Многочисленные жертвователи отдавали миллионы миссионерам милосердия, пребывая под туманным впечатлением, что на эти деньги строятся больницы. На самом деле на эти деньги расширялся лишь контингент сестер милосердия – в 125 странах было открыто около 500 монастырей, согласно хвастливому заявлению самого воплощенного милосердия. А что касается денег, лившихся на нее золотым дождем, то об их реальном количестве мы можем лишь гадать: мать Тереза всегда избегала держать их в Индии, предпочитая уголки мира, где не задают лишних вопросов, а ее орден никогда не давал согласия на независимую аудиторскую проверку.
Перечень этих милосердных подвигов можно продолжать, но вот заключительный штрих. Свою фабрику смерти в Калькутте мать Тереза использовала не для облегчения страданий, о чем мы уже знаем, а для своей доктринальной пользы. Большинство калькуттских нищих – это, конечно же, не христиане, а индуисты или мусульмане, и именно эта универсальность ее милосердия ставится матери Терезе в заслугу. Но по свидетельству многих очевидцев, она и ее сестры по ордену использовали отчаянное положение умирающих для того, чтобы на смертном одре обращать их в католицизм. Такая практика запрещена правилами церкви, но у нас нет никаких сведений о том, чтобы Иоанн Павел вменил ее в вину своей любимице. Судя по всему, она – из числа тех, кому ничто не вменяется в вину.
Надо сказать, что, несмотря на упразднение должности «адвоката дьявола», Кристофер Хитченс был все-таки опрошен представителем Ватикана в преддверии беатификации, для создания видимости объективности, и все это, видимо, подшили в какую-нибудь священную папку. Между тем собранная им информация всегда лежала на поверхности, но никто не обращал на нее внимания. Вот как реагировал сам Хитченс на страницах журнала Slate на уже завершившиеся церковные торжества:...
Были забыты элементарные правила логики, согласно которым чрезвычайные претензии требуют чрезвычайных доказательств, и то, что бездоказательно утверждается, может быть и бездоказательно отвергнуто. Более того, мы стали свидетелями триумфа и освящения предельного догматизма, слепой веры и культа человеческой посредственности. Множество людей остается бедными и больными благодаря жизни матери Терезы – и таких будет еще больше, если ее примеру будут следовать. Она была фанатичкой, фундаменталисткой и мошенницей, и церковь, официально поддерживающая тех, кто попирает невинных, дала нам еще один ясный знак того, каковы ее реальные позиции в области нравственности и вопросов этики.
Не секрет, что Кристофер Хитченс давно создал себе репутацию воинствующего атеиста, и поэтому к его заключениям стоит относиться с известной осторожностью. Но дело ведь не в заключениях, а в голых фактах, которых трудно истолковать в совершенно противоположном смысле, а я привел здесь далеко не все. И книга Хитченса, и его недавние выступления в прессе вызвали массу довольно злобных отповедей, но я не нашел ни одной, где опровергались бы сами факты.
Дело здесь не в католицизме и вообще не в религии, потому что непомерно раздутая репутация матери Терезы простирается далеко за пределы этих сфер – она стала, при минимальных заслугах, чуть ли не человеком столетия. Дело в механизме массового сознания и стадном инстинкте, о которых можно рассуждать бесконечно, но которые никаким фактам не одолеть. Вместо того чтобы расщеплять социологические тонкости, я предпочитаю обратиться к анализу, который дал полвека назад действительно замечательный и лишенный всякой фальши человек – британский писатель Джордж Оруэлл. В своем эссе, посвященном политической карьере Мохандаса Ганди, который, надо сказать, был Оруэллу не слишком симпатичен, он признает его политическую последовательность и честность, но отвергает все претензии на святость – которые, к чести Ганди, исходили не от него, а от фанатичных поклонников:
...
Сущность человеческой жизни состоит в том, что человек не стремится к совершенству, что он порой готов совершать грехи во имя верности, что он не доводит аскетизм до предела, делающего невозможным дружеское общение, и что он готов в конечном счете потерпеть поражение и быть поверженным жизнью, потому что такова неизбежная цена выбора в качестве предметов своей любви других человеческих существ. Нет сомнения, что алкоголь, табак и тому подобное – это вещи, которых святой должен избегать, но святость – это тоже вещь, которой люди должны избегать. На это есть очевидное возражение… что нормальный человек – это неудавшийся святой. Сомневаюсь, чтобы это было правдой. Многие люди искренне не желают быть святыми, и вполне вероятно, что некоторые из тех, кто добивается святости или стремится к ней, никогда не чувствовали особого искушения быть людьми.
На мой взгляд, это – самое красноречивое разоблачение традиционной идеи святости, какое я где-либо читал. Многие из католических средневековых святых, чьи подвиги заключались в целовании язв и питье гноя, не вызывают у нас сегодня никакого чувства, кроме гадливости, – они достигли святости прямиком, минуя человеческую стадию. И не только в католицизме дело – можно припомнить и какого-нибудь преподобного Иосифа Волоцкого, усеявшего Россию кострами еретиков. Простая человеческая жизнь требует куда большего и куда более осмысленного милосердия и жертвенности, чем карьеры этих умалишенных и садистов. Сегодня к их числу добавили, судя по всему, автора крупнейшего розыгрыша минувшего столетия.
Все мы когда-то имели любимых героев – а кто не имел, тому навязывали. Многие из них были фиктивными или переделанными в фикцию, вроде Павлика Морозова или Георгия Победоносца, которого не было хотя бы потому, что никогда не было драконов. В силу того, что их не было, они были вольны не подчиняться нашим обыденным человеческим правилам. Сегодня в их небесный президиум кооптирован новый персонаж – такого там, наверное, еще не видели.
По мнению Хитченса, который, в конечном счете, все-таки человек левых взглядов, объяснение всей этой трагикомедии с канонизацией состоит в том, что у богатого западного мира – больная совесть, и именно поэтому он забрасывал мать Терезу непомерными деньгами и наделял несуществующими добродетелями – она была его искупительницей перед бедными. Печально, что на эту роль волей случая была избрана тщеславная и недалекая старушонка.
Это не значит, что среди нас нет настоящих героев, если только не искать их в числе невозможных идеалов или жуликов, которых мы сами облачаем в ризы идеала. Оскар Шиндлер был нормальным немецким предпринимателем, жившим в ненормальное время. Он не целовал язв, не пил гноя и не пресмыкался перед авторитетами сильнее, чем того требовали обстоятельства. Но у него достало простой порядочности, чтобы пойти на личный риск и пожертвовать всем состоянием ради спасения нескольких сот реальных людей. Честно говоря, я не могу понять, чем этот локальный, но реальный подвиг уступает мифическим похождениям матери Терезы. Неужели тем, что он не ставил условием спасения обращение в католическую веру? Оскар Шиндлер, надо сказать, тоже ведь был католик. Впрочем, ему уже воздали славу те, кого он спас, не поднимая при этом кругосветную истерику. Их священная книга – вернее, комментарий к этой книге – гласит, что спасший одну человеческую жизнь спасает весь мир. А такой чести достаточно любому.
Но Шиндлеру недоставало бьющей через край праведности, он курил, пил и наставлял жене рога. И он не сумел продать свою историю с барышом на всемирной толкучке пропаганды, ее уже посмертно раскопал, к вящей собственной славе, австралийский писатель. Поэтому Шиндлер так и не стал святым – он остался человеком.
В 1948 году швейцарский химик Пауль Мюллер был удостоен Нобелевской премии за синтез химиката, который в то время многие считали одним из величайших даров науки и прогресса, – дихлор-дифенил-трихлорэтана, шире известного под сокращенным названием ДЦТ. Это дешевое и эффективное средство очень помогло поддержанию гигиены в послевоенной Европе, предотвращению эпидемии тифа и других сопутствующих разрухе бед. Но главным его достоинством была реальная перспектива победы над самой смертоносной болезнью в истории человечества – малярией.
Согласно сегодняшней статистике, ежегодно малярией заболевает от 300 до 500 миллионов человек во всем мире. От одного до трех миллионов каждый год умирает от этой болезни – от двух до четырех каждую минуту, преимущественно дети. От малярии в первую очередь страдают страны Африки из-за особенностей своего климата и экономики. До недавнего времени она была также довольно широко распространена в США и на юге Европы, но после Второй мировой войны ее здесь полностью искоренили – благодаря опрыскиванию ДДТ водоемов, где размножается малярийный комар.
