Конечно, есть области, где действительно происходит рост, причём очень существенный по сравнению с советскими временами — это связь, компьютеризация и телекоммуникации. Пусть даже он идёт за счёт импортного, а не отечественного «железа», на пиратских компьютерных программах, а Интернет зачастую работает на устаревших серверах прошлого поколения, которые западные провайдеры списали и продали за бесценок российским фирмам. Однако этот рост ни в коей степени не компенсирует полного обвала всей остальной экономики России, что бы об этом ни заявляла путинская и медведевская лукавая официальная «статистика».
А. СИВОВ
«Товарищам М.С. Горбачеву и Н.И. Рыжкову
Открытое письмо
Михаил Сергеевич, Николай Иванович, обращаюсь к вам с вопросами, давно наболевшими не только у меня, но, судя по тому, что я слышу вокруг, и у большинства советских людей.
…Спустя 72 года после того, как у власти встала Коммунистическая партия, миллионы советских людей живут в нищете, многие, очень многие не имеют того минимума жилой площади, что установлен Советской властью. Советские люди, даже те немногие, которые могут обеспечить себе и своей семье прожиточный минимум, не имеют возможности купить качественные продукты, не отравленные ядохимикатами…
Советские люди, в основной своей массе вынужденные все большую часть своего времени тратить на зарабатывание денег (порой в откровенно рабских условиях), чтобы хоть как-то обеспечить себя и семью, вынуждены тратить основную часть оставшегося от работы «свободного» времени и сил на простаивание в любую непогоду по 30–40 минут на остановках в ожидании транспорта, а затем давиться в этом транспорте (душном — летом, промерзшем — зимой). …Свободного времени и сил на личную жизнь, на воспитание детей не остается.
Наши дети лишены возможности гармонично развиваться, получать образование, соответствующее сегодняшнему уровню развития цивилизации. Например, в школе, где учится мой младший сын, «гармоническое воспитание» стоит весьма дорого: английский язык — 5 руб. в месяц, математический класс — 5 руб. в месяц, ритмика — 5 руб. в месяц, шахматный кружок — 5 руб. в месяц и т. д. Плюс занятия в музыкальной школе — 30 руб., плюс спортивная секция — 25–30 руб. в месяц, плюс сборы с детей в фонд милосердия, фонд мира и пр.
…А как на фоне этих советских реалий жили и живут члены ЦК КПСС… Ваши дачи находятся в самых экологически чистых районах. Вам достаточно дать лишь распоряжение прислуге — и на вашем столе любые блюда, любые фрукты и овощи, выращенные на экологически чистом субстрате и оплаченные трудом миллионов рабочих и служащих. Вы и ваши жены не знаете, что такое — стоять в любую непогоду и ждать транспорта… Вам и вашим женам не надо искать на черном рынке лекарства, искать, кому заплатить, чтобы вашего ребенка положили в клинику, чтобы спасти его.
Вам не надо бояться, что ваши дети разделят участь наших детей, посланных вами воевать неизвестно за какие идеалы в Афганистан. Вам не надо бояться, что ваши дети будут вынуждены стоять у станка или конвейера, нажимая по 8 часов на одну и ту же кнопку, постепенно превращаясь в бездумное животное, а вернее, в дешевый биологический робот, служащий придатком машины.
…Для ваших детей лучшие школы с классами, оснащенными самой современной аппаратурой для преподавания, любые издания книг, лучшие санатории, любые спортивные секции.
…И пока мы с вами так по-разному живем, никто не поверит в искренность перестройки, в искренность призывов и обещаний, звучащих с партийных и правительственных трибун.
Только когда аппарат партии и правительство разделят все трудности и беды, что выпадают на долю советского народа, когда «внутренняя партия» станет есть из одного котла с советским народом, не вылавливая при этом лучшие куски, станет лечиться на одних, общих с народом, условиях, станет посылать своих детей в те же школы, где учатся и наши дети, — только тогда партия станет народной! М.Ю. Лабинский, рабочий Советской страны»
Письмо это напечатано в одной из перестроечных газет («Позиция», № 1, тир. 100 тыс. экз.) ровно восемнадцать лет назад. Очень хотелось бы узнать, как сложилась конкретная судьба этого «рабочего Советской страны» и многих других, ему подобных, спустя годы. Возможно, после исполнения мечты, т. е. устранения компартии с его пути, жизнь пошла в гору и, освоив челночную деятельность, стал он тем самым «средним классом», балансирующим на грани благополучия. Вполне вероятно, что за особые заслуги новая власть наконец-то обеспечила его санитарной нормой жилья (бесплатно), «установленного Советской властью», и миллионы людей перестали жить в нищете. А бывшие советские люди перестали быть рабами и тратить все больше времени на зарабатывание денег для семьи (приезжая за четыреста километров и более на работу), уделяя больше времени на воспитание своих детей и личную жизнь, потребляя продуты экологически чистые, но с пищевыми добавками и ГМО. Впрочем, читатель вполне может сам сравнить приведенные в письме упреки с сегодняшней реальностью. Возможно также, что автор письма не выдержал испытания демократией и похоронен на одном из многочисленных кладбищ, да мало ли что могло произойти! В письме, приведенном выше, поражает какая-то мелочность приводимых обид и недостатков, не идущих ни в какое сравнение с сегодняшними проблемами, порожденными в перестроечное время. Впрочем, обвинять кого-то другого всегда легче, куда труднее самому подойти к зеркалу и, глядя себе в глаза, сказать: «Ну и дурак же я был!». А после этого заняться исправлением ошибок.
Николай ВЕЛЬГА
НЕСПЕЦИАЛИСТЫ С ВЫСШИМ ОБРАЗОВАНИЕМ
Одно время на Западе среди определенным образом ориентированных политических групп был распространен тезис о том, что для того чтобы учить чему-либо, не нужно это что-либо самому знать.
В каком-то смысле современных российских авторов и организаторов так называемой реформы образования вполне можно считать наследниками этой скорее политической, чем профессиональной моды.
Ни министр образования Фурсенко, ни его окружение не могли бы ответить на вопрос о том, какое отношение они имели в прошлом к высшей школе и на каком основании считают себя вправе претендовать на авторитетность при ее реформировании. Более того, они, как правило, не могут ответить на вопрос о том, зачем нужна эта реформа и что именно она даст. По большому счету, они не могут даже внятно объяснить, в чем она заключается.
Если взять даже вовсе на самый важный вопрос о том, зачем нужно переходить с системы подготовки «специалистов» с пятью годами обучения на систему подготовки бакалавров и магистров с четырьмя и пятью годами обучения, они на него внятно не ответят. Внятный ответ заключался бы примерно в следующем построении: за пять лет, готовя специалистов, мы даем им объем навыков и знаний, условно говоря» А». Такой тип подготовки был необходим при господстве такого-то типа производства. Сегодня тип производства изменился таким-то образом, и нам для обеспечения его функционирования требуется такое-то количество бакалавров, то есть работников с объемом подготовки и навыков, скажем, «А-Х» и такое-то количество работников с подготовкой типа «А+Х».
То есть, например, раньше мы создавали в стране производство постиндустриального типа и нам нужны были работники с квалификацией, позволяющей обеспечивать его создание, — то есть разбирающихся как в том, что они создают, так и в том, как это создавать. Теперь оно построено, и нам нужны как работники, способные лишь обеспечивать функционирование этого производства, которым достаточно относительно меньшей подготовки — бакалавры, так и — в меньшинстве — работники с более высокой подготовкой, способные на элитных участках развивать фронтирные направления, — магистры. С этим можно было бы соглашаться или не соглашаться, но было бы понятно, о чем идет речь.
Но на деле нет ни такого положения вещей, ни аргументации подобного типа.
Индустриальное производство в стране в значительной степени «деиндустриализовано», постиндустриальное — как раз требует своего создания. Значит, стране нужно как энное количество людей квалификации, способной не допустить распада и разрушения оставшегося индустриального производства, так и большое количество тех, кто должен создавать постиндустриальное производство.
Функционирование старого производства поддерживали те, кого сегодня мы называем «специалистами», то есть люди с пятью годами подготовки. Значит, сегодня нам нужны как люди с не меньшей подготовкой, так и люди с более высокой подготовкой — то есть, условно скажем, магистры. При чем же здесь бакалавры, то есть люди с заведомо более низкой подготовкой (обучаемые на год меньше, чем специалисты)?
