В феврале 1620 года в морской поход вышли более 300 «чаек» — около 15 000 казаков. А летом 1621 года запорожцы чуть было не взяли столицу Оттоманской Блистательной Порты. Подступы к Босфору охраняли только три галеры. Когда на горизонте увидели паруса 16 «чаек», в городе началась безумная паника. Только через два дня удалось наскрести 40 торговых и вспомогательных судов. Но эта «ополченческая» флотилия так и не решилась вступить в бой с 16 казачьими челнами, экипажи которых деловито и спокойно экспроприировали ценности турецких богачей. Известие о казаках достигло каюты турецкого адмирала Халиль-паши, эскадра которого базировалась в Килии. Как исправный служака, он бросился на защиту столицы. Казаки заманили его флот на мелководье и разгромили наголову. Было потоплено 20 галер, остатки турецкого флота укрылись в гавани Стамбула.
Правда, это не значит, что турки были такими трусливыми, неумелыми и невезучими противниками. Бывали победы и у них. Казаков, захваченных в плен моряками Капудан-паши, привезли в Стамбул и там предали казни с мстительной жестокостью. Французский посланник в Турции де Сези пугал короля Людовика XIII описаниями этих казней. Пленных запорожцев топтали слонами, разрывали на части, привязав между галерами, закапывали заживо… Оставшихся 40 казаков, облив смолой, сожгли заживо.
Запорожцы мстили. Уже в июне 1624 года 102 «чайки» были у стен Стамбула. Еще при выходе из Днепровского лимана они встретились с эскадрой турок из 25 галер и 300 мелких судов — ушкалов[5]. Морское сражение шло несколько часов, казаки опрокинули турок и вырвались в море. В том же году в морской поход вышла флотилия из 150 «чаек». Получается, что в море в том году вышли в общей сложности 252 «чайки», а если на каждой было по 50 казаков, то более 12 000 запорожцев вели бои на море. Дивизия, по счету XX века. Но никак не кавалерийская. Зимой 1623/24 года в Сичи не смолкали топоры — рубили «чайки», заготавливали порох, плавили свинец, шили паруса и смолили канаты, ковали якоря… До конных ли подков было запорожцам? На следующий год в море вышло более 350 «чаек» — почти 18 000 казаков.
А летом 1625 года в устье Дуная произошло еще одно масштабное сражение турецкого флота — 43 галеры адмирала Реджеб-паши против 350 запорожских «чаек». Имя казачьего адмирала история не сохранила.
Сражение окончилось вроде бы победой турок. Только 30 казачьих «чаек» добралось до берега. Но потери турецких моряков были колоссальны, за что тот бой можно смело окрестить «пирровой победой». На начальном этапе сражения преимущество было у православных. Ветер стих, паруса турецких галер обвисли, а подневольные гребцы устали. Зато дружно взмахнули веслами на легких «чайках».
О том сражении сохранилось воспоминание турецкого ветерана. «Началась страшная битва, мусульмане сражались с несказанной отвагой. Корабль Капудан-паши очутился в беде и чуть не стал добычей разъяренной сволочи, — ругался в хрониках турок. — Эти злодеи, узнав его галеру по трем фонарям, помещавшимся на корме, как неистовые набросились на нее с трех сторон, так как сзади ее защищали пушки и частая ручная стрельба. Несмотря на массу своих трупов, двести негодяев все-таки влезли на палубу корабля, и до мачты было так завалено трупами неверных, что нельзя было пройти. Гребцы галеры, все из казацких пленных, перестали работать веслами и, наверное, ударили бы на мусульман, если бы не были закованы в кандалы… Много других кораблей уже становилось жертвой разъяренных неверных, уже мусульмане, видя неминуемую гибель, припадали, моля о помощи Аллаха… как вдруг эту страшную тишину развеял счастливо налетевший шквал. Надуваются паруса, и через несколько мгновений множество перевернувшихся и разбитых челнов наполняет море тысячами неприятельских трупов». Турки оценили урон казаков в 172 «чайки» захваченными, при 786 пленных. Потоплено, по их мнению, 100 судов. Европейские дипломаты из Стамбула доносили о более правдивых данных. Они насчитали только пленных, а «чаек», вероятнее всего, потопили не более 70. Француз де Сези едко описал причины успеха турецкого флота: «Если бы не северный ветер, который поднялся и помог паше, казаки разгромили бы его флот». И несмотря на крупное поражение казаков, европейцы именно в те годы писали восторженные отзывы о них. «Казаки так отважны, что не только при равных силах, но и 20 „чаек“ не побоятся 30 галер падишаха, как видно это ежегодно на деле», — писал итальянец Д’Асколи. Французу и итальянцу вторил польский историк Павел Пясецкий: «По словам самих турок, никого они не страшатся больше казаков».
Да, запорожцы были храбры, презирали смерть. Но одной смелости мало, надо еще и воинское мастерство. Только откуда оно могло быть у десятков тысяч беглых землепашцев, за год-два научившихся стрелять более метко и рубить более виртуозно, чем профессионалы турецкого султана? Странные беглецы ломились в Сичь. Не отчаявшиеся холопы, а какие-то дезертиры из «спецназа».
Итак, за 10 лет — с 1614 по 1624 год — флот запорожских казаков минимум пять раз громил турецкие эскадры в морских сражениях. Дважды это заканчивалось гибелью турецких адмиралов. Трижды казачьи флоты осаждали с моря столицу Турции. Казаки потопили и сожгли сотни боевых и транспортных судов турок. Высадили десятки успешных морских десантов на территорию Турции. Неоднократно прорывались через Босфорский пролив. Всего за 10 лет. А теперь стоит вспомнить историю регулярного Российского Черноморского флота, сражавшегося с Турцией в тех же водах почти триста лет — в XVIII, XIX веках и в XX веке до 1917 года. Кто из адмиралов может сравниться с гетманами Сагайдачным или Барабашем по числу и масштабу морских побед? Адмиралы Ушаков, Нахимов, Колчак? А кто из них с моря подводил свои эскадры к Стамбулу? А кто сумел прорваться через Босфор? Никто! Ни один из них. А запорожские казаки совершали это многократно.
В 80-е годы XX века в СССР вышел забавный мультик про то, как запорожцы французским мушкетерам помогали… Еще забавнее тот факт, что в действительности в XVII веке казаки помогли французам, хотя и не совсем мушкетерам. Переписывался с их гетманом не знаменитый кардинал-эстет Ришелье, а его преемник — толстенький кардинал Мазарини. Жаль, очень жаль, что подобный сюжет не вдохновил романиста Дюма…
Но по порядку. К 1646 году польский король Владислав IV ввязался в Тридцатилетнюю войну. Варшавский монарх симпатизировал Зиновию Хмельницкому (уже после смерти короля ставшему Богданом и сторонником военно-политического союза с Москвой). В тот год Хмельницкий не мечтал о Москве, а смаковал роскошь и комфорт французской столицы. Будущий «присоединитель Украины» был настолько очарован Парижем, что обещал французскому послу в Варшаве — графу де Брежи — не менее трех тысяч казаков для помощи в штурме Дюнкерка. И обещание свое сдержал.
Ну, не три тысячи, а 2400 запорожцев морем, на своих «чайках», добрались до Дюнкерка, чтобы сражаться с испанцами. Прибыв к французским «работодателям», православные ландскнехты потребовали плату вперед. По мнению французов, они дрались неплохо, но едва случилась задержка жалованья, как половина «в долг» сражаться отказалась наотрез. А вторая половина перешла на сторону испанцев, которые готовы были заплатить раньше французов. В архивах Дюнкерка русский историк А. В. Половцев обнаружил переписку между принцем Конде и кардиналом Мазарини. В частности, письмо кардинала от 1 ноября 1646 года, в котором он жаловался принцу на продажность православных наемников (о своей архивной находке историк сделал сообщение в Обществе любителей древней письменности 26 марта 1899 года). Но главное то, что запорожские казаки понадобились Франции не для кавалерийской войны, а для морской, против испанского флота. Что подтверждает их «морское сословие».
Но самым главным свидетельством этого является договор о морской торговле, заключенный между султаном Турции и гетманом запорожцев. К 1649 году, когда был подписан этот договор, казаки так допекли Стамбул, что султан готов был подписать соглашение хоть с самим шайтаном, лишь бы дать покой измученным казачьими набегами городам. Главу мусульман можно было понять. Направлял против казаков эскадры в сотни кораблей — не помогло. Казнил нерадивых великих визирей, смещал адмиралов — не спасло. Совместно с польским королем пытался «сплавить» запорожцев подальше — в Атлантику, на головы французов и испанцев. Помогло мало. Султану ничего другого не оставалось делать, как пустить запорожцев в свои порты миром. Иначе прорвутся сами. А главное, возложить на них самих ответственность за покой на торговых путях.
Историки очень не любят ссылки на этот договор. Обзывают его «формальным», реально не действующим. Уж очень он «мешает» созданию образа запорожца, лишь от случая к случаю выходящего в море. А главное, превращает пирата в оборотистого и ответственного купца. А запорожцам было что везти на продажу в Турцию: пушнину, древесину, мед, воск, рыбу…
