История с Президиумом показывает, что включение в номенклатурные игры происходит как бы само собой, если этому способствуют формы существования властных органов. Сам способ существования Моссовета (его оргструктура) помогали номенклатуре использовать его в своих целях. Никаких инструментов сдерживания номенклатурного заговора в самом Моссовете не существовало, а руководство не только не пыталось поставить дело иначе, оно еще и стремилось к поиску своего места в рядах номенклатуры.
ВЗДОХ В МИКРОФОН
Не секрет, что от века существует и применяется на практике вполне определенная и неплохо разработанная техника политических интриг. Век массовой информации принес с собой и мощнейшие средства оболванивания масс, которые стали инструментом этих интриг, оснастили их в соответствии с уровнем возникающих задач.
Установка Геббельса об увеличении убедительности лжи пропорционально ее неправдоподобности без особого изменения использовалась и используется современными политиками. Так околпачивал своих избирателей мэр Москвы Г. Попов — через бесконечные телеинтервью и статьи своих заказных собратьев по перу в «Курантах», "Московском комсомольце", "Вечерней Москве", "Аргументах и фактах", "Московских новостях". Перемешивая правду с ложью, небольшая группа журналистов, оседлав тему, формировала общественное мнение. У обывателя в сознании откладывалось, что именно мэр со своим правительством спасали и спасают Москву от рэкета, от голода, от крыс что именно они — главные победители путчистов и строители баррикад что депутаты только мешают наладить нормальную жизнь в городе…
Приобретение последних лет — совершенствование техники политических интриг в области управления большими коллективами. Известно, что и раньше в нашей истории коллектив легко обращали в толпу, требующую смертной казни "врагам народа" или приветствующую бурными овациями косноязычные и бессодержательные выступления "верных ленинцев". Переход России к посттоталитарному обществу заставил мозговые центры номенклатуры выдвинуть на передний край специалистов по этой части, которые быстро нейтрализовали представительные органы, сводя на нет их усилия что-либо изменить в процессах, контролируемых номенклатурой.
Богатый арсенал средств, применяемый номенклатурой в управлении Советами особенно упорно применялся в Москве и Санкт-Петербурге, где депутаты оказались наименее сговорчивыми.
Мы уже рассматривали тактику захвата власти в Моссовете теми, кто сделал из него предмет политического торга. Опыт показывал, что небольшая сплоченная группа с четко поставленной целью, терпеливо выждав момент, своего добивается. Задача захвата и удержания власти особенно упрощалась за счет дезорганизации депутатского корпуса, не создающего сколько-нибудь устойчивых депутатских групп и фракций. Именно так получилось при восшествии на председательское кресло Г. Попова, а потом Н. Гончара.
Теперь остановимся на способах применения власти в целях ее же укрепления ("кратократия" — такой термин изобрели журналисты). Разумеется, ограничим в этой главе "игровую площадку" стенами Моссовета.
Задача удержания власти решается, прежде всего, путем создания перевернутой иерархии (Президиум — орган при председателе, Малый Совет — орган при Президиуме, а Совет в целом — орган при Малом Совете). В немалой степени играет роль и создание препятствий инициативам депутатов в области организационных усовершенствований работы Совета (дезорганизованный коллектив легко управляется), и прекращение контроля за принимаемыми решениями, и насаждение обстановки склок, взаимной неприязни между депутатами.
Одна из наиболее простых манипуляций депутатским корпусом — создание определенной эмоциональной атмосферы. Сессии — наиболее удобное место для этого. Можно обработать всех скопом, не утомляясь вылавливанием народных избранников поодиночке.
Вот, прыгая от нетерпения у микрофона, просит слова неугодный депутат. Председатель устало вздыхает в микрофон и держит артистическую паузу. Несколько подобных приемов — и неугодному депутату образ бестолкового обеспечен. Иногда можно искренне переполниться укоризной, произнести что-то вроде «ай-яй-яй», чтобы многие почувствовали себя нашкодившими учениками, устыдившись своей нерадивости в присутствии послушных отличников, внимающих председателю. Роль Учителя требует постоянного напоминания о ней ученикам.
По-другому лепится нужный образ для эмоционального правдолюбца с депутатским значком. Неуемных депутатов правила политических интриг предписывают любить. Легче работать, когда недовольство аудитории можно перевести на "особо буйного" или отождествить задиристые требования "особо буйного" с неугодной позицией. Буйно-неуемный депутат легко предсказуем, легко предсказуема реакция на него большинства — "с этим как всегда что-то не того". Осталось лишь найти чувствительную струну буйной души, и ее обладатель становится незаметно для себя очень послушным орудием. А потому и превращается в «любимого». Это делается, например, таким тактичным замечанием, произнесенным мягким отеческим тоном: "Я же вам уже один раз предлагал не орать". Будьте покойны — после этой фразы «ор» войдет в привычку данного любимца, и при необходимости вызвать неразбериху в зале, это всегда можно использовать.
Одного неуемного, как правило, мало. Лучше держать при себе целую команду вспыльчивых и запальчивых «врагов», которые умело «программируются» председательствующим. Здесь возникает целый набор нитей-манипуляторов, которые протягиваются между залом и ведущим сессию. Нужная эмоция в зале извлекается из одного такого «любимца», потом из другого… Театр абсурда действует, как часы.
Давно известно, что подсказанный ответ имеет более высокие шансы при выражении мнения аудитории. "Ну что, прекратим прения? Кто за?" — спрашивает председатель. И прения прекращены. "Кто за то, чтобы дать слово председателям комиссий и на этом закончить?.." Принято. А любимый (неуемный) депутат беснуется, горлом пытаясь отстоять свои права. Молодец, помогает председателю.
Предположим, что руководству нужно провалить неугодное решение. Тогда устраиваются неограниченные по времени и бессистемные дебаты. Как же не дать слова всем неуемным, всем желающим блеснуть интеллектом, представителям всех фракций? Председатель просто отпускает вожжи и наблюдает из президиума, как в зале нарастает утомление, угасает интерес, и депутаты разбредаются по курилкам. Измотав своих коллег, достаточно убедиться, что кворум для принятия решения исчез, и можно без труда закрыть заседание.
Не всегда, однако, удается избежать случайных голосований против воли председателя. Тогда наступает время продемонстрировать "конструктивную позицию". Председатель объявляет о том, что "мы зашли в тупик". Далее следует фокус: на свет извлекается заготовленный "компромиссный вариант" решения. Снова начать обсуждение депутаты уже не в состоянии, и они сдаются. Тут можно вынудить их проголосовать и за явный абсурд. Нужно только через короткое время (пока абсурд не стал слишком очевиден всем) заявить: "Мы (ну конечно же МЫ, а не Я!) сделали большую ошибку". После этого следует очередной "компромиссный вариант". С легким чувством неудовлетворения собой, но счастливые избавлением от мук, депутаты покидают зал. Председатель тепло смотрит им вслед.
При возникновении острой политической дискуссии председатель может легко противопоставить экономические и политические вопросы, определив первые как актуальные и наиболее важные для города, а вторые — как второстепенные, служащие в основном средством самовыражения "особо говорливых депутатов". С этим как-то сразу стало принято соглашаться. Затем, в длинных разъяснениях по поводу поставленного вопроса можно довести зал до чувства омерзения по отношению к нему — к этому вопросу. Дальнейшее голосование по порядку ведения ("по порядку ведения" — эдакий демоновояз!) решает вопрос однозначно в пользу председателя. Депутаты с легкой ненавистью к сложности вопроса исполняют свой долг перед избирателями — и решение выпущено. Жаль только, что долг этот понят совсем не надлежащим образом.
В качестве страховочной меры на голосование ставится не содержательная часть вопроса, а его корпоративный признак: "Кто за предложения Президиума?". На это клюют охотно. Большинству по любому поводу приятно утереть нос оппозиции.
Другая страховочная мера на крайний случай: объявить, что в экономический вопрос кое-кто пытается внести политические страсти. Далее — по накатанной схеме можно разбирать вопросы муниципальной собственности, земли, бюджета… Депутатский корпус уже приручен и безвреден. В общем — деполитизирован.
Если не нужно принимать никакого решения, а обязательства перед "хозяевами жизни" или соратниками требуют показать усердие, применяется метод «бу-бу-бу». Председатель берет слово последним и долго препарирует проблему, то пугая ответственностью, то возможными провокациями, взывает к разуму и совести. Короче, бубнит до потери пульса у депутатов, собравшихся на сессию. Номер отработан, но время обеда наступило уже час (или два) назад, депутаты разбрелись и никакое решение принять невозможно.
