А с горячими бонами бедные увидят хорошие денёчки.
Посмотрим, что произошло. Выпустили мы эти боны, «плохие» деньги. Дали их людям — бедным, потому что бюджетники, как правило, лишних денег не имеют. Они побежали в магазин. В магазине они всё скупили, и дальше — если бы это были простые рубли — магазинщик перевёл бы их в доллары и купил на Западе товар, более дешёвый, чем российский, попутно оставив без работы местного производителя. Либо он вообще бы деньги вывез и купил себе особняк в Испании. В бонах он ничего никуда не повезёт, потому что просто их у него никто не возьмёт за пределами региона. Поэтому он волейневолей вынужден идти на местное предприятие и отдать эти деньги за местный продукт. Цепочка не быстрая, но на местных предприятиях возникают оборотные средства и открываются рабочие места. Безработица в регионе снижается. Бедные получают зарплату.
Но и бюджетники, которые на заводах не работают, тоже перестанут бояться задержек зарплаты. Напротив, администрация с удовольствием будет платить им раньше срока по той простой причине, что правила в этих деньгах такие: кто на последний день оказался с ними на руках, тот и платит за их оформление на следующий месяц.
Зарплаты, может, номинально останутся такими, какие есть, но на самом деле доход людей повысится! Ведь из-за отсутствия банковского процента (боны, как мы помним, имеют «отрицательный» процент) уменьшатся цены, так как бОльшая часть цены продукта — это покрытие банковского процента по кредитам. Эти кредиты предприятия вынуждены брать, ибо оборотные средства нужны, взяться им неоткуда, берут в банке под процент, а платит в конечном итоге потребитель. Теперь этого не станет, а значит, товары подешевеют.
Всякого рода политики во время предвыборных кампаний регулярно обещают бороться с инфляцией, поддерживать социальные институты и мероприятия по улучшению экологической обстановки. А после выборов отчего-то бюджетные расходы на эти цели в первую очередь и попадают под сокращение. А в чём дело? В том, что и консервативные, и прогрессивно настроенные политики, кто б там ни был, при действующей денежной системе практически не имеют возможности выполнять обещания! А с горячими бонами всё наоборот. Деньги не концентрируются там, где их и так много (в банке), а обеспечивают стабильный обмен товарами и услугами на свободном рынке, и администрация собирает больше налогов, что упрощает решение многих проблем: денег хватает на общественные дела. Уменьшится бюрократический аппарат, занимающийся перераспределением доходов между разными социальными структурами. Больше будет оставаться на образование, медицину и культуру. Возникнет стабильная, социально ориентированная экономика.
Если так, власть получит на следующих выборах больше голосов.
О промышленности мы уже сказали, но надо добавить: сегодня наша экономика зависит от капитала. Новая денежная система, горячие боны, обеспечит такое положение, при котором капитал будет зависеть от потребностей экономики. Он будет вынужден предлагать сам себя. Потому что в банки, от людей через магазины, приходят «плохие» деньги. Банкиры не могут себе позволить просто собирать их и раз за разом платить за демерредж, чтобы пролонгировать действенность бонов на следующий месяц. Банку надо всеми силами свой капитал куда-то встроить. А встроить можно только в хозяйство, да и то местное, не иначе. Больше некуда. И банк начнёт бегать за предпринимателем, чтобы дать ему деньги и перекинуть на него всю вот эту отрицательную часть и плюс к тому получить плату за свою работу. Банк начнёт получать плату за оборот денег.
«Крайней» в этой цепочке будет торговля. В самый последний день все боны окажутся в магазинах, и основная нагрузка по оплате демерреджа ляжет на них. Самое важное, самое тонкое место во всей системе — чтобы магазины не стали делать две цены, в рублях и бонах. Поэтому они должны чувствовать выгоду системы для себя. А она есть или нет? Посмотрим.
Во-первых, у торговцев существенно увеличится оборот. А во-вторых, у них уменьшатся затраты на хранение товара. Иначе говоря, они теряют 1–2 % с выручки из-за оплаты демерреджа, но выигрывают гораздо больше. Им становится выгодно жить не с цены, как это у нас обычно бывает, а с оборота, а оборот у них будет фантастический, потому что к концу месяца народ станет ломиться в магазины, как на Западе на распродажах перед большими праздниками. Скупать будут всё, что только можно, что под руку попадётся. Чтобы не спеклись у них деньги, чтобы не платить даже эти 1–2 % — чисто психологический момент. Или будут сдавать их в банк, а банк станет предлагать всем подряд потребительский кредит.
Предположим, двенадцать человек хотят купить себе мотоциклы. Каждому из них нужно копить на свою мечту целый год. Теперь они все будут ежемесячно бежать в банк и сдавать свои боны, чтобы они не потеряли свою стоимость за этот длинный год. И банк в первый же месяц даст одному из них все эти собранные деньги, чтобы он купил себе этот мотоцикл прямо сегодня. Что получается? А) Мотоциклетному заводу не надо ждать целый год, чтобы эти парни купили его продукцию. Б) Магазин ускоряет оборот. В) Банк не выбирает, кому бы дать кредит под процент, да ещё и с залогом, а уговаривает кого угодно: возьми, и без процента. В) Наконец, люди получают вожделенный мотоцикл не через год, а раньше.
