Евгений Адамов, министр атомной энергии. До прихода в правительство активно занимался коммерцией. Имел совместный бизнес с Абрамовичем. (Между прочим, знаменитый баварский замок «Ляйтеншлессель» приобретался, как говорят, именно за счет общих этих заработков.)
Михаил Зурабов, советник президента, а затем председатель Пенсионного фонда. Путевку в жизнь получил из рук вышеупомянутого Адамова, вместе с которым учреждал когда-то страховую кампанию «Макс»; кроме того, Зурабов являлся председателем совета «Конверсбанка», учрежденного Минатомом.
Борис Яцкевич, министр природных ресурсов и муж своей жены, которая работала в адвокатском бюро «АЛМ» и обслуживала – само собой – компанию «Сибнефть». Кто не знает, аббревиатура «АЛМ» – это почти вензель. Расшифровывается он так: Александр Леонидович Мамут.
Из того же самого «АЛМ» – этакой кузницы «семейных» кадров – был делегирован во власть и управляющий директор бюро Игорь Шувалов; в 1998-м он станет председателем Российского фонда федерального имущества, а затем – руководителем аппарата правительства.
Михаил Ванин, председатель Государственного таможенного комитета. Приятельствовал с Мамутом со студенческой скамьи; они вместе учились на юрфаке МГУ.
Михаил Касьянов, министр финансов, а впоследствии председатель правительства. Свое знаменитое прозвище «Миша Два Процента» получил за виртуозную, а главное бескорыстную работу по обслуживанию внешних долгов страны. На этой почве сблизился с Мамутом; банк последнего под названием «КОПФ» активно занимался операциями с означенными долгами; явно не без выгоды для себя.
(Кстати, в «КОПФе» трудился некогда и будущий кремлевский администратор Александр Волошин.)
…Список этот можно продолжать бесконечно. Еще дольше можно описывать художества, которыми сопровождалось правление означенных персонажей. Если бы все грехи их ограничивались лишь работой в интересах «Семьи» – это было бы еще куда ни шло. Но в том-то и штука, что про себя они тоже не забывали и ложку мимо рта – будьте уверены – никогда не проносили.
Повелитель рельс и шпал Аксененко предоставил фирмам своих родственников (в компании «Трансрейл» сидел сынок Рустам, в «Евросиб СПб» – племянник Сережа) абсолютную монополию на железнодорожные грузовые перевозки, в прямом смысле слова озолотив их.
Столь же умело сочетал личную жизнь с общественной природовед Яцкевич. Его жена-юрист неизменно бралась консультировать нефтяные компании аккурат накануне конкурсов на право разработок месторождений, после чего они непременно одерживали победу.
Любовью к отдельно взятым нефтяным структурам прославился и министр Калюжный; только от предоставления Восточно-Сибирской торговой компании права на прокачку полутора миллионов тонн «черного золота», бюджет страны едва не потерял 300 миллионов долларов.
Атомщик Адамов, даром что являлся секретоносителем высочайшего уровня, не таясь, открывал на свое имя счета в американских банках, продолжая заниматься бизнесом и на госслужбе. (Впоследствии по запросу ФБР он будет арестован в Швейцарии и обвинен в крупномасштабной коррупции.)
Про «Мишу Два Процента» или лучшего друга всех пенсионеров Зурабова и говорить не приходится.
Конечно, чиновники в России воровали – и будут воровать – вечно. («Мне кажется, что во всей России только ты да я не воруем», – заметил однажды император Николай Первый своему наследнику.) Но так открыто и демонстративно в новейшей истории не орудовал еще никто. Все до единого назначенцы приходили в правительство с одной лишь осмысленной целью: поплотнее набить карманы. Свои должности воспринимали они, как места за ломберным столом.
Трудно не согласиться с бывшим главой президентской администрации Сергеем Филатовым, изрекшим еще тогда:
«Романтизм из власти ушел. Но ушел и прагматизм. Их сменил цинизм, при котором во главу угла ставятся деньги, личная выгода и подчиненные им политические, экономические и безнравственные комбинации».
Собственно, ничего удивительного здесь нет; подобное, как известно, ищет подобное, а одноименно заряженные заряды непременно притягиваются. Коммерсанты Абрамович и Мамут подбирали во власть коммерсантов, причем делали это, ничуть даже не таясь.
Широко известен пример, когда летом 1999-го, во время очередной смены правительства, главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов встретил в Кремле группу будущих министров, задумчиво бредущих от кабинета к кабинету. На вопрос пытливого Венедиктова министры откровенно признались, что проходят собеседование… у Абрамовича. Через несколько лет Алексей Алексеевич напомнит олигарху этот случай, но тот ненатурально хохотнет в ответ: это, мол, была «просто дружеская беседа».
Один из чиновников, вошедших тогда в состав правительства, популярно объяснял мне потом технологию подобных собеседований.
«В кремлевском кабинете сидели Таня и Рома. Задавали разные вопросы. Смысл их сводился к одному: готов ли ты быть нашим человеком».
Вот так незатейливо и откровенно…
Между прочим, Березовского на этих беседах не было и близко, что довольно явно демонстрировало степень его могущества; точнее – отсутствие оного.
Хотя, если хорошенько разобраться, сам факт участия того или иного лица в расстановке кадров, ровным счетом не говорит о его сверхъестественных возможностях. Тот же Абрамович, например, – я почти в этом уверен – прямого влияния на формирование правительства не имел.
Да, на пару с закадычным другом Мамутом, он подыскивал перспективных людей, проводил с ними задушевные беседы. Но окончательные решения принимали совсем другие граждане.
В этой конструкции Абрамович, если угодно, выполнял лишь функции агента по подбору персонала. В акционерном обществе закрытого типа – АОЗТ – с емким названием «Кремль» он имел тогда еще не решающий, а сугубо совещательный голос; хоть и заседал обычно этот совет директоров в его подмосковной резиденции Сареево близ Рублевки, на даче бывшего министра обороны СССР (42 гектара – чтоб было понятно)…
За последние десять лет о святом кремлевском семействе было писано-переписано тонны статей и исследований. Но почему-то никто не удосужился до сих пор проанализировать столь очевидную причинно-следственную связь в череде ключевых, системообразующих событий.
Вспомните, как появился в Кремле Березовский? Абрамович? Кто додумался вывести на орбиту Татьяну Дьяченко? Наконец, с чьей легкой руки президентская семья потихоньку-полегоньку оказалась в объятиях желтого дьявола?
Если ответить на означенные вопросы, все окончательно станет на свои места…
Валентин Юмашев. Именно этому невзрачному, зачуханному с виду президентскому «литрабу» принадлежало авторство вышеупомянутых комбинаций и идей.
Вообще эта фигура совершенно незаслуженно последнее десятилетие остается в тени. Удивительно, но ни журналисты, ни политологи никогда не относились к нему всерьез, воспринимая Юмашева лишь как бессловесную марионетку Березовского, с упоением описывая затрапезную его внешность: вечные джинсы, растянутые свитера, сальные волосы. Они словно забыли старинную русскую поговорку о том, что по одежке должно только встречать…
Даже когда в марте 1997-го после ухода Чубайса Юмашев стал главой президентской администрации, его подлинная роль так и осталась непонятой; свитера и джинсы заслонили суть.
Ни Абрамович, ни Мамут, и уже тем более Березовский в действительности не были серыми кардиналами «Семьи»; они всего-навсего играли отведенную им роль ширмы. Истинным кардиналом был никто иной, как Юмашев.
Этим и объясняется, собственно, главная загадка конца 1990-х; почему Кремль не пытался всерьез дезавуировать властные претензии Березовского; просто Юмашеву было так гораздо удобнее.
У Валентина Борисовича напрочь отсутствовал комплекс публичности – для профессионального журналиста качество довольно редкое. Он предпочитал всегда находиться в тени, ничуть не переживая по поводу обидных эпитетов, которыми награждали его вчерашние коллеги-борзописцы; собака лает – караван идет. То, что Березовский отвлекает общественное внимание, принимая основной удар на себя, Юмашеву было только на руку; за его сутулой спиной он спокойно мог обделывать свои дела; тишина и безвестность – главные слагаемые подковерной политики.
В президентском окружении Юмашев занимал совершенно особое, уникальное место; Ельцин относился к нему, как к родному сыну, советуясь по любым, даже самым деликатным вопросам. Общая тайна, спрятанная за дверьми президентского сейфа и английского банка, не просто объединяла этих людей, а превращала в сообщников, подельников.
Если внимательно проштудировать последнюю книгу ельцинских мемуаров, становится отчетливо видно, сколь серьезным влиянием пользовался тогда «летописец». Практически все важнейшие внутриполитические события – так, по крайней мере, утверждается в «Президентском марафоне» – происходили, как минимум, при активнейшем его участии; как максимум – под его влиянием. (На ум сразу же приходят другие воспоминания – маршала Жукова, – который очень сожалел, что не сумел в свое время встретиться и узнать мнение полковника Брежнева по одной из планируемых войсковых операций.)
