Идет парочка.
— Девушка, здравствуйте! Как вас зовут?
— Не помню.
Спутник девушки поворачивается и грустно так бросает нам:
— Лена…
Мы поражены. Это что получается — молодой человек ходит с девушкой, страдающей амнезией, и за нее помнит ее имя? Как к немощным старушкам делегируют помощников, чтобы те им за продуктами ходили, так и здесь нечто аналогичное? Надо ввести еще один вид альтернативной службы в России: эскортировать женщин и подсказывать им их же имена.
Огромный процент опрашиваемых, как оказалось, имен и голоса был лишен вообще, напрочь, от рождения. Делали огромные глаза, рисовали на физиономии паническую улыбку и проскакивали мимо от греха подальше. Может, им и вправду не досталось имен? Представляете: вытаскиваешь из толпы персону, берешь паспорт этой персоны, открываешь его, а там в графе «имя» — пробел. Пустота, квантовый вакуум, небытие…
Это нужно срочно проверить экспериментально. Вот идет красивая девушка. Мы:
— Девушка, здравствуйте, как ваше имя?
Молчит. Отлично.
— Девушка, вы вычеркнули из паспорта свое имя?
Спокойный поворот головы, лучезарный взгляд и громко с чистой совестью:
— Да!
Хм, а что такого? Почему бы потехи ради и не вымарать имя из паспорта? На кой оно вообще там написано?
Хороший друг нашей семьи, американец по имени Тимоти Томас, в прошлом очень часто приезжал в Москву по делам службы. Начиная с девяностого года прошлого столетия он бывал тут с периодичностью раз в полгода, задерживаясь в столице иногда до двух недель. Прекрасно ориентировался в метро, владел русским языком, и доходило даже до того, что объяснял иногда отцу, когда тот был за рулем, где и куда повернуть в неразберихе московских развязок. Во время своего очередного визита (а погодка была — ммм! Май вовсю! Жизнь фонтаном!) он увлеченно сказал мне:
— Кирилл, я поражен, как много симпатичных девушек у вас ходят по улицам. Будь я москвичом твоего возраста, я бы знакомился не переставая.
Только сейчас я до конца проникся его мыслью. Конечно, он бы знакомился беспрерывно, потому что каждая попытка узнать имя девушки с гарантией требовала бы следующей попытки. Но и следующая по эффективности напоминала бы предыдущую. Вот и бегал бы по Москве от «Никакое» к «Азачемам» в поисках вменяемого человека — в буквальном смысле не переставая. Таков закон распределения энергии: невзрачность большинства коммуникабельных американок компенсируется непрошибаемостью красавиц по другую сторону земного шара.
С респондентами, нареченными нормальными человеческими именами и способными эти имена называть, мы заводили беседу и предлагали понаблюдать за дальнейшими опытами. И не надо — слышите? — вовсе не надо быть рекордсменом по шуткам-прибауткам, чтобы насмешить до слез. Достаточно поставить человека рядом с собой и показать ему, кто его окружает в этой жизни.
Смех смехом, но никуда не деть желание добраться до сути, познать явление и причины, его обусловливающие. Почему люди носят такие странные имена, откуда все это?
— Не знаем, — пожимали плечами девушки. — Просто вы так подходите…
— Как? Как именно мы подходим?
— Ну так… — букет невразумительных жестов. Понимай, как хочешь.
— Девушки, вы в армии не служили?
— Нет, не служили. А что?
— Просто есть серия анекдотов про военных, составленная исключительно из реальных высказываний реальных людей. Например, вопль офицера в адрес подчиненного: «Что вы ко мне подходите с такими руками, с такими ногами?!» О чем именно речь — непонятно. Вероятно, подчиненный приблизился нестроевым шагом и без отмашки рук, а может, он просто подошел в испачканной форме… Но туг интересна сама структура фразы. Так, может, и мы подходим с какими-то не такими руками и не такими ногами, а? Но тогда с какими надо?
Смеются.
— Скорее всего, вас просто боятся.
— Давайте поразмышляем вместе. Какие катастрофические последствия несет в себе наша информированность о чьем-то имени? Что непоправимого стрясется в жизни человека, назвавшего свое родное имя, в чем выражается угроза его безопасности? Вы же, например, не испугались.
— Но зачем вам знать имя? А вдруг вы…
— О! Позвольте я продолжу? А вдруг мы, не дай бог, познакомимся, затащим в подъезд и отдадим несчастных на растерзание нашей неистовой похоти, правильно? А вдруг мы втираемся в доверие легкой беседой, а потом вербуем людей в «Аум Сенрике», а?
Кивают.
— Но почему? Черт возьми, почему в вопросе «Как вас зовут?» женщины слышат «Поедем в номера?» Почему на этот вопрос мужчины участливо реагируют «А что, какие-то проблемы?» Почему мы слышим все эти «Никак», «Не знаю», «Не важно»? Родители этих людей думали, выбирали, рассматривали кучу вариантов. Произносили имя ребеночка вслух, чтобы проверить его созвучность с фамилией и отчеством, вкладывали в это имя какой-то особый, сокровенный смысл. Как после этого язык поворачивается сказать «Не * знаю»? По какой причине они усматривают в нормальном человеческом вопросе что угодно, кроме, собственно, нормального человеческого вопроса? А может, я хочу узнать время? Может, я считаю неприемлемым обращаться «Эй-ты-как-тебя, который час?», а хочу спросить in propria persona[5]? Об этом никто не подумал? У всех на уме только разврат и насилие?
…И чем больше мы беседовали с людьми и пытались понять, что происходит, тем настойчивей вспоминался миф о Сизифе.
Итак, какие можем сделать выводы? Ну, во-первых, поголовная безымянность в какой-то мере проливает свет на феномен родной российской стадности. У нас не искоренен генетически устоявшийся разрыв между именем и осознанием себя как личности. Мы в большинстве своем еще пока биомасса, легко манипулируемая и покорная. Нам куда проще носить порядковые номера. Нас нет. Все наши имена начинаются с отрицательной приставки «Не». После великой октябрьской социалистической революции детей стали повально обзывать невообразимыми модерновыми словоформами: Даздраперма, Электрон, Октябрина. Мою бабушку по отцу, к примеру, зовут Ая Ивановна. А теперь мы все начинаемся на «Не»… Великая нигилистическая революция свершилась, друзья.
Во-вторых, даже если у человека написано в документе «Галя» или «Гриша», имя все равно отсутствует. Имя как гарант содержательности, как торжество одушевленной экзистенции, как признание собственного осмысленного бытия в этом мире. То, что у них в паспортах, это не имена, это ответы. Это предзаданная, запрограммированная реакция на запрос извне. Есть ряд ситуаций, при которых этот ответ необходимо озвучить: представиться на собеседовании, назвать себя при проходе через секьюрити, начертать свой автоним[6] на стене после преамбулы «Здесь был(а)»… Расценивается ситуация как стандартная, укладывается в установленные рамки — ответ выдается (подсказка в паспорте всегда, благо, под рукой, если от большого ума не вычеркнули), не задан альтернативный алгоритм — и начинает заедать: «А что?», «А зачем?», «А по поводу?» Как часто сотрудники милиции останавливают вас с целью проверить документы, варварски при этом попирая все правила! Не представляются, не показывают своих документов, фамильярничают, хватают документы в руки, угрожают, если одергиваешь их. И вы с величайшей охотой даете им свои паспорта, обнаруживая не только свое имя, но и прочую информацию личного характера. А при корректном обращении, как в нашем случае, вы по доброй воле превращаетесь в андроидов. Нет, достопочтенные, то, что вы считаете своими именами, — это не имена! В вашем случае это примитивная проблесковая функция, тумблер, который вы включаете и выключаете по предписанной инструкции.
В-третьих, что за нездоровая привычка видеть опасность там, где ее нет? Зачем домысливать сюжет, зачем громоздить воображаемые злоключения вместо того, чтобы ответить? Почему, если интересуешься всего лишь именем, тебе автоматически инкриминируют масштабные планы по причинению зла? До чего странная у людей психология: когда в 1993 году обстреливали Белый Дом, со всей Москвы съезжались зеваки поглазеть на действо. Лезли под пули и БМП, некоторые погибали. Случись где пожар, все несутся смотреть, щемятся чуть ли не в эпицентр, забывая, что в горящем здании может быть баллон с газом или канистра с бензином. Не думают об опасности, испытывают свою удачу. А просто назвать свое имя боятся. Намного легче и отраднее произнести громким голосом матерное слово, правда?
В-четвертых, почему не сказать «Я не желаю вам называть свое имя»? Ведь это именно то, чего вы не желаете, так что мешает высказаться прямодушно? Вы боитесь нас обидеть? Да вы обидели нас в сто раз хуже своим исковерканным мышлением.
— Гуманоиды! — бушевал Филя под конец эксперимента. — Питекантропы! Твою мать, ну где мы живем?!
